Танец на разбитых зеркалах (СИ) - Герцен Кармаль (читаем книги .TXT) 📗
— Каролина, стой! — в отчаянии воскликнула Клэрити.
Но дочка продолжала отходить, не сводя с нее умоляющего взгляда. Спаси, спаси, спаси…
И Клэрити, подчиненная лишь одному-единственному инстинкту, затмившему все доводы рассудка, бросилась вперед. Почти схватила Каролину за руку — вот еще немного, еще чуть-чуть. Кончики их пальцев соприкоснулись на миг, и Клэрити показалось, что она погрузила руку в ледяную воду.
Силуэт ее любимой дочурки вдруг стал непроницаемо-черным, будто Каролина была лишь персонажем раскраски, которого закрасили угольным карандашом.
Тьма распалась, рассыпалась. Каролины не стало. И только теперь Клэрити поняла, что ее никогда и не было — здесь, на этой поляне. Но было уже поздно — тьма окутала ее мягким облаком, грозя в любой момент сомкнуть свои удушающие объятья. Она не успевала развязать тесемки и вынуть из мешочка обсидиан. Поэтому просто бросилась бежать — назад, на поляну, к спасительному свету.
Почувствовала, как ледяные клыки сомкнулись на ее ноге. Вскрикнула от боли и страха, упала, когда чья-то пасть дернула ее щиколотку на себя. Клыки невидимого в темноте существа тут же вонзились в ее ладонь. «Я обречена», — опустошенно поняла Клэрити. Но…
Тьма вдруг отступила, как испуганный зверь. В невесть откуда взявшемся свете Клэрити наконец увидела того, кто с такой жадностью набросился на нее — огромное существо, похожее то ли на дикого пса, то ли на волка, со злобно ощеренной пастью с двумя рядами длинных треугольных зубов, с горящими красным глазами.
Кровь, попавшая на сотканную из тьмы шкуру зверя, заставила ту задымиться, а страшное существо — отчаянно завыть. Не зная, как воспользоваться дарованным ей шансом, Клэрити обагрила руки кровью, сочащейся из раненой лодыжки, и сжала в руках морду существа. Та будто бы плавилась по краям, озаренная невесть откуда взявшимся в этом чернильном море светом.
Свет… белый, ослепительный, непохожий на красноватый отсвет обсидиана, он шел из ее ладони — словно Клэрити была ангелом, спустившимся с небес. Она не сразу разглядела, что это искрится ее кровь. Кровь — вот что было источником спасительного сияния. Именно оно заставило тьму отступить, а ранившее ее существо броситься назад, в утешительные объятия вечной ночи.
Ошеломленная, Клэрити поднялась. Побрела прочь, прихрамывая и беспрестанно оглядываясь назад — но клубящаяся за ее спиной тьма не спешила нападать. Возможно, это сделать мешала сверкающая кровь, капающая на землю с ее ладони.
Травы она забыла на поляне, а потому готовилась испытать на себе всю мощь гнева Алтеи. Но едва та увидела израненную щиколотку и ладонь Клэрити, засуетилась вокруг нее. Сейчас, при свете обсидиановой лампы в центре зала, ее кровь казалась совершенно обычной. Свечение, так поразившее Клэрити и, вероятно, спасшее ей жизнь, исчезло.
— Милая, да кто же это тебя так?
— Я нечаянно шагнула в темноту, — дрогнувшим голосом ответила Клэрити. Шок от пережитого все еще холодил кожу.
Алтея, готовившая целебный отвар, замерла и недоверчиво взглянула на нее. Спустя мгновение недоверие сменилось ужасом.
— Тьма… она тебя заразила?
Клэрити помотала головой.
— Нет, думаю, нет. Наверное, я бы это ощутила?
— Бесспорно, — хмуро отозвалась Алтея. — Не понимаю, как так вышло — любой, кто остался без света, становится плененным тьмой. Но… не она же тебя изувечила. А диких зверей в округе города я сроду не видела.
— Нет, это был не дикий зверь. Думаю, он — существо самой ночи. Я увидела его лишь на несколько мгновений, но запомнила навсегда, — глухо ответила Клэрити. — Он черный, а глаза красные. Но они загорелись красным только тогда, когда на них упал свет. До того были черными — как само существо.
— Баргест? — ахнула Алтея. В одном этом слове было столько изумления, благоговения и ужаса…
— Вот, значит, как он зовется, — пробормотала Клэрити, зажмурившись от боли, когда Алтея приложилась к ее ране пропитанной в отваре живинки тканью.
— Но… быть такого не может. Он напал на тебя, но не разорвал на куски?
У Клэрити было лишь несколько мгновений на раздумья. Открыться ли Алтее или утаить то, что произошло там, за поляной. Соблазн соврать, скрыть такую странную и пугающую правду как светоносная кровь, был велик. Но Алтея — травница, и она куда больше Клэрити знает о Преисподней… хотя и понятия не имеет о том, где именно находится. К тому же, других союзников в аду у нее не было и, возможно, не будет.
— Моя кровь… Это она отпугнула его… баргеста. Кажется, она причиняла ему нешуточную боль.
И Клэрити все рассказала. Алтея слушала, распахнув глаза, что совсем не вязалось с ее обычно сдержанным образом.
— Я впервые слышу о чем-то подобном. И что это значит?
— Не знаю, я думала, вы сможете мне рассказать, — огорченно призналась Клэрити. Алтея задумалась.
— Знаешь что, если твоя кровь — действительно такое сильное оружие против тьмы, борьба с которой ведется испокон веков… тебе лучше не говорить об этом никому. Прежде таким оружием считался лишь обсидиан, но если жители Кваргло узнают об этой твоей особенности, ты станешь подопытной мышкой в руках какого-нибудь мага. Если об этом узнает сам Архонт… Милая, пойми, страх тьмы заложен в нас с рождения, и он сильнее даже страха смерти. Потому что жизнь обычному человеку можно купить, а человеку, плененному тьмой — нет. — Она помолчала, не реагируя на озадаченный ее словами взгляд Клэрити. Затем сказала, пронзая ее задумчивым взглядом. — Кто ты такая, Клэрити?
И ее вдруг осенило. Ответ лежал на поверхности. Как глупо, что она не догадалась об этом раньше.
Она — живая. Вот что отличало ее от всех остальных в Преисподней.
Интерлюдия вторая
Адам блуждал по Скарфолу, стучался в богатые и не очень дома в поисках работы. В одном таком доме ему наконец улыбнулась удача. Дверь открыла дородная женщина с длинной седой косой. Стоило Адаму рассказать, что привело его в этот дом, как незнакомка, приказав ждать, скрылась в глубине дома.
Вскоре к нему вышла привлекательная женщина, облаченная в искусно сшитое кружевное платье. Наряд, манеры, прическа, лежащая волосок к волоску — все выдавало в ней истинную аристократку.
— Митари сказала мне, что ты ищешь работу.
— Все верно…
— Леди Онгес, — подсказала она.
— Все верно, леди Онгес.
Хозяйка дома помолчала, окинув его задумчивым взглядом.
— И каков твой магический потенциал?
— Я… не знаю, — растерянно отозвался Адам.
— Ты можешь зажигать лаву, превращая ее в заряженный обсидиан?
— Не знаю. — Он был смущен и подавлен настолько, что не решался взглянуть в ярко-синие глаза леди Онгес.
— Не смущайся, ты не один такой, кто приходит ко мне, не зная, кто он и откуда прибыл, — спокойно сказала та. — Прошлое здесь окутано туманом, просто ты еще слишком молод, чтобы свыкнуться с этим. Что до твоей силы… Не беда, что ты не знаешь, каковы ее границы. Мы сможем это проверить. Я прикажу сейчас же подать мне карету.
Адам неловко топтался на месте, пока леди Онгес отдавала распоряжения слугам. Вскоре они вдвоем уже покидали дом и садились в роскошную карету, украшенную россыпью обсидианов.
— Моему мужу принадлежат обсидиановые копи, — охотно поделилась леди Онгес, пока лошади мчали их вперед.
Вскоре позади остались городские стены. Ехали они в полнейшем молчании, и все, что оставалось Адаму — неотрывно глядеть в окно, в непроглядную тьму. Обсидианы освещали дорогу ровно настолько, чтобы делать ее безопасной, но разглядеть, что находится вокруг, было невозможно.
Наконец карета остановилась. Адам выбрался наружу и ошеломленно застыл. Здесь не было тьмы — да и откуда ей взяться, если он стоял на берегу лавовой реки?
— Одна из крупнейших рек на весь Кваргло, — похвасталась леди Онгес.
Вокруг было полно людей — работа вовсю кипела. По берегу разбросаны палатки, даже хилые одноэтажные домишки. По желобу кипящая лава вливалась в металлический прямоугольный бассейн, где, повинуясь чарам трех магов, туг же застывала. Затем желоб перекрывался, и к делу приступали рабочие — кто кирками, а кто и заклинаниями откалывал застывшую лаву — кусочки обсидиана. Их скидывали в огромный чан, где трудились те, кого леди Онгес назвала Искрящими
