О сладких грёзах и горьких зельях (СИ) - Чернышова Алиса (книга регистрации .txt) 📗
Итак, вдох-выдох. Сложить руки в жесте Разума, нацарапать когтем на щеке руну Возвращения, не жалея кожи…
Начали.
Сознание привычно расщепилось, растекаясь по множеству отражений, блуждая среди них. Я, опять я и ещё раз я…
Открою секрет: в магии — любой — важнее таланта, родословной, усидчивости, знаний и даже удачи является умение точно знать, кто ты такой, и твёрдо стоять на ногах.
Для большей ясности, под "кто ты такой" я подразумеваю не привычку неврастенических личностей анализировать каждый свой чих, не персональный гороскоп, не любимую маску, натягиваемую с утра, и не закостенелые шаблоны о себе самом, мешающие развитию. Однако, каждый сколько-нибудь хороший чародей, в какой практике бы он ни постигал Искусство, должен хорошо знать, кто он такой по большему счёту и чего хочет в данный момент. И держаться за это знание, какие бы коленца ни выкидывала реальность вокруг и сколько бы раз ни менялись местами пол с потолком. Без подобного свойства психики соваться в высшую магию — это всё равно что пытаться играть на рояле вилкой. То бишь, попробовать можно, но шедевр или даже сколько-нибудь сложную симфонию не выродить, как ни бейся.
Просто потому что магия всегда начинается с себя.
Практики зеркальных коридоров в этом смысле сложнее всего, и не зря. Суть их сводится к тому, что нужно не просто прогуляться меж отражений (на этот фокус как раз любой неофит способен, и обманчивая простота этих практик сгубила не одного дурака). Нет, вся суть состоит в том, что нужно не просто прогуляться, но и вернуться в своё, правильное, отражение. Звучит легко, но на деле отыскать среди тысячи одинаковых лиц собственное — задача не самая простая.
У меня же было дополнительное осложнение: надо было протащить контрабанду.
Найти роль среди своих отражений оказалось проще простого, поскольку даже здесь она оставалась той самой праздной человеческой аристократкой в цветастом платьице, которой я никогда не была и не буду.
А ещё, разумеется, она была фальшивкой. Куклой-марионеткой, и в мире зеркал были отчётливо видны сочленения её фарфоровых конечностей.
— Ну, привет, — пробормотала я и, вцепившись в её холодную руку, потащила за собой. Она поддалась, безвольная и безжизненная, как оставленная оболочка. Но не успела я насторожиться от того, насколько всё просто, как всё изменилось — она бросилась на меня и вцепилась в шею, намертво сжимая. Я попыталась оторвать от себя её руки, но лишь с треском смяла фарфоровую оболочку.
Мы неслись мимо тысяч отражений, сцепившись. Будь я человеком, она уже сломала бы мне хребет, но спешно покрывшая шею твёрдая броня чешуи худо-бедно спасала. Пока что. Однако, чем дольше я находилась в зеркальном коридоре, тем больше теряла силы. Нужно было выбираться. Сейчас! Немыслимо извернувшись, я сумела обвить хвостом её голову и дёрнуть вниз. У меня было пару секунд, чтобы узнать правильное отражение, но опыт тысячи зазеркальных путешествий и звание одной из самых могущественных изменённых мне даны не просто так: я увидела себя-правильную и толкнула нас обоих в ту сторону. Местное пространство, где не было ни веса, ни притяжения, сыграло добрую службу — несколько раз перевернувшись, мы обе вылетели в мир наваждения под визг лже-Алеа, грохот сбиваемых нашими телами зеркал и весёленький звон осколков.
Успели мы как раз к самому интересному. Одновременно с нашим появлением Слова всё же не выдержали, и дверь разлетелась в щепки, являя миру Саннара. За плечом колдуна маячила наша "дочурка номер один", при виде которой лже-Алеа издала полузадушенный писк и спрятала лицо в коленях.
— Милый, помоги! — тут же заголосила моя роль. — Она пришла за мной, спаси меня!
Нет, ну серьёзно?
6
Я попыталась хоть что-то сказать, но из травмированного горла вырвалось только полузадушенное сипение. Зеркальный коридор выпил все силы, даже подняться толком не получалось, а регенерация замедлилась до совершенно плачевного состояния. Вот даже воображаю, как выгляжу сейчас: рогатая, чешуйчатая, покрытая порезами, в изодранной же одежде. И рядом — роль, воздевающая руки в красивом жесте.
Ну да, выбор очевиден.
Я оценивающе глянула на колдуна. Если разобраться, мы оба не в лучшей форме, но он в куда более выигрышном положении: активировал кучу разных печатей, смотрит пристально и оценивающе. Справиться с ним сейчас не получится, увы. Но что же делать?…
— Любовь моя, — сказал он ласково, глядя на роль. — Отойди от этой твари. Встань у меня за спиной.
Она тут же встала и посеменила, куда просили. Я же приказала себе собраться, внимательно рассматривая печати, овивающие запястья колдуна. Сумею увернуться или нет? Что смогу противопоставить? Удастся ли потянуть время?
Я поняла, что с печатями что-то не так, как раз в тот момент, когда роль поравнялась с колдуном. Вот тогда-то он и свёл ладони небрежным жестом, отчего два якобы боевых узора слились в один.
Уничтожающий наваждения.
Не знаю, каким чудом от последовавшего визга и грохота у меня не пошла кровь из ушей. Пожалуй, это стоит списать не то на несказанную удачу, не то на магический феномен.
Замок содрогнулся до самого основания, стены почернели, моя роль с визгом рассыпалась в пыль, "доченька" отшатнулась, теряя всякий намёк на человеческое обличье, и шарахнулась в сторону, сливаясь с ожившими тенями.
Я с облегчением откинулась на пол, сдавленно простонав. Было так плохо, что даже почти хорошо. Даже облегчение от того, что колдун пришёл в себя и умирать не придётся, толком прочувствовать не могла. Скосила глаза на лже-Алеа. Та странно мерцала, то тускнея, то возвращаясь, но в целом исчезать не спешила. Только смотрела грустно.
— Тебе плохо, мамочка?
— Хорошо мне, хорошо, — просипела устало. — Надо немного полежать…
— Простите, но этот пункт программы отменяется, — лорд Саннар склонился надо мной. Его руки на удивление осторожно скользнули по шее, а после он наклонился и коснулся своими губами моих. Не выражение страсти, но обмен дыханием — один из самых действенных способов поделиться с кем-то жизненной силой.
Признаться, я настолько опешила от такой щедрости, что пару секунд просто моргала, глядя на разом побледневшего мага, почти с грустью отмечая вернувшиеся морщинки и сгустившиеся пуще прежнего тени под глазами.
— Вы сбросили наваждение, — отметила, с радостью замечая, что подстёгнутая приливом силы регенерация делает своё дело.
— Да, — отозвался он. — Ваши слова о хищных иллюзиях и личных слугах засели у меня в голове. Я попытался отыскать книги на эту тему…
— Но их не было, — усмехнулась я понимающе.
— Ни единой, — он криво улыбнулся. — И тогда я попытался вспомнить… Но да неважно, это мы сможем обсудить позже. Как вы?
— Сами знаете, на мне, как на нечисти, — я неловко хмыкнула и села, пусть и с трудом. — Почти в порядке.
— Хорошо, — кивнул Саннар серьёзно. — Я мог бы нести вас, но мне нужны свободные руки. Наваждение напиталось силой, дорога к воротам будет жаркой. Не отходите от меня ни на шаг.
Я только хмыкнула на этот покровительственный тон и встала на ноги.
— Разумеется, не отойду, — сказала холодно. — Я ваше тело, желательно живое, обязана предъявить Императрице. Как его оставить тут без присмотра? Отведу глаза — а вы уже опять счастливо женаты на какой-нибудь хищной твари. И далеко не факт, что она выберет мой облик, а не чей-то ещё.
Его губы дрогнули, и в глазах отразилось… много чего. Нехорошего.
Повезло, наверное, что он всё забудет. Этот случай был бы для меня хорошим поприщем для манипуляций, но… слишком уж это всё личное. Для нас обоих.
И слишком болезненное.
Скосила глаза на лже-Алеа, чтобы не смотреть на колдуна. Она перестала мерцать и следила за нами своими жёлтыми глазками.
— Ах да, — сказала я. — Проверьте, что это за тварь. Как по мне, так безымянная заблудшая душа, но…
