Яжмать, или Некромант в придачу (СИ) - Хайд Хелена (книги без регистрации .TXT) 📗
— Понятно, — страдальчески вздохнула я, морально готовясь к веселой ночке.
— Не волнуйтесь, все в порядке, — ободряюще улыбнулась орчиха, оголяя мощные клыки. — Конечно, пару деньков малютке плохо будет, зато потом не заболеет всей этой гадостью. Болезни-то страшные. В старые времена, когда еще вакцинировать всех не начали, столько деток из-за них пропадало… Так что оно того стоит. А тех необразованных куриц, что отказываются прививки делать, не слушайте. Они все такие умные, пока ребенок у них не заболеет, зато потом сами наплакаться не могут, а страдает из-за родительской дури малыш. Проносит очень немногих, и тех только потому, что вокруг все остальные детки вакцинированные, и шансы подхватить от окружающих какую-нибудь страшную болезнь низкие. Но оно вот того не стоит.
— Согласна, спасибо. Когда там снова к вам на прием?
— Двадцать первого приходите, — призадумавшись, сказала педиатр, посмотрев на календарь.
Попрощавшись с Ларисой Афанасьевной, я с колясочкой пробежалась сначала в аптеку, где купила шприц, перчатки и лекарства, а после — в пятый кабинет.
Ну что тут скажешь, как и все прошлые прививки, эта Клавику не понравилась. Что его укололи, понял он не сразу — несколько секунд просто сидел, удивленно выпучив глазенки… а потом раскричался!
— Что поделать? Вакцинка-то болезненная, — покачала головой оборотниха-медведица, поправляя на ушастой макушке чепчик медсестры, в то время как я прижималась щекой к щечке сынишки, пытаясь его успокоить.
Когда Клавик немного утих, я уложила все еще недовольного сынишку назад в коляску и поехала домой. Где сразу же дала ему прописанные врачом лекарства и покормила, уложив в кроватку.
Пока не наступила реакция организма на вакцину, у меня еще оставалось немного времени, и я потратила его на то, чтоб приготовить ужин к возвращению мужа. После чего — немного прибраться в квартире.
Закончив протирать пол в спальне, я порылась в памяти и припомнила, что уже пора бы сменить постельное белье. Совсем вот пора. В былые времена я не могла спать на одной и той же наволочке дольше недели, а то и вовсе меняла их каждые три дня. Вот только с заботой о ребенке иногда забывала даже о том, чтоб поесть, и нередко где-то к одиннадцати вечера припоминала, что с самого утра во рту не было ни крошки! Что уж говорить о смене простыней.
А значит сейчас, раз уж вспомнилось, нужно поскорее это важное дело сделать и кинуть старое белье в стирку, чтоб сегодня ночью лечь спать на свеженьком…
Вот же блин! Одной только мысли о том, как развалюсь в постельке с выстиранным бельем, мне хватило, чтоб тут же ощутить непреодолимое желание прилечь прямо сейчас. Но нет, нужно сделать дело.
Похлопав себя по щекам, я сняла старую постель и отнесла ее в корзину для стирки. А затем полезла в комод, искать свежий комплект… ну как комплект, можно сказать, что его комплектность заключалась как раз в разнобойности! Простынь, пододеяльник, и даже каждая наволочка были из разных гарнитуров — все тщательно подобрано на ближайшей барахолке. Зато качество хорошее — явно белье из какого-нибудь богатого дома, где его списали. Обычно добычу такого рода сразу же разбирали работавшие в тех домах слуги, но иногда что-то, да проскальзывало на барахолках. И благодаря тренировкам Дины у меня неплохо получалось такие вещички откапывать, да еще и припрятывать, чтоб купить в день подешевле.
Бросив на кровать простынь и наволочки, я потянула из комода пододеяльник… и нахмурила брови, заметив, что из него что-то выпало на пол.
Лист бумаги?
Странно, откуда ему взяться в ящике комода с постельным бельем?
Бросив пододеяльник на кровать, я наклонилась, чтобы подобрать бумажку, сложенную в два раза, и по инерции ее развернула. После чего шокировано замерла на несколько секунд.
Это было оно, то самое письмо! Вскрытый конверт с фальшивым адресом, подписанный женским именем. Внутри которого пальцы ощущали шуршащую бумагу.
Где-то там, глубоко внутри меня, сидела хорошая, воспитанная девочка, которая понимала, что читать чужие письма — это плохо. Да и то, что Аркадий не изменяет мне с той куртизанкой, я как раз узнала. Поэтому та девочка, я уверена, искренне колебалась! Причем пребывала в другой временной плоскости, и ее колебание наверняка длилось недели, месяцы или даже годы, в то время как для самой меня прошла лишь доля секунды, прежде чем я нервно вытащила из конверта лист, испещренный красивым, можно даже сказать, каллиграфическим почерком. В который не медля жадно вгрызлась глазами:
«Мой драгоценный, я, наверное, никогда не смогу пережить нашей разлуки, и отчаянно считаю дни до нашей следующей встречи. Мне плевать на все, ты нужен мне, и я рада осознавать, что точно так же нужна тебе.
Ты мой воздух.
Твои объятия и поцелуи — наверное единственное, что поддерживает меня в этом суровом мире. А наши страстные ночи держат и не отпускают моего сознания ни на секунду. Даже когда ты уходишь, по моей коже продолжают пробегать мурашки, а тело трепещет от ярких воспоминаний о твоих прикосновениях! Люблю. Обожаю.
Хоть родители теперь, когда ты все потерял, никогда не выдадут меня за тебя, даже если ты разведешься… Знай, для меня это неважно. Совершенно неважно, что у тебя ничего нет. Потому что есть ты. А ты, именно ты — самое важное для меня.
С нетерпением жду твоего визита. Моя постель без тебя так холодна…»
Внутри все пожрало чувство какой-то пустоты. Глубокой и всепоглощающей. Хотя казалось бы, мне в самом деле стоило чего-нибудь такого ждать! Знала ведь, что женился Аркадий не по любви, и ни я, ни Маргарита никогда для него ничего не значили. Вероятно сейчас, когда семейные обязательства больше не имели веса, он продолжал возиться с навязанной женушкой только потому, что ему совесть не позволяла выставить на улицу мать своего ребенка, у которой ничего нет.
Это было понятно.
Но все равно сердце защемило.
Понимая, что вот-вот заплачу, я не выпуская письма, подошла к кроватке, где немного беспокойно спал Клавик. И словно пытаясь ухватиться хоть за что-то реальное, по-настоящему ценное для меня, нежно коснулась маленькой светловолосой головки. Такой теплый, такой родной…
Поджав губы, я разогнулась и еще раз, совершенно случайно, посмотрела на письмо… И в ту же секунду глаза непонимающе выкатились из орбит. Потому что теперь не только почерк, но и сам текст на листке бумаги был иным:
«В первую очередь я предупреждаю тебя: сохрани это письмо. На лист наложена незримая печать, которая пропустит тебя в хранилище, если ты все же решишь туда пробраться.
А теперь по делу.
Мне удалось выяснить, что Совет в самом деле существует, вот только действует он не втайне от короля, а с ним во главе. То есть да, все это — действительно с позволения и одобрения его величества. А значит и вышвыривая тебя, он вероятно прекрасно знал, за что именно, а не просто был введен кем-то в заблуждение.
Поэтому извини, но больше ничем тебе помочь не могу. Последнее, что нужно мне и моей семье — это ввязываться в заговор против короны. Я сделал что смог, не навлекая на них опасность, а дальше решай сам, надо ли оно уже тебе.
На этом считаю свой долг уплаченным. Надеюсь, с тобой все будет в порядке. Удачи».
Ёперный театр…
Стоп, что, серьезно? Это вообще что за хрень я только что прочитала?!
Теперь вот даже как-то не знаю… А может, лучше чтоб у него, все-таки, любовница была?
Нет-нет, я конечно сильно и искренне обрадовалась тому, что у Аркадия вроде как действительно нет какой-нибудь томной бабы на стороне. Ну, по крайней мере прямых свидетельств того, что таковая может быть, мне на голову все еще не свалилось. Но вот мысль: «Во что мой муж вообще ввязался?» ставала все более пугающей буквально день ото дня.
Заговор против короны? Какой еще, к чертовой матери, заговор против короны, и каким макаром Арк оказался в него втянут? Хотя скорее всего, до непосредственно заговора дело не дошло — иначе бы его, вместо такого стремительного понижения, попросту отправили бы на эшафот. Но вот более подозрительную, опасную и всячески нехорошую ситуацию мне трудно было даже представить.
