Дети Солнца (СИ) - "Гаранс" (читать полностью книгу без регистрации TXT, FB2) 📗
Горница исчезла в черном дыму, подсвеченном алыми огнями — от очага и от кровати. По ней, сцепившись, метались братья, с треском впечатывали друг друга в стены. Скъегги ревел медведем, Скофти визжал. Хельга на четвереньках двинулась в сторону света от очага. Там, за очагом, дверь наружу. Она выберется из дома.
Рука наткнулась на мокрые тряпки. Одеяло, ее платье, куртка Скъегги — все сырое: видимо, Скъегги сначала залил огонь на полу, потом выскочил с ведром на мостки, набрал воды и кинулся к кровати. Но почему брат вместо того, чтобы помочь, пытается его завалить? А, оба они — одна заноза. Скъегги, должно быть, хотел, чтобы в ней смешалось его семя и семя Скофти. Мертвого Скофти, призванного из другого мира с помощью силы Асдис.
«Гады!» Злость придала ей силы. Она выхватила из очага полено, размахнулась и бросила его в угол. «Твари!» — второе полено полетело в другую сторону, наугад. Остальные уже прогорели до углей, и трогать их Хельга поостереглась. Она взяла платье и вскочила — ноги кололо множеством иголок, но теперь она их чувствовала. Где же дверь? Почему не видно выхода? Дверь закрыта? Не может быть: не совсем же Скъегги дурак! В лицо дохнуло холодом, живой озерной влагой.
Хельга кинулась вперед, вытянув руки. Открыта дверь. Только уже стемнело. Сквозь дым она увидела, как колышется черная вода. Сорвала с крюка свою накидку, нашарила внизу сапоги и вывалилась наружу. Мостки кружились, качались, и Хельга пыталась вжаться в доски, чтобы не упасть, не сорваться в воду.
Надо собраться. Сейчас им не до нее.
Она поднялась на колени, трясущимися руками скрутила одежду в узел, туда же увязала и сапоги. Подползла к краю мостков и ухнула в холодную воду с головой.
Вынырнула, отплевываясь, уперлась ногами в песчаное дно и стояла, покачиваясь от слабых толчков волн. На их изгибах плясали огненные змеи — разбегались от пылающего дома, добегали до Хельги, а она сжималась, пыталась увернуться от них, уйти в темноту. Вода здесь прожорливая, а все пути свернуты в кольцо…
Как холодно-то! Ноги заледенели. Но двинуться страшно. Лес притаился за пределами озера, темный, страшный. Казалось — набросится, только выйди на берег. А дом? Он ведь тоже может накинуться. Только упусти из виду — подскочит и разорвет. А если отойти хоть на шаг, наступишь на какую-нибудь склизкую зубастую тварь.
Хельга обернулась. Из открытой двери валил густой, подсвеченный красным дым. Слышался треск и хруст, как будто кто-то давил сухие кости.
Из болот за озером крикнула ночная птица. И вторая откликнулась — из леса, из-за спины Хельги. Сразу вспомнилась другая птица — та, что разбудила ее в этом доме, околдованную и опоенную. Вечность назад. Надо же: на свете еще есть птицы! Есть что-то, кроме белых глаз Скофти, дома в огне, черно-золотой воды. И люди ведь где-то есть. Надо выбираться к людям.
Через дверь и слуховое окно пробивалось пламя. Жар дышал Хельге в лицо, горячий пепел жег плечи, руки — а она всё не решалась сойти с места.
Из красного нутра дома на мостки в клубах дыма вышел Скъегги. Волосы на нем горели. Он открыл рот — и изо рта вырвался огонь.
Хельга шарахнулась назад, ушла в воду с головой и поплыла. У берега она обернулась. Тела Скъегги не разглядеть на мостках. Есть оно там, нет? Гудит пламя, трещат столетние бревна, лопаются доски. Золотые и алые змеи расползлись по всему озеру, а вокруг мостков вода празднично светится, словно солнце восходит под горящим домом.
Только тут Хельга вспомнила о свертке. Он висел в руке, мокрый, жалкий. Как еще не выпустила, пока плыла?
«Пригодится, когда выберусь», — подумала она и с удивлением обнаружила, что почти успокоилась.
На берегу она собрала волосы в рыхлую косу, чтобы не мешались, растрепала сверток, надела чулки и мокрые сапоги, платье и накидку выжала, расправила и понесла в руках — пусть хоть немного обсохнут. Сейчас она не чувствовала холода.
Куда идти? Вроде бы куда-то на юг. А где он, этот юг? А, все равно, лишь бы отсюда подальше.
Она слышала за спиной треск пожара — ворчание призрачного зверя. Оборачиваясь, видела между деревьями как будто золотые и кровавые окна. Ей казалось, что из них смотрит другой мир, чуждый людям, но близкий лесу. Совсем недавно она готовилась заглянуть туда.
Потом озеро и пожар отдалились, и тьма сомкнулась за деревьями, и упала тишина. Хельга пробиралась через лес, по мху, между колючими ветками. Чувства притупились, она механически передвигала ноги, потому что для того, чтобы остановиться, нужно было усилие воли. Услышала сбоку, в паре шагов, шаги и дыхание — и даже не испугалась. Ну, дышат и дышат, что с того? Она даже не сразу повернула голову. А когда наконец посмотрела в ту сторону — скорее случайно, чем по своему желанию, — увидела женщину в просторном темном платье и платке. Невысокая, кругленькая, женщина шагала быстро и пружинисто, как Рагнхильд. Лица в темноте не разглядеть.
— Почему лес мне не помогает? — спросила Хельга.
— Почему ты решила, что тебе не помогают? — ответила ее спутница, и Хельга узнала мягкий голос Иви, жены жреца Хейкки из Синяков.
— Я сейчас упаду, — сказала Хельга. — Усну и замерзну насмерть.
— Что за ерунда? Замерзнуть весной? Молодая, здоровая — выберешься.
— Раньше лес был добрее. Когда-то меня несли отсюда. Подхватили и несли. А сейчас я даже не знаю, куда иду.
— Раньше ты была меньше. Сейчас-то зачем тебя носить? Столько прошла, столько сделала — чего с тобой возиться как с ребенком?
Хельга вздрогнула — снова крикнула ночная птица. За деревьями мелькнул желтый свет — как от фонаря со свечой внутри. Хельга всматривалась в темноту, и ей чудилось движение. Но больше ничего не менялось, и она устала ждать нового доказательства того, что там кто-то есть.
— Почему Асдис так и не стала богиней? — спросила она у спутницы. — Почему сила не для человека? Ведь собирали ее от людей? Отец управляет многими воинами — разве ему не по плечу управляться с силой многих?
Иви ответила:
— Отец твой справится с сотнями воинов. Может, и с тысячами. А кто справится с болью целого народа? С болью его богов? Много лет назад здесь была большая война, большая беда. С тех пор эта земля больна. Понимаешь? Люди моего народа забирают у нее эту боль, каждый по силам. И проживают в себе. И оставляют детям. Но это наше дело. Наша боль. Наша память. Зачем бы твоему отцу брать на себя часть этого груза? Потому что женился на девушке из наших? Но нашим он не стал. И ты вряд ли станешь. У тебя кусочек этой боли. Кусочек памяти о роде Хеймо. Маленький, но зачем тебе больше? Если проживешь в себе и передашь эту память своим детям — то и хорошо. У твоего народа своя память, свои боли, свои боги.
— Но ведь вас осталось мало. Куда вам столько боли? Куда денется боль, когда вы исчезнете?
— Этого я не знаю.
— Мне надо было остаться со Скъегги? Я думала только о себе. Я испугалась. Из трусости я предала свою судьбу — жить с одним из вашего народа.
— А ты точно знаешь, что твоя судьба в лесу, в домике на сваях?
— А где она, моя судьба? — спросила Хельга.
Но на этот раз ответа она не получила. Темно и пусто было в лесу, и никто не шел рядом.
Хельга брела через лес, спотыкаясь. Мокрая коса оттягивала голову назад, в сапогах хлюпала вода. Постепенно тьма стала иссякать. Перед глазами плыли деревья, мох, кусты черничника. Какие-то люди обступали ее, втолковывали что-то неразборчивое, но важное. Когда они исчезали, с ней говорил лес — языком темным и страшным. Слова падали в память, застревали и умирали там, как мухи в патоке.
Когда взошло солнце, лес отступил, и Хельга вышла к лугам рядом с усадьбой Гисли. Здесь могли встретиться люди, поэтому она натянула сырое платье с обгоревшим рукавом. Холодная ткань облепила тело, и ее затрясло. «Да у меня жар!» — удивилась Хельга. Попыталась глотнуть — да, горло болит, опухло. Она давно могла бы понять, что простыла, но как-то было не до этого. «Ничего. Мне только дойти до ворот», — подумала она. Надела жалкую, темную от влаги накидку и направилась через луг по яркой зеленой траве, под утренним ветерком.
