Демоническое стекло - Хокинс Рейчел (книги хорошего качества txt) 📗
— Костюм испачкаешь. От травы останутся пятна.
— У меня есть другие костюмы. Знаешь, ты уже не впервые употребляешь это слово, говоря о нас. Позволь спросить, почему?
Я вздернула брови.
— Серьезно? Тебе неясно, почему для меня «демон» означает чудовище?
— Когда ты считала себя просто ведьмой, разве ты применяла к себе слово «чудовище»?
— Нет, конечно.
— А между тем, ведьмы, феи, оборотни, демоны… У нас общее происхождение.
— Как это?
Папа сорвал травинку и принялся рассеянно рвать ее на мелкие кусочки.
— Все мы вначале были ангелами.
— Я знаю, что обычные экстраординарии происходят от ангелов. Тех, что во время войны между Богом и Люцифером не приняли ни ту, ни другую сторону.
Он посмотрел мне в глаза.
— А демоны — это ангелы, которые выбрали сторону. Как выяснилось, не ту, которую следовало.
— И что? Если они — бывшие ангелы, это еще не значит, что они… то есть, мы… хорошие.
— Так-то оно так, и все же назвать нас чудовищами — это упрощение. Например, тебя не слишком беспокоило открытие, что ты темная ведьма, а ведь их способности удивительно схожи с нашими. В каком-то смысле демон — это нечто вроде очень могущественной темной ведьмы.
— Или Хогарота Отвратного, — пробурчала я себе под нос.
— Что-что?
— Ну, просто… Когда Вирджиния призвала демона и он вселился в Алису — куда девалась она сама? Значит ли это, что ее душа совсем исчезла, остался только монстр в ее облике?
Папа растерянно засмеялся.
— Господи боже, нет! Неужели ты все это время так думала?
Я скрестила руки на груди.
— А что мне было думать? Никто особенно не торопился отвечать на мои животрепещущие вопросы по поводу демонов.
Папа перестал смеяться. Вид у него был самую чуточку смущенный.
— Ты права. Прости. Нет, призванный демон — это… По сути, это всего лишь некая темная… сила. Когда ангела изгоняют в преисподнюю, он лишается всего, кроме своей мощи. У него нет имени, нет личности, нет даже тела. Остается только чистая, неразбавленная магия.
— Ничего себе…
— Строго говоря, «вселился» — не совсем подходящее слово. Две сущности как бы смешиваются, сплавляются воедино. Демон изменяет все в человеке, вплоть до ДНК. Поэтому демоническая сущность передается по наследству. Поэтому даже очень тяжелое ранение не может нас убить. Наша сила исцелит любые раны. — Он кивнул на мою ладонь со шрамами. — Разумеется, кроме тех, что нанесены демоническим стеклом. И тем не менее личность остается прежней — той, что была до ритуала.
— Только теперь в наших жилах в буквальном смысле слова течет самая темная и самая могущественная магия в мире, — уточнила я.
— Именно.
Папа гордо улыбнулся, и я вдруг вспомнила, как Алиса воскликнула: «У тебя получилось!» — за мгновение до того, как я отрезала ей голову.
Внезапно сдавило горло, стало трудно дышать.
— Если Алиса была, по сути, прежней Алисой, почему она отрастила когти и стала пить кровь?
Папа пожал плечами и поднял вверх правую руку. Вместо ухоженных ногтей вдруг выдвинулись длинные серебристые когти и тут же исчезли.
— При желании любая ведьма или колдун могут проделать то же самое. Попробуй.
Я уставилась на свои обкусанные ногти с остатками клубничного лака — Дженна пыталась сделать мне маникюр.
— Нет, спасибо.
— Что касается… другого твоего вопроса, магия крови — это очень древняя и очень действенная практика. Опять же, многие ведьмы и колдуны применяли ее в прошлом. Твоя подруга Дженна и сейчас ею пользуется. Собственно, именно так и появились вампиры. Около тысячи лет назад ведьмы одного ковена проводили особо сложный ритуал, связанный с магией крови, и вот…
— Алиса убивала людей.
На последнем слове голос у меня сорвался.
— Да, — спокойно подтвердил папа. — От такой сильной темной магии недолго сойти с ума. Это и произошло с Алисой. Но это не значит, что нечто подобное непременно должно случиться с тобой.
Он пристально посмотрел на меня.
— Я знаю, Софи, тебе трудно осмыслить и принять доставшееся тебе наследство, однако чрезвычайно важно, чтобы ты перестала считать демонов чудовищами. — Он накрыл мою ладонь своей. — Не думай, будто ты — чудовище.
Я сказала, едва справляясь с голосом:
— Слушай, я понимаю, что ты большой энтузиаст теории единения с демонами, но я своими глазами видела, как демон убил мою подругу. И еще миссис Каснофф рассказывала, что твоя мама одемонилась и убила твоего папу. Так что не надо мне тут впаривать, будто демоны все белые и пушистые!
— Я этого и не говорил, — ответил папа. — Но если ты согласишься выслушать меня и больше узнать о демонах, ты поймешь, что процедура Отрешения — далеко не единственный выход. Существуют способы… скажем так — управлять своим даром. Это снизит для тебя вероятность причинить кому-либо вред.
— Снизит? — повторила я. — Но не исключит?
Папа нетерпеливо тряхнул головой.
— Я, видимо, неправильно все объясняю! Просто я хочу, чтобы ты поняла… Скажи, Софи, задумывалась ли ты о том, что с тобой будет после Отрешения? Разумеется, если ты останешься в живых.
Задумывалась, а как же. Глупость, конечно, несусветная, но прежде всего я подумала о том, что стану похожа на Ванди: вся в лиловых завитках татуировок, даже на лице. В человеческом мире их нелегко будет объяснить, но я надеялась все списать на подростковые причуды.
Не дождавшись ответа, папа продолжил:
— Боюсь, ты плохо представляешь, что на самом деле означает эта процедура. Ты не просто утратишь способность к магии. Ты уничтожишь жизненно важную часть себя. Отрешение проникает непосредственно в кровь и отнимает у тебя нечто, настолько же тебе свойственное, как цвет глаз. Ты, Софи, рождена демоном. Твои тело и душа будут бороться за то, чтобы так и оставалось. Бороться не на жизнь, а на смерть.
На такие слова ответить нечего, поэтому я молча смотрела на папу. В конце концов он произнес со вздохом:
— Ты устала. Я и так рассказал тебе слишком много для первого раза. Неудивительно, что ты подавлена.
Я ответила:
— Не в том дело.
Папа, не слушая, продолжал говорить. Я уже замечала за ним эту неприятную привычку.
— Вот отдохнешь, выспишься и, надеюсь, завтра будешь воспринимать мои слова не так враждебно. — Он глянул на часы. — А сейчас прошу меня извинить — я уже пятнадцать минут назад должен был встретиться с Ларой. Дорогу домой найдешь?
— Угу. Дом ведь прямо передо мной, — буркнула я, но папа уже быстрым шагом спускался с холма.
Я еще долго сидела в сгущающихся сумерках — смотрела на аббатство Торн и пыталась переварить все, что рассказывал папа. Только минут через десять спохватилась: я ведь так и не спросила, что здесь делают двое демонов-подростков и откуда они вообще взялись.
В конце концов я встала, отряхнула джинсы и побрела к дому.
По дороге я обдумывала то, что папа сказал об Отрешении. Я всего несколько лет как обнаружила в себе магические способности, и все-таки они уже стали частью меня. Впервые я сама себе призналась, что одна только возможность их лишиться путает меня чуть не до обморока, — а ведь при этом я еще и умереть могу.
Но и жить, чувствуя себя бомбой с часовым механизмом, тоже невозможно. Что бы там папа ни говорил об управлении своими способностями, пока они при мне, вероятность взрыва остается весьма реальной. Вся моя жизнь превратилась в жутко сложную головоломку, а головоломки мне никогда не давались.
Когда я добралась до дома, папы нигде не было видно, так что я отправилась к себе. Раньше мне зверски хотелось есть, но разговор отбил весь аппетит. Хоть я и спала днем, сейчас мне просто необходимо принять горячую ванну и заползти в кровать.
Правда, она оказалась аккуратно застеленной — то ли слуги постарались, то ли в аббатстве действуют какие-то уборочные чары.
Вдруг я заметила на подушке фотографию.
Когда я взяла ее в руки, у меня мелькнула мысль: неужели папа сам ее сюда положил? Руки мои слегка дрожали. На черно-белом снимке я увидела человек пятьдесят девочек в саду перед аббатством. Половина девочек стояла, остальные сидели на земле, скромно натянув юбки на колени. Алиса была среди сидящих.
