Чёрная Вдова, или Королева Смерти (СИ) - "АПОЛИЯ" (читаем книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
— Никогда не предавай себя…это будет лучшей благодарностью.
— А разве можно предать себя?
— Можно… Вернее, нельзя, но они все равно это делают.
— Кто, они? Люди?
— Не только они. Все, Эрик, — ответила Нагайна и переключила тему, — Это мой подарок на твое День Рождения, если, конечно, не считать того, что я сегодня начну учить тебя считать, читать и управлять магией.
— Ура, учиться! — воскликнул мальчик, — Тогда мы сейчас пойдем обратно в замок?
— Нет, мы останемся здесь. Присаживайся, — сказала Нагайна, и мальчик сел на траву, неподалеку от лилий.
Ведьма села рядом.
— С чего начнем? — улыбнувшись, задала вопрос она.
— Считать, — ответил мальчик.
— Отлично, — сказала Нагайна и щелкнула пальцами — перед Эриком появился маленький столик, тетрадка и ручка, — Этим ты знаешь, как пользоваться, потому что умеешь рисовать, — сказала она, указывая на пишущую принадлежность.
— Да, — ответил Эрик и уверенно взял ручку, обхватив ее пальцами, и посмотрел на маму.
— Чисел бесконечно много, — начала Нагайна, — И даже я не знаю наибольшего числа.
— Как так? — недоуменно спросил мальчик.
— Вот так. Конечно, возможно, ты сейчас не можешь осознать понятие «бесконечность», но числа именно такие. Им нет конца.
— Я стараюсь…понять…- сказал Эрик, — Но как тогда я смогу их выучить?
— Для того, чтобы выучить, необязательно знать всё. Люди тоже не знают всего даже о себе, не говоря уже про Землю, но все равно рвутся в космос. Если бы мы знали всё, не было бы прогресса.
— А что такое «прогресс»?
— Прогресс…- Нагайна замолчала, — Это движение.
— Движение вперед?
— В общем понимании, да, — ответила Нагайна, — Хотя война для людей тоже является якобы прогрессом, по определению, движением вперед, а с точки зрения морали, человечности и понимания реальности, это регресс. Это деградация…
— Так сложно… — прошептал мальчик, — Неужели в мире нет ничего однозначного? Душа? Любовь? Вечность? Добро?
— О, Эрик, — Нагайна улыбнулась, — Все это далеко не однозначно. Для всех людей и других существ душа имеет разные значения, все находят ее в разном. Кто-то в той же самой войне, кто-то в созидании, — Нагайна замолчала, но потом продолжила, — Любовь… Такое многогранное понятие, Эрик. Любовь к родителям, любовь между мужчиной и женщиной, любовь к детям, любовь к Родине, любовь к жизни… Любовь к искусству… Или же любовь к разрушению и уничтожению. Каждый выбирает свое. Ты сказал «вечность»? Вечность бывает разной, милый. Вечность, как и время, понятие относительное. Время составляют события. В зависимости от того, какие события составляют твое время, оно либо является вечностью, либо оно кратковременно. Ты сказал «добро». Добро еще неоднозначнее, чем вечность. Для кого-то добром является та же самая война, если она приносит ему деньги, выгоду. Для кого-то добром является убийство, ведь это его прихоть. Для кого-то добром является созидание, ведь счастье других приносит счастье ему. Нет, Эрик, в этом мире нет ничего однозначного. Но у нас есть возможность сделать выбор, единственный правильный для нас выбор, понимаешь? Остаться в стороне не получится, ведь не делать выбора и плыть по течению — это тоже выбор.
— И когда мы делаем этот выбор? — спросил мальчик.
— В самом детстве, Эрик. Ты уже сделал его.
— Правда? Но когда? Я даже не заметил, — сказал он.
— Ты сделал его тогда, когда в нашем разговоре о твоем отце сказал, что нельзя предать любимого человека, что нельзя с ним ссориться, а если даже ссориться, то обязательно мириться, — с улыбкой сказала Нагайна, — Тогда ты и сделал свой выбор, Эрик, приняв в своем видении такие понятия, как «душа, «любовь», «вечность» и «добро».
— Значит, он правильный? Этот выбор?
— Для тебя единственный правильный, да.
— А для тебя?
— И для меня, Эрик.
— Тогда мы с тобой одинаково понимаем…мир? Но ты сказала, что у каждого это понимание свое.
— Это называется идеология и мировоззрение. Если мы одинаково, как ты сказал, понимаем мир, значит у нас одна идеология, одно мировоззрение, одно понимание реальности и действительности.
— Это же замечательно! — воскликнул Эрик.
— Рада, что ты так считаешь, милый, — улыбнулась Нагайна и погладила сына по голове, — Но мы отвлеклись. Вернемся к цифрам.
***
Месяц спустя. Конец ноября. Вольтерра
Находиться вокруг Повелителя как можно чаще и как можно дольше — вот главная задача Изабеллы Свон, которая сделала это уже чем-то, что напоминало идею-фикс.
Но реализовывать эту «идею» было более чем просто.
Аро часто проводил время в общей библиотеке, хотя нередко можно сказать скрывался от жителей замка на крыше, где стоял Её рояль, ведь находиться в собственной библиотеке для него иногда становилось просто невыносимым.
Да, Нагайна… Нагайна…
Ее имя никто даже не произносил в замке. Не смел произносить.
Даже если произносил, то в подсознании. В разговоре, когда рядом не было всемогущего Повелителя.
Хотя он был всегда, ведь «читал» абсолютно всех жителей замка, и от него никак не могли укрыться упоминания болезненно-любимого имени.
Однажды Аро даже…разозлился, мягко говоря, на Джейн за то, что она, рассказав информацию о свадьбе Эдварда Каллена и Тани Денали, вернее, показав то, как Деметрий поведал ей об этом, не смогла, просто физически не смогла, скрыть свои навязчивые мысли о Нагайне, аромат которой уловил Деметрий, находясь по «чудесному» стечению обстоятельств неподалеку от особняка Калленов в один из моментов торжества.
Конечно, ищейка рассказал своей супруге, что ее лучшая подруга находилась на этой свадьбе…
Долгие философские размышления, вызванные лишь упоминанием о Нагайне, Джейн прервать не могла, и, придя на очередной отчет к Аро, выложила начисто абсолютно все, что ей сказал Деметрий — то не скрылось ни от дара Повелителя, ни от него самого, и даже попытки «не читать» эти мысли в голове блондинки не увенчались успехом.
— Уходи, — сухо и холодно сказал он со стальными нотками в голосе, что стали уже привычными за эти…два года и девять месяцев после Её ухода изгнания.
Да, именно это слово.
Изгнание
— Как ты смела даже думать о Ней? — чуть повысив голос, сказал Аро, обращаясь к Джейн, и вцепился стальными пальцами в дерево стола.
По спине Джейн прошелся смертельный холод, ноги стали подкашиваться, но отвести взгляд от бордово-черных глаз Повелителя, что прямо смотрел на нее, не могла.
— Я…Я…У меня есть надежда выйти с ней на связь, я бы могла поговорить с ней, Деметрий может пойти по ее следу…
— Замолчи, — сквозь зубы прорычал Аро, и край стола треснул под его пальцами, — Я не желаю это слышать.
— Но… — робко начала блондинка.
— Я не желаю это слышать! — громко и страшно сказал он, ударив кулаком по столу, и Джейн вжалась в стену. Мебель жалобно заскрипела от удара, камень слегка «задрожал», со стола упал канделябр, и девушка, услышав, как тот ударился о каменный пол, непроизвольно вздрогнула, — Уходи, Джейн! Уходи, слышишь? Уходи! — его глаза свирепо и…как-то не так, как раньше, просверлили в блондинке дыру, грозный голос отдался легким звоном в шкафах с бесконечными книгами и фолиантами. Джейн, испуганно сделав короткий кивок, выскользнула за дверь и засеменила подальше от кабинета Повелителя, подальше от восточного крыла в принципе.
Ей нужно было выйти и прогуляться.
Находиться в помещении стало невыносимым.
Глаза жгло от невыплаканных слез.
Джейн колотило от только что пережитого страха.
Она давно не видела его таким.
Она никогда не видела его таким.
Даже после «смерти» Нагайны…
Джейн было страшно. Она не знала, чего боялась конкретно…
Жестокости Аро?
Но он был жестоким всегда.
Но это была мудрая жестокость, жестокость под контролем.
