Любовь оборотня (СИ) - Кащей Мирослава (читать книги онлайн полностью без регистрации .txt) 📗
— Сколько она болеет? — спросила бабушка и услышав, что пошла вторая неделя, лишь горестно покачала головой.
— Признавайся, молодка, — обратилась она уже к матери, — поднимала что тяжелое прежде чем занемочь?
Та лишь кивнула, говорить она уже не могла, да и в сознании находилась всё меньше, периодически проваливаясь в забытье.
— Дитё в ней замерло, — пояснила нам погрустневшая старушка, — если бы чуть раньше, может и спасли бы, а неделя — долгий срок. Отравилась она уже. Не выкарабкается.
И мама действительно умерла ночью следующего дня, оставив отца вдовцом, а меня наполовину сиротой. Это случилось почти два года назад. Несколько месяцев отец ходил потерянный. Забывал не только есть, но и спать и вскоре превратился в тень самого себя. А потом он решился. Не знаю уж, что и кому он пообещал, но его, не имеющего никакого отношения к законникам, включили в группу стражников, которые должны были сопровождать Волчьих невест. Из путешествия к реке Быстрой отец вернулся совершенно другим человеком. Он снова забывал есть и спать но теперь не потому, что бессмысленно слонялся по ставшему пустым без мамы дому. Нет, он снова пропадал в архиве, а когда нужной информации там не нашлось, переключился на библиотеку. И всё-таки что-то нашел. Я так и не поняла, на чем именно были основаны его выводы, просто в один из дней папа вернулся домой гораздо раньше положенного срока, позвал меня в кабинет, прикрыл дверь и тихо, но торжественно объявил:
— Тереза, я отдам тебя в Волчьи невесты!
И это стало началом конца. Не знаю уж, куда и как ушла информация о странных увлечениях городского архивариуса, но через пару недель к нам в дом постучал неприметный, чуть полноватый и совершенно лысый мужчина, представившийся отцом Федором и попросивший отца рассказать о его изысканиях. О, наивный мой родитель! Если бы он только знал, к чему приведет его радостно-сбивчивый рассказ! Но он не знал и, обретя наконец внимательного слушателя, выложил ему всё то, что нашел за годы упорных поисков и к чему пришел после долгих размышлений. Отец Федор согласно покивал и покинул наш дом, чтобы утром возвратиться во главе десятка стражников и разрешением на арест и допрос с пристрастием. Правда, особые меры дознания не помогли. Отец и так рассказал в первую встречу всё, что знал. А еще через две недели на пороге моего дома появились княжеские гвардейцы. Правитель вынес приговор и его должны были зачитать на главной площади и сразу же привести в исполнение.
Я надеялась, до последнего надеялась, что папу отпустят. Пусть высекут, пусть заставят заплатить крупный штраф, но отпустят! Вот только, как оказалось, старый князь искренне ненавидел оборотней и всё, что с ними связано. И тех, кто пытался понять их — ненавидел тоже. Приговор оказался невероятно, непостижимо жестоким: смертная казнь для отца за измену княжеству и святотатство и… для меня. Причем если папу должны были сжечь на главной площади Ренса, то его дочь, "решившую добровольно продаться отродьям Тьмы" следовало доставить в столицу княжества и "отдать на поругание животному, а потом потравить дикими зверями" сделав с ней именно то, на что она "добровольно согласилась отдавшись в Волчьи невесты".
Я так и не поняла, как сумела удержаться и не упасть в обморок от услышанного. Перед глазами всё почернело и единственное, что я отчетливо видела, это дрожащие, вывернутые назад руки отца и его слезы, бегущие по щекам. Приговоренный что-то отчаянно кричал, но, очевидно, слушать его последнее слово не входило в планы гвардейцев и их командир повелительно махнул рукой палачу. Не знаю, что именно тот сделал. Смотреть на помост я просто не могла. Но отец замолчал. А гвардейцы развернули коней и двинулись в сторону городских ворот. Когда мы покинули Ренс и мужчины пришпорили лошадей я, оглушенная и раздавленная случившемся, внезапно поняла, что то, что сделали с отцом на самом деле далеко не так страшно по сравнению с моей собственной участью. И еще я поняла, что живой до столицы княжество доезжать мне ну никак нельзя, если, конечно, я не хочу и на самом деле быть публично изнасилованной и разорванной на части голодными волками.
В голове было совершенно пусто и созревшее решение никак не хотело облекаться в хоть какой-то план действий. Я просто не представляла, как можно убить себя так, чтобы это было быстро и необратимо. Мысль броситься под копыта бегущей лошади отмела сразу. Убиться насмерть у меня вряд ли получится, а переломанное тело вполне сможет прожить ещё достаточно времени, чтобы его успели казнить по плану князя и уже точно не сможет ничему помешать. К тому же, это было больно а я, как бы трусливо это не звучало, совершенно не умела терпеть боль. Как прошел первый день в пути я, погруженная в собственные переживания, даже не заметила. Просто в какой-то момент меня стянули с седла и куда-то повели и лишь оказавшись в просторной комнате я осознала, что мы находимся на постоялом дворе, а за окном уже медленно сгущаются сумерки.
— Так что, девка, — снова спросил меня один из гвардейцев, подходя ближе и буквально ощупывая моё тело своим взглядом, — попросишь меня как следует, чтобы я тебе показал как оно бывает, с мужиком-то, а не со зверем?
Я отчаянно замотала головой и забилась еще дальше в угол комнаты, с отчаянием понимая, что это меня не спасет. Если мужчина захочет сделать то, о чем говорит, вообще ничего меня не спасет.
— Слышь, Тар, — окликнул его второй оставшийся в комнате гвардеец, — не люб ты видать нашей красотке! Она ж волка себе в хахали хотела, а ты и рожей не вышел, да и шкура у тебя не такая!
И он громко, чуть визгливо расхохотался, вызывая во мне новою волну страха. Потому что в этом смехе не было ни капли веселья. Лишь издевка и злость.
— Да ну, ты брось, Сит! — неожиданно поддержал игру первый гвардеец, — не может такого быть, чтобы дева эта меня не оценила! Я вот сейчас одежку лишнюю то скину, так и увидите что и шкура что надо и для работы необходимое всё имеется!
И он, отойдя от меня на несколько шагов, сел на край постели и начал неторопливо раздеваться.
— И то правда, — обрадовался Сит, — и как я о том не подумал! Товар то надо разглядеть сначала! А то впарят кота в мешке и мучайся с ним потом! Я, пожалуй, тоже поучаствую! Глядишь, мои инструменты поболе твоих девке то приглянутся!
И он потянулся к застежке ремня. Я смотрела на спокойно раздевающихся мужчин и понимала, что вот сейчас они скинут с себя остатки одежды, вытащат меня из этого угла, разложат на кровати и изнасилуют. И единственное, что я, быть может, смогу сделать — это выбрать кто из них будет первым.
— Ну как тебе, красавица, — глумливо улыбаясь поинтересовался у меня Сит, — меня выбираешь?
Я замерла, не смея, кажется, даже дышать. В углу, куда я забилась сразу после того, как меня грубо втолкнули в эту комнату, стояла низенькая скамеечка и сейчас, когда нагие мужчины стояли так близко, казалось, что стоит мне шевельнуться и их стоящие дыбом члены, коснуться лица.
— Слушай, Тар, — обратился он ко второму гвардейцу, — а ведь не справедливо так! Мы с тобой разделись, товар, что называется, лицом показываем, а девочка то наша даже пальчик на ножке нам еще не предъявила! Может она под этим платьем страшнее чумной смерти! А ну-ка, красавица, — обратился он уже ко мне, — давай-ка, вылезай из своего угла, да скидывай с себя все тряпки! Хочу на тебя голую посмотреть!
Я отчаянно замотала головой, чувствуя, как дрожат губы от едва сдерживаемых рыданий, а по щекам бегут горячие капли.
— А станешь нам развлечение портить, — вдруг зло и резко произнес Сит, хватая меня за волосы и резко поднимая наверх заплаканное лицо, — мы тебя не просто на двоих оприходуем, а так отжарим, что ни стоять ни сидеть не сможешь! Поедешь завтра лежа поперек лошади! Поняла меня?
Я судорожно закивала и мужчина чуть ослабил захват, позволяя мне снова опустить голову.
— Ну так чего сидишь? Пошла раздеваться! — прошипел он и, впившись сильными пальцами мне в плечо, выдернул на середину комнаты.
