Снежных полей саламандры (СИ) - Чернышева Наталья Сергеевна (читаем книги онлайн .TXT) 📗
— Как дела, маленькая? — участливо спросил папа. — Что-то ты выглядишь бледно.
— Работы много, па, — отозвалась она. — Но не тяни, я тебя знаю! Что ты хочешь сказать? Ты же не просто так вызвал меня, правда? С сюрпризом?
— Тебя не обманешь, — засмеялся папа. — Через десять дней — Ярсень-Дерби, хотел пригласить тебя — мы выставляем наших чемпионов: Золотце, Красавца, Горного Ветра…
— Десять дней… Ане скосила глаза в угол экране, где услужливо высветился календарь с графиком рабочих и выходных дней.
Ярсеневск — пятьсот километров от Барсучанска, принимал состязания по конному спорту вот уже не одно столетие. Каждую осень Праздник Коней отмечался с изрядным размахом: скачки, бега, карнавал… Новый Год, главный праздник планеты, в Ярсеневске праздновался скромнее.
Ане не увлекалась лошадьми так, как того хотелось отцу, но выросла в Цветочном, на папиной конеферме, всё это было ей знакомо с детства. Отчего бы не поболеть вместе с отцом за своего чемпиона, не порадоваться за его победу, не расстроиться — тьфу-тьфу, поплюём через плечо, не надо нам такого горя! — поражению…
— Да, папа, я смогу! — радостно отозвалась Ане. — А вот только я не одна…
Только сказала, как в холле объявился Игорь, слава богу — в полотенце!
— Игорь, мой отец. Папа — а это Игорь Жаров…
— Рад знакомству, — сказал Игорь, ничуть не смущаясь своим непарадным видом.
Папа поджал губы. Но всё же сказал, поджав губы:
— Взаимно, молодой человек.
Игорь ему не приглянулся. Ну, что ж, папа, извини. Другого нет, и не предвидится.
Позже, в ночном полумраке спальни, Ане долго не могла заснуть, вслушиваясь в дыхание безмятежно спящего Игоря. Его руки, его губы, жар его тела, приправленные озоном цитрусовые мужские запахи, — всё это сводило с ума, задёргивало голову флером желания и острого, на грани боли, счастья. Мой, для меня! Ане даже представить не могла себе раньше, что крышу, оказывается, может сорвать вот так. Вот до такого вот прямо.
Она осторожно прижалась к Игорю, обхватила его руку, притянула к себе. Он сморщил нос, но не проснулся. Доверяет. Ей — доверяет. Солдат, боевой командир, прошедший немало битв. Ане видела старые шрамы у него на груди и боку, где же он их получить умудрился, что даже броня вместе со страшной его паранормой не спасли, а медицина не сумела залечить полностью. Что ж, надо будет расспросить. Захочет — расскажет. Не захочет, придётся умирать от любопытства и лезть в информ, искать сведения о комадаре ВКС Земной Федерации Игоре Жарове…
Ане вздохнула, прижимаясь к своему мужчине крепче. Мой. Никому не отдам, никуда не отпущу. И пусть говорят, что хотят. Кто что хочет, тот пусть и говорит.
Сон мягко утянул её в забытье, но даже там, на дне ночного беспамятства, Ане всем телом воспринимала пылающий ради неё огонь.
Ане устала за прошедшую неделю так, как не уставала еще никогда в жизни. Что с заведующим любви не сложилось, само собой. А вот то, что оный заведующий старательно лепил дуру из лучшего специалиста нейрохирургического отделения, никуда не годилось. Ане набралась решимости и спросила прямо:
— Вы что, сознательно подводите меня под врачебную ошибку, Гордей Павлович?
Он сделал честные глаза, мило улыбнулся и искренне заверил:
— Что вы, Анна Жановна. И в мыслях не держу ничего подобного.
Вот когда пожалеешь об отсутствии телепатической паранормы. Влезть бы в мозги ему ментальным скальпелем и покопаться бы там с чувством, толком и расстановкой. О чём думает. Чего на самом деле хочет. А главное, зачем?
Проблему в тот день доставили травматологи. Парнишка сорвался с опор моста через Донную, куда полез без страховки на спор. Где, на минуточку, все сорок семь метров в высоту под судоходным пролётом! То, что утонул, полбеды, башку себе раскроил невесть обо что. Каждый год, каждый! Юные дурни доказывают себе, приятелям и всему миру, что они — сильнее и смелее всех в Галактике. Лучше бы в армию шли. Или в спасатели.
Ну, что… четыре часа собирала ему пустую его черепушку. И не забыть включить запись! Формальностью это было раньше, под руководством доктора Альтова. А сейчас операционная стала минным полем. Надзор Баранникова изрядно нервировал, если не сказать, бесил. И так на пределе, а тут еще — этот! Сам бы попробовал у того стола постоять! Отчёт ему. Срочно и с комментариями, доктору Альтову делала, делай и мне. Кхм, как бы так объяснить разницу между Сергеем Евгеньевичем и Гордеем Павловичем, да еще литературным вместо обсценного словом, и чтобы не слишком обидно было…
Второй пациент был тоже — не детский случай совсем, третий полегче, четвёртого передала сменщице, а на гневный рык начальства только пожала плечами. И задала тот самый вопрос.
— Я хочу понять пределы ваших возможностей, Анна Жановна, — сказал заведующий. — Чтобы я знал, на что мне рассчитывать, если вдруг что.
И как накаркал.
Через два дня на Феситвале Осенних Красок грохнуло. Старейший праздник, привезённый первопоселенцами с Терры, он всегда отмечался с размахом и карнавальным весельем. Барсучанск, как краевой центр, собирал немало приезжих. Между тем, так называемые «мирумирники», радикальное ответвление движения «Назад к природе», искренне считали, что без городов на планете наступит настоящий рай. Девизом их была пафосная фраза: «Миру — мир!», и в их понимании «мир» означал «натуральный век», от которого Ласточка с таким трудом отходила, пытаясь интегрироваться в активную жизнь за пределами локального пространства Снежаношара. Ну, а наличие на планете федеральных военных баз «мирумирники» вообще воспринимали как личное оскорбление.
С базой, однако, сделать что-либо серьёзное они не могли. А вот устроить акт устрашения в городе, рядом с которым та база стояла… Требования у них разнообразием не отличались. Оккупантов, федеральные Военно-Космические Силы, в смысле, — вон с планеты и из локали Снежаношара, города — срыть, всем в срочном порядке — переходить на экологически чистое натуральное хозяйство, а не то…
А не то будут взрывы. И взрывы. И взрывы. В людных местах, на праздниках. Демонстративно. Под протокол.
Психи. Ненормальные. Опасные ненормальные психи. Где они брали неэкологическую взрывчатку, вопрос большой. Ходили слухи, что производили сами. Мол, есть в горах хребта Харитонова, и в пустынных землях за ним тайные заводы и тайные же подземные города, со спутников их не видно, но они есть… Провалиться бы им всем под кору планетарную, прямо в пекло!
Поток пострадавших не иссякал. Работали в авральном режиме, заведующий сам взялся за дело. И показал класс. Руками. Ане, откровенно говоря, истекла лютой завистью. Она считала себя отличным специалистом, и не без оснований, но впервые видела человека, который принимал решения — не просто верные, но изящно-красивые — знающий, поймёт, — с такой быстротой и лёгкостью, что между лопаток возникал холодок: я работаю в паре с гением из тех, что приходят раз в сто, — нет, в триста! — лет.
Свет в конце туннеля появился лишь на третьи сутки. Ане запомнила холл, пустынный, тихий, с чёрными провалами окон — стояла глухая ночь. На диванчике лежала Лена Танеева, её срубило подчистую, там, где присела всего лишь передохнуть на минуточку. Ане принесла из подсобки плед, укрыла её, пусть спит. Сама Ане устала настолько, что спать уже не хотелось, хотя отражение в большом зеркале светило красными, как у упыря из детских книжек, глазами.
— Кофе, Анна Жановна?
Баранников держал в руках две дымящиеся кружки.
— Спасибо, — кивнула Ане, принимая горячее.
Пила мелкими глотками, с удовольствием ощущая, как растекается по телу блаженное тепло.
— Ещё один на сегодня, — сказал заведующий, покосился на Танееву, вздохнул и сказал: — Пусть спит. Пойдёмте…
Травма — не план, задвинуть на потом нельзя, счёт идёт порой на минуты. И кто, кроме тебя?
Чернильная тьма за окнами сменилась вязкой жемчужной серостью утра. Доктор Баранников аккуратно вносил записи в таблицу, светившуюся на голографическом экране личного терминала. Ане принесла кофе к нему в кабинет, он не просил, но она не стала спрашивать. Он кивнул с благодарностью, сказал:
