Сваха для дракона (СИ) - Лисовская Лилия (книги онлайн бесплатно .TXT, .FB2) 📗
Сделав три или четыре широких круга над бурлящей массой тюрсских рыцарей – те запрокидывали головы, чтобы получше разглядеть воздушных ящериц в небе, дракончики выпустили несколько струй огня, раскаляя воздух, и заметались в воздухе, чтобы скрыться от десятка стрел, выпущенных им вслед. Ни одна из них не достигла цели, и я с облегчением выдохнула, понимая, что юные гвардейцы смогли уберечься. Уязвимые крылья и мягкое, не покрытое броней, брюхо, были желанными мишенями для врага.
– Ты надеялся отвлечь меня крылатыми тварями? – Агне усмехнулся, с легкостью проворачивая меч в руке. На его красивом лице застыла маска кровожадного монстра – оскаленные зубы, лихорадочный блеск голубых глаз. – Это не сработает.
Лоркан пожал плечами, скрещивая руки на груди. В нем не было ни капли страха или волнения. Не было их и в голосе.
– План был другой, – фигура Лоркана подернулась рябью, как будто стремилась исчезнуть или рассыпаться серым туманом. И начала медленно таять – рыжие лучи солнца, опускающегося за горизонт, проходили сквозь нее, нарушая установленный порядок.
Где-то на крыше Марна опустила руки, окончательно развеивая иллюзию. Агне вскинул голову, чувствуя подвох, но опоздал. В воздухе удушливо запахло тлеющим порошком, рыцари завертели головами, не понимая, откуда исходит вонь. Заржали кони, вставая на дыбы и сбрасывая всадников на раскаленный песок. Они куда лучше людей чувствовали опасность, что нависла в воздухе.
И тут грянул первый взрыв.
Когда первая ударная волна снесла Агне с ног и повалила на землю, до него, вероятно, уже дошло, что те огненные плевки не имели цель поразить его или кого-то из каменных рыцарей. Возможно, на доспехах и остался слой жирной копоти, но нет, драконы целились в кувшины.
Кувшины взрывались один за другим, по цепочке, раскидывая во все стороны мельчайшие осколки, которые ранили не хуже игл. Паника в рядах каменных стражей нарастала: в попытке скрыться от взрывов, они сталкивались, падали, задевали и ранили друг друга клинками. Те, кто остался невредим после первого залпа, бежали сломя голову и попадали в новую ловушку. Один из драконов, широко раззявив пасть, выпустил прицельную струю огня в сторону испуганных рыцарей. Пламя лизало им пятки, раскаляло доспехи, вынуждая воинов мчаться быстрее.
Я застыла у окна, оглушенная отзвуками взрывов и мельтешением ярких красок перед глазами. Теплая ладонь легла на мое плечо и легонько, ободряюще сжалась. Даже не оборачиваясь, я знала, что за спиной стоит Лоркан.
– Дело осталось за малым, – хрипло проговорила я, напуганная силой и мощью взрывного порошка. Когда я предложила использовать его, не подозревала, насколько же опасное оружие попало в руки. А теперь… темная кровь матово блестела на черных доспехах. Те рыцари, что уцелели после второго залпа, сломя голову уносились прочь – но их встречали цурионцы, вооруженные топорами и дубинами. Рыцарям некуда было деться.
Я не могла поверить, что у нас получилось – руки дрожали, колени подгибались, и только пульсирующее тепло, исходящее от Лоркана, помогало мне устоять. В тот момент я готова была отдать что угодно, лишь бы это тепло меня не покидало. К несчастью, у нас были вопросы посерьезнее.
Агне, едва видимый через завесу серого дыма, поднимался на ноги. Лицо его, до того момента прекрасное и холодное, было обезображено и залито кровью из рассеченной брови. Ресницы и брови сожжены, только розовая, обожжённая кожа блестела в лучах заходящего солнца. Он поднял взгляд и губы его дрогнули, складываясь в слова: «Я не стану просить пощады».
– К кому он обращается? – спросила я, словно в пустоту. Ответ пришел сам – мундир, ослепительно белый на фоне серого пепла, усыпавшего расколотые ступени замка, появился перед Агне. Кривая усмешка, напополам с гримасой боли, исказила лицо княжича, когда он понял, кто явился сразиться с ним.
Снорре, видимый только спины, пнул меч, выпавший из ослабевшей руки врага. Агне, пошатываясь, вытянулся перед капитаном, не скрывая своего презрения. И не спешил прикасаться к оружию.
– Ты…не сможешь…
– Возьми меч, Агне, и решим наши вопросы раз и навсегда.
Я отвернулась, не в силах наблюдать за их поединком. Выжить суждено было только одному, и я не желала становиться свидетелем чужой гибели. Лоркан тепло улыбнулся, отлично понимая мои чувства и без слов. Как будто повинуясь внезапному порыву, он поднял руку, но почти сразу же отвел ее в сторону – что-то внутри мешало ему прикоснуться к моему лицу. Я подозревала, что дело в мысленном обете верности его будущей невесте – из головы все еще не выходило выражение лица, с которым он смотрел на Сугар.
– Будет так, как должно, – произнес он, не спуская глаз с броши, украшавшей мое платье. О чем он думал? Какие мысли бродили в его голове, не давая князю покоя?
– Не сомневаюсь, – кивнула я, не поднимая взгляда, – мы выиграли сражение, но не выиграли войну.
Тяжелое молчание стало мне ответом. За стенами раздавался ожесточенный лязг мечей друг об друга. Бой не на жизнь, а на смерть.
Снорре вернулся во дворец, когда солнце скрылось за горизонтом. Марна выбежала к нему на встречу, с затаенным страхом в глазах оглядывая высокую фигуру на наличие ран. Но Снорре прошел мимо, без слов, опуская лицо в пол. Никто не посмел задавать вопросы.
Той ночью у меня состоялся долгий разговор с отцом. Пришедший в себя, но не окрепший, он мог только шептать, и я замерла у его постели на долгие часы, напряженно вслушиваясь в тихий шелест его голоса. Он все говорил и говорил, а внутри у меня все переворачивалось от чувства вины и застарелой, но по сей день острейшей обиды.
– Я думал, что твою душу украли песчаные духи, – прошептал отец, вслепую нашаривая мою руку. Его прикосновение было подобно прикосновению песка – теплое и сухое. Но отчего-то я едва сдерживала слезы – он был совсем плох. Пришлось потрясти всех слуг в дворце, тех, что трусливо сбежали, когда поняли, что с князем Ихтирамом совсем все плохо, и даже тех, кого Ихтирам изгнал сам, в очередной раз разгневавшись на что-то неведомое. И выяснила, что одиночество моего отца в его дворце было мнимым – с ним регулярно виделись люди дели Пенияра. Приносили еду, приводили лекарей. Они же забрали мой портрет, когда Одхан отправил гонцов в соседние княжества. Мое появление, которого так долго ждали все в Цурионе, что уже перестали верить в его вероятность, вышибло из отца последние крохи сил. Он только и мог, что едва слышно шептать и смотреть на меня, медленно мигая.
– Моя душа всегда была со мной, отец, – я склонилась ниже, укрывая отца плотным покрывалом. Не смотря на то, что за широко распахнутыми окнами еще господствовала душная, южная ночь, он постоянно мерз. От него пахло чем-то травяным, вероятно, лекарствами, на которые не скупились лекари, вновь заполнившие коридоры княжеского крыла. Где-то здесь были и мои покои, но я не смогла найти в себе решимости распахнуть двустворчатые двери и окунуться в забытое ощущение “дома”. Поверить, что я вернулась, было почти невозможно.
– Когда ты вернешься? Мы с матерью скучали по тебе, – одинокая слезинка скатилась по смуглому, морщинистому лицу, и я внутренне содрогнулась.
– Отец, ты же знаешь, что мама давно мертва, – сказала я и прикусила губу. Как бы сильно мне не хотелось верить в обратное, но проклятие, много лет назад соскользнувшее с моих уст, обратило мать в вечно живую ледяную статую. Я могла сколько угодно убеждать себя, что я ни в чем не виновата, что отец изгнал меня лишь из-за собственного упрямства, простая формула семейного проклятия сработала как часы. И моя мать зависла между жизнью и смертью, заключенная в ледяной кокон.
В ответ отец замотал головой, разволновавшись:
– Она жива! Я видел, как она ходит по подземельям.
Ну, конечно, тихие шаги и призрачное, льдисто-голубое сияние, которое ее фигура откидывала на темные стены, покрытые плесенью. Неизвестно, как именно действовало проклятие, но матушка имела привычку раз в несколько лет выходить из своего обиталища. И слоняться по холодным и сырым коридорам, жалобно вздыхая. Прикосновения ее холодных пальцев повергали всех встречных в некое подобие транса, от которого они возвращались уже другими людьми. В остальное время она стояла, недвижимая и холодная, на пьедестале в крепко запертой комнате в подвале. И даже в такие дни она злилась необычайно, если к ней заглядывали, нарушая одиночество ее посмертия. Слава Селофиссар, что я уберегла Лоркана от визита к моей матушке – неизвестно, как бы она отреагировала, явись перед ней ее полная противоположность.
