Чёрная Вдова, или Королева Смерти (СИ) - "АПОЛИЯ" (читаем книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗

— А почему ты не танцуешь?

— Я не хочу. Я побуду с тобой.

— А что это за праздник? — спрашивал Эрик.

— Милый, это свадьба.

— Свадьба? — без запинки переспросил он, что порадовало Нагайну.

— Да. Это когда люди, которые любят друг друга, женятся.

— А у тебя была свадьба? — спросил Эрик.

По лицу Нагайны пронеслась еле заметная тень боли. Эрик не смог бы заметить, и Нагайна была тому рада.

— Да, была, — грустно улыбнувшись, ответила Нагайна и погладила сына по голове.

— Значит, тебя кто-то любит? — Эрик не мог не спросить.

Нагайна замолчала и посмотрела на цветы, пытаясь сконцентрироваться. Такой простой вопрос, казалось бы…

— Да, любит. Он любит нас обоих.

— А где он?

— Он обязательно придет, Эрик. Он придет.

Мальчик улыбнулся и крепко обнял маму. Из ее глаз хлынули слезы, когда она прижалась подбородком к его плечу, и Нагайна надеялась, что сын этого не увидит.

Но он увидел.

— Мама, ты плачешь? Не грусти, — он улыбнулся и обнял руками ее лицо, стирая слезы, — Если он придет, то ты должна радоваться и улыбаться.

— Это слезы счастья, милый. Я радуюсь. Радуюсь, — улыбнулась она и, поцеловав сына в макушку, проследовала с ним к клумбам.

— Мама, а что это за цветы?

— О, это лилии, — Нагайна улыбнулась, что речь пошла о другом, — только не трогай их.

— Почему?

— Ее тычинки при малейшем касании цветка опадают. Во-первых, нужно их беречь для насекомых-опылителей, а, во-вторых, эти тычинки легко покрасят одежду, и ты испачкаешься.

— Хорошо…- сказал Эрик, задумчиво глядя на лилию, — А у нас в саду есть такие цветы?

— Да, очень много. Завтра мы пойдем в сад, и я покажу тебе, как за ними ухаживать.

— Спасибо, — мальчик снова обнял маму, и Нагайна, чувствуя его руки, улыбалась.

Потому что это было счастье.

Быть с ним рядом.

Рядом с тем, кого ты бескорыстно любишь.

––––

*Танзанит — редчайший драгоценный камень фиолетовых, сиреневых и синих оттенков, обнаруженный в 1966 году неподалёку от склонов Килиманджаро.

Комментарий к Глава 30. Невольное желание

Дорогие читатели, приветствую вас!

Всех с началом лета, с началом каникул.

(Дима, я знаю, что у тебя далеко не каникулы, но все же)

Надеюсь, скоро станет теплее, и погода нормализуется.

Как вам глава?

Оставляйте, пожалуйста, отзывы, вы знаете, что мне это очень важно.

С любовью,

Ваша Аполия

========== Глава 31. Неотправленное письмо ==========

Примечание:

Строки письма выделены курсивом

––––––––––––—

Спустя год и два месяца. Середина сентября. Иордания. Замок рода Эйлинендж

Нагайна сидела в своей огромной спальне за крепким дубовым столом.

Тело, казалось, налилось свинцовой тяжестью, и девушка, откинувшись на спинку широкого кресла, прикрыла глаза. Она так устала…

Устала бороться за то, чего нет.

Полтора года прошло с того дня, как Аро изгнал ее.

Но что такое «полтора года» для бессмертных?

Что такое «полтора года» для вечности?

Резко подавшись вперед и взяв лист бумаги, она замерла.

Зачем?

Зачем она это делает?

Нагайне казалось, что она сходит с ума…

— Я хочу написать письмо, — глухо и резко сказала она самой себе.

Написать письмо, чтобы все равно его потом не отправить.

— Да, я напишу письмо, — сказала Нагайна уже более утвердительно и, взяв ручку, наклонила ее над бумагой.

О чем она хочет написать? Что хочет излить на эту бумагу? Что?

Всё.

Слишком много…и это было не описать словами.

Невозможно, нет…невозможно…

Ей так много хотелось написать…написать Ему, но все равно потом не отправить.

Она не посмеет это отправить ему. Ни за что.

По спине Нагайны пробежали мурашки от этих лихорадочных мыслей.

Глаза щипало от невыплаканных слез. Она уже привыкла к этому ощущению чего-то едкого на веках своих глаз — плакать больше не было смысла, и слезы сдерживались где-то в хрусталике.

Написать.

Нужно написать.

Аро…

— Нет, не так. Не нужно обращения…- подумала Нагайна и зачеркнула любимое имя.

Я говорю с тобой. Я говорю с тобой, и мне плевать, что ты меня все равно не услышишь.

Строчки мелькали перед ее глазами, буквы были выведены донельзя каллиграфическим почерком.

Я так много хочу сказать тебе, но я не могу. Я не могу прийти к тебе, не могу даже позволить себе прочитать твои мысли. Мне больно. Мне будет больно, если я увижу тебя, но мне так же больно от того, что я молчу.

Мы молчим.

Неожиданно для Нагайны на бумагу упала капля, и чернила ручки «расползлись» по бумаге невыразительной кляксой. Совсем не большой кляксой.

Странно, откуда вода?

Нагайна поморщилась, не понимая происходящего, но потом осознала.

Это были слезы, которых она не заметила.

Это были ее слезы.

Ее.

— Соберись, — проговорила самой себе Нагайна и продолжила писать.

Я вижу тебя в своих снах, которых нет. Я же не сплю, ведь так. Но тогда почему я вижу тебя? Почему я вижу тебя? Почему?

Почему?

Голова почему-то раскалывалась…

Я не хочу так, нет…

Но зачем?

Мы бессмертны, мы бессильны.

Мы ничто.

— Мы ничто, — прошептала Нагайна, — Так трудно просто снова оказаться рядом.

Я могу бесконечно говорить тебе об этом, но, мне никогда не хватит воли вновь увидеть холод в твоих глазах.

Брюнетку передернуло от воспоминаний того кошмарного вечера, когда Аро изгнал ее. Его пустые жестокие глаза. Будто в нем уже не было того, что было раньше. Будто это был уже не он. Не ее любимый вампир.

А тебе никогда не хватит силы переступить через свое эго.

Нагайна тряхнула головой и встала. Нужно было прогуляться. Находиться в помещении резко стало невыносимым.

Сентябрь в Иордании совершенно не является сентябрем, температура достигала примерно тридцати градусов тепла, и вокруг по-прежнему царило лето. Нагайна решила пройтись по столь знакомому лесу, что восхитительно пах в этот солнечный «летний» день. Сквозь кроны деревьев пробивались настойчивые солнечные лучи, и кожа Нагайны блестела в их свете, когда девушка выходила на более открытое пространство, еще не заросшее лесом.

Эрик сейчас спал — Нагайна знала это, поэтому решила отойти от замка на приличное расстояние, уйдя в девственную чащу волшебного леса. Она знала здесь каждое дерево, каждый куст, кустарник и цветок — этот мир полностью принадлежал ей, был выращен ею, ею же и обласкан. Нагайна остановилась у ручья, что серебрился неподалеку, и решила прилечь на благоуханную траву, слегка тепловатую от солнечных лучей. Брюнетка прикрыла глаза, настойчивый солнечный лучик играл с ее ресницами, и Нагайна улыбнулась. Но эта улыбка тут же скрылась с ее лица, так как на Нагайну нахлынули воспоминания.

Всегда.

Они всегда приходили.

И если раньше это были воспоминания о беззаботном детстве, которое хотелось прожить снова, то теперь…теперь это были воспоминания о ее жизни в Вольтерре.