Последняя искра (СИ) - Русс Алана (читать книги бесплатно .TXT) 📗

Землю… Ну и как мне без руны Натаны на неё попасть?

— Чёрт побери, ну и дура же я! Словно вчера на свет родилась.

На полпути остановив ладонь ко лбу, я просто в бессилии рухнула на софу. Лупить себя почём зря поздно. Нужно думать, что делать.

Варианты были. Первый — перебороть себя, узнать у Эданы руну почты Велора и прямо потребовать список магических символов, использованных Натаной. Второй — снова призвать госпожу Рысь, в надежде, что однажды она получится не ломаным киборгом, а практически живым, здравомыслящим существом.

И если первый вариант по ряду причин вызывал неимоверную тяжесть в груди, то второму я отдавала предпочтение без раздумий. Кажется, даже моё пламя от подобных мыслей оживилось, разгоняя сердце до сумасшедшего стука.

Напоследок пройдясь по спальне, ванной и гостиной, проверяя, не оставила ли чего из вещей ненароком, я уселась на софу. Одарила мрачным взглядом по-прежнему безжизненную почтовую руну и открыла коробочку с кинжалом.

Восторг снова охватил, стоило только коснуться рукояти. А так как моя стихия разбушевалась не на шутку, пока ещё вежливо прося выпустить ее хотя бы в виде крохотного, спичечного огонька, магия беспрекословно окутала запястье, проникая нитями в металл.

Камни Огня жадно засверкали, впитывая потоки. Насыщались, будто кровью и едва заметно пульсировали.

— Ну что, довольно? — отложив заряженный до отказа клинок, в шутку спросила я у пламени, откинувшись и подтянув к груди колени, забираясь на софу с ногами. — Уж я-то определённо.

Благо ответа не последовало.

Свернувшись калачиком и уложив голову на подлокотник, я принялась гипнотизировать рунную дощечку, когда птички ахайя защебетали в клетке.

Они всегда трещали без умолку, но сейчас хохлатый заливался особенно мелодичной трелью. Я перевела взгляд на клетку, и грудка у него в то же мгновение засветилась. Заблестели пёрышки, становясь прозрачными и одеваясь в голубую дымку.

Вот только объект птичьих ухаживаний оставался невозмутимо-спокоен. Пташка чистила пёрышки, крутила головкой, и я забеспокоилась, не бывает ли у крылатых глухоты Потому как даже у меня сердце заныло от проникновенности мелодии, а малявке хоть бы хны.

Я поднялась с софы, подходя ближе к клетке, а магия насквозь прошила грудку незадачливого, хохлатого кавалера. Взвилась, как жар от раскалённой печи, оставляя лёгкий иллюзорный шлейф. Тут же в ответ зазвучала песенка, а грудка своенравной птахи засияла золотом.

Сорвавшись с жёрдочки, малышка взлетела и зацепилась лапками за прутья. Раскачивалась из стороны в сторону, качала головкой и пела так проникновенно, будто всему миру хотела рассказать о том, что наконец разглядела своего суженого.

Пусть он и был до тех пор в замкнутом с ней пространстве круглосуточно.

Магия рождает любовь. Выходит, любовь всего лишь иллюзия? Побочный эффект очарования?

Нет. У птах, увы, не любовь. Это инстинкт выживания требует от них влюблённости. Создаёт все условия, лишь бы размножались. Но однажды грудка у хохлатого погаснет. Погаснут пёрышки и у его подруги. Разлетятся по разным концам жерди. И вроде рядом, а в упор друг друга видеть не будут.

Вот и сказке конец.

А Дракула прав. Нельзя накрепко влюбиться за месяц-два. Нельзя понять, любишь ли, пока «светится грудка». Истинное чувство не рождается в сиянии и песнях. Оно рождается в муках. Всё живое рождается в муках, если уж по существу говорить. А уж сияют ли от неё глаза или ещё органы какие…

Погружаться в глубокий самоанализ и копаться в душе в поисках ответа сил не было. И кажется, я впервые в жизни поняла, для чего нужны мозгоправы.

Машины чинят механики, в компьютерных софтах ковыряются программисты, ну или люди, имеющие к этому определённую склонность. Помню, как Ярик не раз, как мне казалось, в два клика мышью возвращал мой едва на тот свет не отправившийся ноутбук.

Дело мастера боится. А примись я сама тыкать…

Так и с душой. Не лезть, не тычь в сердце, и без того израненное и хилое. Легче не станет, если, только не помрёшь.

— Но от тоски никто ещё за Пелену не отправлялся, — сказала вслух и нахмурилась.

Пелену? Ну и когда я успела пропитаться духом Иппора настолько, что местные верования воспринимаю, как свои?

Птахи по-прежнему щебетали, а я вдруг решилась на отчаянный шаг. Взяла клетку и вышла с ней на террасу.

Ночь утихомирила ветер. Сад, раскинувшийся под окном, чернел и переливался десятками светлячков и магикусов, оттого казалось, будто чёрное небо, не имея конца, полотном расстроилось по земле. Звёзды словно затерялись в траве и густых кронах деревьев.

Поставив клетку на перила и придерживая её одной рукой, я сдвинула запорный штырёк. Дверца клетушки распахнулась.

Их я забирать с собой всё равно не собиралась. Некуда. А на острове сейчас гуляют зимние ветра.

— Я вас отпускаю, — прошептала, словно признавалась в чём-то сокровенном.

Но птахи до смерти перепугались. Истерично чирикали и били крыльями, стоило мне шевельнуться.

Боялись свободы.

Кажется, я и сама боялась. Боялась завтрашнего утра, боялась переступить порог покоев и больше никогда сюда не вернуться. И самое непостижимое, что страх этот был теперь даже крепче, чем когда на Иппор отправлялась.

— Да летите же! — задыхаясь от отчаяния, ударила я по прутьям, что было сил, и птички выпорхнули в чёрную пустоту за освещённой террасой.

Два огонька: синий и алый сперва камнем рухнули вниз. Разлетелись в разные стороны, как искры от костра, а затем бросились в тёмное небо. К назревшим, словно хрустальные капли, звёздам.

Я тяжело вздохнула, и ещё долго смотрела в холодную, раскинувшуюся над головой бездну. Жалела, о невозможности хотя бы сотую долю всех одолевавших меня тяжёлых дум вместе с птицами в небо отправить.

* * *

Утро выдалось ещё ветренее, чем предыдущее. Страшно подставить, какие ураганы бушуют в землях Ворта в сезон дождей.

— Жаль, что не хочешь остаться, — посетовал Ассаро, заглянув ко мне после завтрака, чтобы попрощаться. — Море перед первым дождём всегда неспокойное… Сразу напиши, как до острова доберётесь.

— Напишу, — бережно уложила я в сумку руну почты Ассаро. Пора, наверное, адресно-рунную книжку заводить. — Ну, встретимся в академии? — улыбнулась я.

Строя серьёзную мину, Ассаро кивнул, беря корзину, доверху забитую провизией, и отворяя дверь из моих покоев.

— Уме писала? — строго спросил он, передав корзину Акитару.

Я отрицательно мотнула головой. Решила, что проще всё будет объяснить при встрече, чем изощряться и искать правильные слова. Да и что написать? Здравствуй, Ума. Я оказалась влюблённой дурой, поэтому снова возвращаюсь на Авэль?

— Хорошей дороги, Лиза, — на сей раз сам провал инициативу рогатый и приобнял меня одной рукой. — Прости уж, что не провожаю.

— Ничего, — улыбнулась, отдавая и вещмешок Акитару, а учебную сумку закидывая на плечо. — Я все понимаю, Ваше Высочество. Государство ждать не будет. До встречи через пару недель!

Распрощавшись с Ассаро, я вместе с Акитаром и Малли вскоре покинула дворец и спустя полчаса добралась до пристани.

Рогатый предлагал распорядиться, чтобы снарядили транспортёр — коляску с впряжённым в неё ящером, но я отказалась. Хотелось пройтись по городу напоследок. Да и стражи оказались прогуляться не против.

Заглянув по пути на постоялый двор, но снова оставшись ни с чем — у пронырливого Набо сегодня был выходной, а хозяин Шарара ни вчера, ни сегодня так и не видел, я не без внутренней дрожи замерла у деревянных мостков.

Корабль, призванный доставить рогатых студентов к берегам Авэль, оказался гораздо больше личного корабля кронпринца. Трёхмачтовый, больше напоминающий круизный лайнер, он покачивался на алых, со ржавой рыжиной волнах, то и дело чуть обнажая бок, обросший ракушками и коралловым веточками.

Оглядывая толпу, я выискивала драконий широкоплечий силуэт, но на пристани сегодня было не протолкнуться. Уйма провожающих и отплывающих сновала туда-сюда. Катились тележки, груженные вещами, скрипели от ветра мачты кораблей и кричали прибрежные птицы и матросы.