Дикарь (СИ) - Суржевская Марина "Эфф Ир" (читаем книги бесплатно txt) 📗
– Я не брал их.
– Вы врете!
– А вы нет? Только что признались, что заморозили воду, рассчитывая, что я сломаю себе шею.
— Ни на что такое я не рассчит… – и снова прикусила язык! Вот же мерзавец! Он намеренно загоняет меня в угол, провоцирует!
– Прекратите! – еще шаг назад. - Вы просто издеваетесь надо мной! Отдайте одежду!
– Понятия не имею, о чем вы.
– Мерзавец! – Духи, я сейчас точно его ударю! При мысли, что у меня не осталось ни одной вещи, хотелось завыть. В чем я буду ходить? К тому же… получается, что он забрался ко мне ночью? Видел меня спящей? Надо было не жалеть его, когда истр вывалился из окна, а добить, пока он не поднялся! – Вы просто… сволочь!
– Вы тоже непохожи на благородную истру, усмехнулся он. – Кстати, зачем так переживать? Платья у вас на редкость безвкусные.
– Что? - завопила я. Вот это косматое чучело ещё и рассуждает о моем вкусе? – Да что вы понимаете? Лесное чудовище! Когда вы последний раз видели воду? Да от вас разит на весь Ированс! Да ваш вид способен напугать до заикания!
Εго глаза угрожающе сузились, ноздри дернулись. Он сделал ещё шаг – на этот резкий, я попятилась, наступила на конец пледа, нелепо взмахнула руками и рухнула на дерн. Перед глазами заплясали звезды,и я не сразу поняла, что мой отвратительный сосед смеется. Хохочет, гад! Оперлась на локоть, приподнимаясь и ошалело тряся головой.
– Духи возмездия сегодня удивительно расторопны, не так ли, истраЛэнг? - хмыкнул мерзавец. Я открыла рот, что бы послать его куда подальше, но осеклась. Издевательский смех замер на губах дикаря, а взгляд изменился. В один миг, словно щелкнули переключателем. Мгновение назад он был насмешливым, а сейчас стал… горячим. Голодным. Жадным. Откровенным. Можно найти еще кучу эпитетов, что бы описать то, как смотрел на меня ШерхХэнсли, и ни один из них не будет достаточно точным.
В Кронвельгарде никто не позволяет себе так демонстрировать мужское желание. Там живут цивилизованные и воспитанные люди, которые не смотрят так, словно через миг накинутся, придавят к земле, сорвут те жалкие клочки ткани, что еще были на мне,и…
И?
Мое горло дернулось,и страх заставил вскочить, подхватить плед и метнуться к своей двери, чувствуя, как колотится внутри сердце. Духи, я почти ожидала , что он догонит. Я почти была уверена в этом.
Но когда я захлопнула дверь и сползла на пол, за створкой не раздалось ни звука. Подышав и успокоившись, я осторожно потянула ручку, выглянула наружу. Двор был пуст.
А чėрез час, когда я уже подумывала сшить себе платье из старой занавески, Линк увидела на пороге корзину с моей одеҗдой. Сверху белел листок.
«Уезжайте. По-хорошему».
– Кажется, нам снова угрожают, – задумчиво повертела я бумагу. Линк посмотрела вопросительно.
– Нужно купить замок, - решила я.
***
Желание… Духи, я и забыл, что это. За семь лет я о многом забыл. Потому что лучше забыть, чем постоянно мучиться от невозможности получить то, что хочешь. Я хотел жить, просто жить. Чувствовать… Но… забыть. Надо забыть.
Первый год был самым сложным. Смириться с потерей всего оказалось невыносимо трудно. В Дейлиш я практически приполз. Вошел в дом и упал, словно зверь забился в нору. Правда, назвать домом эту развалину язық не поворачивался: стены, крыша и рухлядь, давно никому не нужная. Но рядом был гейзер, и я верил в его силу. Лишь эта вера помогала продержаться. Вставать по утрам, пытаться восстановить и обустроить дом, находить еду, есть… Подниматься после очередного приступа агонии, что сваливала меня постоянно. И каждый раз я думал, вот он – последний. Больше не выдержу. И каждый раз – выдерживал… Я выработал правила, позволяющие увеличить периоды между приступами.
Не разговаривать с людьми.
Не испытывать сильных эмоций.
Не менять распорядок дня.
Никаких чувств и желаний.
Никаких женщин.
Яркие и сильные эмоции неизменно провоцировали приступ, это я понял довольно быстро. И исключил их все. Лучше не чувствовать ничего, чем выть от боли. Ни одна эмоция не стоит тақой расплаты.
Семь лет у меня получалось. После первого года отрицания и жалости к самому себе пришло отупение и почти равнодушие. Да, я жалел себя. Наверное, это стыдно, не знаю. Я жалел себя, забившись в подвал, чтобы соседи ненароком не услышали вой. Жалел того человека, кем был когда-то,и позорно его оплакивал. Вот такое недостойноė поведение наследника великого семейства Лангранж. Впрочем, к ним я уже не имею никакого отношения. Я добровольно отрекся от семьи, связи рода и духов предков. ШерхХенсли – так звали целителя, что посоветовал пожить возле гейзера. Он был единственным, кто вообще хоть что-то посоветовал. Кто пустил меня на порог. Стоило узнать о моей проблеме, и двери целительских и лекарных захлопывались с неимоверной скоростью. Я их даже не винил. Другой я, тот, что был лучшим учеником Академии, подающим надежды,талантом, гордостью и прочее, тот я – тоже не пустил бы на порог запечатанного. Может, побрезговал бы, а может,испугался. Все знают, чем грозит такой пациент. Нестабильный псих, что способен уничтожить не только себя, но и окружающих.
Меня сторонились и боялись, я помню это выражение на лицах – ужас, презрение, брезгливость… Словно запечатывание - это заразная болезнь. Впрочем, кто-то верит и в это. Боятся. Никто не хочет лишиться могущества, а магия – это власть. Чем ее больше, чем устойчивее и весомее положение в обществе. Лангранж стояли высоко, почти у подножия королевской семьи. А я со своим талантом мог бы поднять их до самой верхней ступени – правящей. А вместо этого чуть не отправил в пропасть.
Да, я не виню свою семью за то, что они выкинули меня, как шелудивого пса.
Уже не виню. Οни поступили правильно.
А что до целителей, глупо было рассчитывать на их помощь, запечатывание не лечится. После рассқаза о гейзере меня охватила надежда. Благодаря ей и добрался до Ированса, не откинувшись по дороге. Первый год был трудным. Я верил, выл, злился, снова и снова бился в приступах, снова верил… Потом пришло понимание, что и гейзер мне не поможет. Я помню тот день, ясный и солнечный. Я лежал в горячей воде, смотрел на плывущие облака и как-то совершенно четко и спокойно осознавал, что это тоже бесполезно. Что нет в этой воде никакого волшебства, все это байки местного населения. Волшебства нет, силы нет, и исцеления для меня тоже нет. Все это я принял равнодушно, потому что вера к тому моменту меня оставила.
Скорее всего, Хенсли тоже знал об этом. Он просто отправил меня сюда и дал время привыкнуть. Смириться с собственной ущербностью. Не знаю, милосердие это или изощренная жестокость. Если бы я не был «Тем самым Лангранж» привыкнуть к новой жизни было бы легче, наверное. Но я стоял так высоко, что падение оказалось слишком болезненным. На самом деле иногда я уверен, что разбился. Что не живу. Что умер там, на Багровой Скале. Первые три года я проклинал Духов за то, что они меня тогда не забрали.
Последние два года из семи были почти спокойными. Я привык. Оказалось, что человек ко всему привыкает. Даже к такому подобию жизни.
Пока не появилась эта наглая рыжая особа.
Хорошо, что два приступа подряд никогда не повторяются. Иначе я свалился бы прямо там, рядом с ее голыми коленками. Даже сейчас стоит вспомнить, как она лежала на земле – беззащитная,теплая, прикрытая слишком малым количеством ткани,и в глазах темнеет. Я успел забыл это чувство – острого желания к женщине. Конечно, потому что годами мне удавалось избегать любого нормального общения с ними!
Картина, стоящая перед глазами, даже сейчас не желала покидать голову. Длинные ноги, стройные бедра, упрятанные в полотно панталон, какие-то кружавчики и верėвочки, что так хотелось сорвать… Рисунок ребер из-под задравшейся сорочки. Очертание груди, натянувшей ткань, и просвечивающиеся соски… Тонкие ключицы… Шея… Приоткрытые губы… Испуганные, широко распахнутые глаза…
То, как она удирала, я тоже увидел, а лишь потом метнулся на свою половину. Вот только разбуженное желание никуда не делось, я даже подумал на миг, что мог бы… Проклятье! Да ничего я не мог бы! Ударил кулаком по стене, радуясь отрезвляющей боли. Потряс головой, пытаясь избавиться от мучающих образов. Кто бы мог подумать, что меня так накроет от вида женских коленок? Когда-то к моим услугам были все красавицы Кронвельгарда. Любая сочла бы за честь быть со мной.
