Операция "Волчье сердце" (СИ) - Снежная Дарья (книги без регистрации полные версии txt) 📗
Кажется, Джуниора Валлоу успели просветить, кто же все-таки такая Элисавифа Алмия, и, самое главное, каково положение ее семьи в городе. Что они — ровня и более чем. Полковник пошел пятнами, и взгляд у него стал… бешеным.
— Ну и как это понимать? — тихо-тихо уточнил он, глядя в упор на Лейта. И тут же, не давая ответить, рыкнул, — Молчать! Немедленно прекратить саботаж и принести извинения госпоже старшему эксперту!
И сам тут же рассыпался в извинениях и заверениях перед госпожой старшим экспертом. Та принимала их с гордым видом оскорбленной добродетели и в конце даже изволила допустить Валлоу к ручке.
Капитан закрыл рот и отказался от мысли что-то прояснить. Отлично! Если эта гадюка так хочет лезть в помойку — пусть лезет. Но полковник-то каков, а!
Нет, похоже, тут дело отнюдь не в одном только положении и происхождении змеи. Как бы наш столичный хлыщ не надумал приударить за прекрасной госпожой…
— Капитан, вы всё еще здесь? — напоказ удивился Валлоу. — Идите работать!
— Есть идти работать! — Вольфгер развернулся через левое плечо и удалился в указанном направлении. Работать.
— Простите, господин полковник, мне нужно идти! — льдистым колокольчиком пропела за его спиной Алмия. — Служба!
И Лейт мимоходом пожалел, что не успел слинять, пока благородные господа обменивались любезностями, по-мальчишески оставив старшего эксперта ни с чем.
Резкий порыв ветра хлестнул по лицу, остужая голову, и капитан остановился, вдохнул полной грудью соленый морской воздух. Злость отступала, как и желание убить кого-нибудь.
Кого-нибудь белобрысого, наглого и бессовестного…
Почувствовав, как раздражение снова разрастается, капитан волевым усилием его задавил, постаравшись сосредоточиться на текущем деле.
Так, сейчас проехаться опросить информаторов — раз уж Управление по контролю магических проявлений было столь любезно, что предоставило толкового специалиста по первой просьбе и без бумажной волокиты!
«Толковый специалист» тихо стояла за левым плечом, не влезая в мысли разговорами, но и не уходя.
— Мастер, зачем вам понадобилось это… этот цирк?
— Потому что это мое дело, — спокойно ответила она. — Я нашла эту булавку. Я ее исследовала. Я принесла вам информацию — ту самую, что натолкнула вас на мысли, после которых вам потребовался специалист. Я не прошу вас делиться сведениями. Я даже не спросила, зачем вам консультант — я просто сразу изъявила готовность содействовать.
Она помолчала, тоже подставив ветру лицо и не спеша прятаться от него в карету.
— Это дело важно для меня, капитан. Я не знаю, чем гибель этой девушки так потрясла Диану, но она действительно сама не своя. Николас меняет всю охранную систему в особняке, и больше злоумышленникам не удастся пробраться в дом таким способом. Диана отказалась покидать особняк, она испугана…
Алмия задумчиво помолчала, и Вольфгеру на минуту стало почти жаль и ее, и Диану Корвин, и неожиданно для себя самого он спросил:
— Как зовут потерпевшую?
— Диана Корвин, — непонимающе нахмурившись, отозвалась Алмия.
— Ивонна, — вздохнул Вольфгер. — Потерпевшую звали Ивонна Эшли. Человек, двадцати двух лет, не замужем. Именно она пострадала в этой истории, а не ваша Диана. Пойдемте в карету. Если вы не возражаете, сегодня я воспользуюсь транспортом вашего управления — другой ловить лень.
— Лень, — согласилась Алмия. — Да и зачем? Моя карета в вашем распоряжении.
Булыжные мостовые Лидия звонко ложились под копыта и колеса.
— Восемь лет назад, когда я служил в Ройсте, тамошним управлением стражи было раскрыто громкое дело — похищение драгоценностей из герцогской резиденции. И тогда в деле фигурировала похожая булавка. Та же шпинель, только красная, то же оставшееся в теле младшего лакея «жало». Погиб он, кстати, не из-за конфликта заклинаний, а от рук злоумышленника, который решил свалить вину на парня. Он, кстати, долго числился у нас в главных подозреваемых, да вот беда — не было у юнца никаких связей, нужных, чтобы провернуть это дело. А потом нашли труп лакея, и никаких драгоценностей при нем, что характерно, не было, зато был осколок булавки… В общем, виновных тогда нашли относительно быстро — и уже через них вышли на артефактора, который изготавливал ментальные подавители. Почтенный мастер, уважаемый, не бедный — никто и подумать не мог. Его казнили, а ученикам — их у мастера трое было — смертную казнь заменили пожизненной каторгой.
— Хрен редьки не слаще, — меланхолично прокомментировала изысканная и высокородная спутница капитана эти сведения.
— Ну, не скажите, — откликнулся Лейт, ухмыльнувшись просторечной присказке. — После казни пока никто не удирал, а вот с каторги — по-видимому, удалось кому-то из той троицы. Завтра утром отправлю запросы и выясню, кому именно. Но, сами понимаете, это займет время. Поэтому, чтобы его не терять, параллельно будем искать сами. От вас, как от консультанта, мне требуется следующее: список материалов и инструментов, необходимых для создания нашей булавочки. Отдельно выделите редкие и дорогие компоненты, если при изготовлении нужны какие-то особые условия — тоже укажите. Где-то он все это покупал, попробуем вычислить след заказа. Это первое. Второе — достаточно часто ваша братия на глазок способна определить, кто из коллег приложил руку к конкретной цацке. Пока я буду расспрашивать нужных людей — вы постарайтесь посмотреть на витрины, прилавки и прочий ассортимент, вдруг, да опознаете ту же руку.
Алмия невозмутимо слушала и выражала полную готовность соответствовать требованиям. А получив задание, достала из-за сидения блокнот и начала набрасывать список, сосредоточенно хмурясь и обдумывая пункты.
— Насчет опознания, кстати, не обещаю, — оторвалась мастер от составления списка на его последнее замечание. — Иногда авторство действительно можно установить без труда, но только тогда, когда у мастера есть свой почерк. Стиль, класс. В данном случае — ярких, характерных особенностей у изделия, увы, нет. Вот возьмете мастера — с гарантией скажу, он или не он ту булавочку сваял. Установить общее авторство двух изделий тоже можно — но увы. Только в лаборатории.
Вольфгер против воли вздохнул.
Тащить ее в по-настоящему неприятные места не хотелось — женщина все же, хоть и змея. А избавиться в ближайшее время не представлялось возможным. Ладно, начать можно с относительно приличных заведений, и как раз к вечеру их объехать. А все остальные, менее респектабельные, обнюхать уже завтра, самостоятельно — все равно список она ему сейчас набросает, а опознать изделие неизвестного артефактора на глазок, без экспертизы, не сможет — сама сказала.
А больше ему от нее ничего и не нужно!
Бездна, мысленно ругнулся капитан. Что стоило прояснить эти детали сразу, еще в «Короне»? Обошлось бы без совместного выезда…
Так нет же, так торопился получить другого мастера...
Совсем ему голову задурила стервозная баба!
Глава 3. Честный лавочник, или о превратностях судьбы и лидийской погоды
У лавки гоблина Ошат-даро карета управления остановилась в тот момент, когда погода, и так весь день трепавшая горожан крепким ветром, испортилась окончательно. Низкие тучи ползли над городом, и их рыхлые темные брюха цеплялись за иглу ратуши, за цветные шпили университета. Дело пахло грозой, и не в переносном смысле, а в самом прямом — предгрозовой сыростью, особой, озоновой свежестью.
Лавка эта, ничем не примечательная, устроилась в уютном местечке между булочной и лавкой готовой одежды. Ошат-даро, чтимый владелец сего заведения, давно мог бы позволить себе почивать на лаврах, оставив дело на работников, но предпочитал и по сей день стоять за прилавком.
Когда-то давно, так давно, что как будто и не в этой жизни, Ошат-даро (тогда еще не старый, а вовсе даже молодой, и не «даро», а «микуль») перебрался из родного города в Лидий, да так в нем и осел. Прикупил лавку, торговал в ней всякой всячиной: от изделий народных промыслов до сомнительной ценности барахла, принесенного морем — и по-тихому привечал рисковый народ. Знался и с контрабандистами, и с торговцами краденым, и с нечистыми на руку мастерами. Мог добыть что угодно — и точно так же что угодно продать, но черты никогда не переступал. Были у Ошат-даро твердые представления о чести и о том, что является допустимым и уместным. И пусть с законами королевства эти представления совпадали не всегда (ладно, очень редко!), но были они незыблемы и тверды, как скалы, у подножия которых в незапамятные времена обосновался его народ.
