Секреты серой Мыши (СИ) - Страйк Кира (читаем книги .txt) 📗
— Не переживай так уж сильно. Случается всякое. Ты не виноват. Ты просто испугался и растерялся, да? — я с тихим наслаждением гладила пальцами тонкую кожу детской щеки, трогательные мягкие кудряшки.
— Очень, — признался малыш и тревожно спросил, — ты на меня не сердишься?
— Нет, конечно, — поспешила его успокоить, — разве можно сердиться на такого хорошего мальчика?
— Я тебя люблю, — прошептало чудо, — больше всех на свете.
И немного помолчав, добавило:
— Только матушке не говори.
— Хорошо, — улыбнулась я, — это наш секрет.
Глава 11
К обеду пришла Марлен с чашкой угадайте чего? Но, на этот раз, о, чудо, к нему прилагался кусочек тощей, но от этого не менее божественной курицы! У меня от возбуждения, по-моему, аж руки затряслись.
Нянька потянулась за ложкой, но я её остановила:
— Давай-ка я сама уже буду хотя бы в этом себя обслуживать.
— Давай, детка, сейчас мы тебя устроим. — энергично взбив комковатую подушку, она приладила её мне под спину, помогая устроиться полусидя.
Быстро выхлебав бульон, я принялась смаковать жёсткое до невозможности мясо, отгрызая небольшие кусочки и долго-долго пережёвывая, практически расщепляя во рту.
А потом был променад по комнате. Марлен и я, вцепившаяся мёртвой хваткой в подставленную руку, медленно добрались до окна. Ноги дрожали, малодушно захотелось вернуться в кровать. Но сдаться так быстро я себе не позволила.
— Нянюшка, а голову мне тоже отшибло? — спросила я, чувствуя, как она тяжелеет в горизонтальном положении и вспоминая, как болезненно было разбирать сбившиеся спутанные волосы.
— Ох, детонька, да чего тебе только не отшибло. Как жива осталась — это вообще чудо господне. А ты не помнишь, что ли? — встревожилась женщина.
— Марлен, ты только не пугайся, но я и в самом деле кое-что забыла, — я осторожно начала готовить женщину к своей некоторой неосведомлённости в разного рода вопросах и деталях. И поспешно добавила, — но обязательно вспомню — ты только немножко мне помоги.
А потом и вовсе, чтобы переключить расстроенно-растерянную женщину с этой непростой темы, обернулась к окну:
— Смотри, какая красота вокруг! А давай окно откроем?
— Таюшка, да как можно? Холодно ж ещё. — она буквально округлила глаза.
А за окном зацветала нежная весна. Солнце светило так ярко, что слезились привыкшие уже к постоянному полумраку глаза. И грело через грязноватое стекло так, что невыносимо захотелось на улицу. Но эта задача пока была мне явно не под силу.
— Ну пожалуйста, я же не дойду во двор, а дышать свежим воздухом нужно. Доктор ведь наверняка говорил? — пришлось пойти на маленький шантаж.
Марлен набрала полную грудь воздуха, закрыла рот и медленно выдохнула. В глазах её металось беспокойство. Она, склонив голову на бок, внимательно посмотрела на меня (в этот момент я клятвенно пообещала себе пореже озадачивать няньку нестандартными просьбами), и, с силой толкнув намертво слипшиеся створки, распахнула окно.
Меня чуть не сбило с ног волной свежести и кислорода.
Стоял один из первых дней пока ещё не надёжного, но жаркого тепла. Когда воздух прогревается, и на улице становится теплее, чем в озябших за зиму каменных домах. Потом будут ещё и похолодания, и ветра, пока в свою власть не вступит лето.
Но сегодня был именно такой чудесный, ясный, пронизанный солнцем день. Окно выходило в запущенный сад. Снег ещё стаял не везде, постепенно обнажая прошлогодний, не убранный с осени мусор, сквозь который уже проросла трава и первые весенние цветы. На деревьях настойчиво пробивались почки, кое-где взорвавшиеся нежной листвой.
Я прислонилась боком к стене и зачарованно любовалась этим великолепием. Ветерком донесло аромат… сирени? Сами собой в голове всплыли строки:
— Ну да, оно и в самом деле немудрено было память порастерять, — буднично вырвала меня из романтичного настроения Марлен.
Она в задумчивости стояла рядом и, видимо, всё это время крутила в голове озвученную мною новость о собственной амнезии.
— А денёк и в самом деле хорош! — женщина, наконец, расслабленно выдохнула, позволяя себе насладиться чарующим духом весны.
Я тоже развернулась к окну. Хотелось высунуться в него, но… рёбра не позволяли.
— Ну, ладно, на первый раз хватит, — прервала идиллию нянька, — ты вон уже на ногах еле держишься. А ну, давай в кровать. Потихоньку, не торопись.
Торопиться, впрочем, я бы физически не смогла, даже если бы меня об этом очень попросили — ослабевшие от отсутствия нагрузки мышцы предательски дрожали.
Но была счастлива уже хотя бы от того, что солнце продолжает светить, природа возрождается, в окружающем меня мире, кроме набивших уже оскомину серых, тёмно-зелёных и коричневых мрачных тонов, обнаружились и другие — яркие краски, а я уже встаю на ноги. Ну и что в комнате, наконец, стало свежо.
Так потихоньку я и осваивалась в новых, нежданно свалившихся на меня, обстоятельствах жизни.
Мачеха и отец меня пока больше не посещали, чему я была несказанно рада.
Лаура, видимо, решила, что свой лимит сострадания она уже исчерпала и успокоилась на том, что я, в смысле Таис, вообще жива. Отец — не знаю почему.
Как-то из любопытства спросила об этом Марлен, но она только рукой махнула, привычно поджав губы. Допытываться не стала, решив не забивать пока этим голову — на сей момент ждали решения более срочные и важные задачи.
Всё моё общество составляли нянька и Тео, регулярно забегавший к «сестре», поделиться новостями и своми детскими переживаниями.
Домашние новости, в основном, сводились к тому, на кого и за какую провинность сегодня накричала баронесса и её причитаниям о том, мол, «как это нету денег на новый корсетик» и «как её, несчастную, вообще угораздило выйти замуж в такую нищету, в которой порядочной баронессе просто неприлично жить».
Вот интересно даже, о чём она думала, когда рвалась в этот «замуж»? И как-то уж совсем нелогично Лаура упускала тот факт, что без этого «замужа», она и не баронесса вовсе. В общем, ничего интересного.
Однажды уже под вечер ко мне прибежал перепуганный Тео.
Я успела искренне привязаться к хулиганистому, но доброму ребёнку. Его взволнованность моментально передалась и мне. Тем более, что обычно он посещал меня днём, и сегодня уже забегал.
— Малыш, что случилось? — я не на шутку переполошилась.
Ребёнок стоял посреди комнаты, зажимая под мышкой какую-то маленькую коробочку, и не решался ни подойти, ни озвучить то, что его так обеспокоило. Глазёнки его широко открылись — было очевидно, что он отчаянно борется с подступающими слезами.
— Тео, миленький, не пугай меня. Что произошло? Иди сюда, — я всё же уговорила мальчишку подойти и усесться ко мне на кровать, — ну давай, рассказывай.
— Марлен разговаривала… Я услышал… Таюшка…
— Ну, — подбодрила его я, — с кем разговаривала?
— Сама с собой, как всегда. На кухне.
— И что сказала Марлен, что ты так испугался?
— Ты правда ничего не помнишь? — решился, наконец, он озвучить мучивший его вопрос.
— Ну как, — растерялась я, — маленько кое-что забыла. Потому, что головой сильно ударилась. Но это пройдёт. Ты-то чего так боишься?
— А вдруг ты и меня забыла-а-а! — уже ревел малыш, уткнувшись в моё плечо, боясь посмотреть мне в глаза и увидеть в них что-то не то, — Что ты меня лю-у-би-ишь!
