Смерть и прочие неприятности. Opus 2 (СИ) - Сафонова Евгения (читаем книги txt) 📗
— Короля Миракла еще нет, — справедливо напомнил Лод, взглядом указав на пустующий балкон храма Жнеца. — Его… спутницы и виновника торжества тоже. Без них не начнут.
Судя по тому, с каким лицом Альянэл следил за иными из тех, кто танцевал сейчас на площади, его едва ли это успокоило.
Праздник в честь Дня Жнеца Милосердного начался с рассветом и теперь был в разгаре. В обычные дни кульминацией стала бы молитва и проповедь Верховного Жреца, после которой гуляния продолжились до самого рассвета, знаменующего новый год — и завтра на этой площади будут чествовать уже Творца. Сегодня после молитвы им предстоит наблюдать божественный призыв; а пока люди, дроу и эльфы лакомились сластями, смотрели на кукольников, разыгрывавших комические истории из жизни Берндетта, и танцевали вокруг помоста, игнорируя стражников. В этот день слуги плясали с господами, аристократы с простолюдинами — пред Жнецом все были равны, ведь тому не было дела до титулов и благородства крови.
Плясали даже скелеты, которых прихватили на праздник хозяева или привели жрецы-некроманты. По традиции. Иные друг с дружкой, на потеху публике, иные с живыми, если находились охотники и охотницы. Одна, к примеру, сейчас кружила в объятиях гвардейца, усопшего где-то век назад — к празднику его принарядили в новенький мундир его полка, благополучно дожившего до правления Миракла тирин Тибеля.
Даже если бы плащ ее не выделялся солнечным пятном, Повелитель дроу и его советники все равно без труда узнали бы ее венценосную макушку.
— Вини молодец, — заметила Снежка вполголоса, глядя, как Повелительница людей смеется в костлявых руках немертвого кавалера, провожаемая одобрительными взглядами керфианцев. В посмертье сохраняя все умения ушедшей жизни, танцевали скелеты не хуже, а то и лучше живых. — Если так пойдет, к рассвету можно будет прощаться с мифом о страшных дикарях-риджийцах.
— Тревожить покой мертвецов для забавы живых — кощунство. Потакать им в этом — едва ли не большее, — бросил Алья вскользь. На риджийском, но в ответ на русский: проводя немало времени в обществе своих советников, для удобства Снежаны часто говоривших на другом языке, Повелитель предпочел потихоньку осваивать язык, а не оставаться в неведении.
— Тогда почему ты ее не остановил? — цепкий взгляд Лода наблюдал из-под отороченного мехом капюшона.
— Она делает то, что способствует успешному союзу, а я довольно ограничивал ее свободу в прошлом, чтобы делать это теперь. И покуда керфианцы не судят нашу веру, я не буду судить их.
Откинувшись на спинку трона, следя за Навинией из-под кошачьего прищура белесых ресниц, Повелитель дроу не мог видеть, как за его спиной Белая Ведьма уважительно отсалютовала ему еще одной печенькой.
Немногие из дроу рискнули смешаться с толпой, зато эльфы и люди веселились вовсю. Дэнимон кружил девчонку в васильковой мантии столичного магуниверситета, румяную от мороза и счастливой возможности танцевать с эльфийским королем. Ее товарки разобрали эльфов попроще, пока супруга Повелителя Детей Солнца улыбалась мальчишке лет пятнадцати, путавшемся в характерном балахоне будущего лекаря. Судя по невероятной, почти сверхъестественной лучезарности этой улыбки, Кристе регулярно наступали на ноги, но она умела держаться с истинно королевским снисхождением к досадным мелочам, когда ей того хотелось.
Снежана снова посмотрела на трибуну, ждавшую Избранника Жнеца.
Лишь Лодберг заметил, как девичьи пальцы шевельнулись, вычерчивая руны.
— С барьером все в порядке. С нашими чарами тоже, — произнес колдун вполголоса, чуть громче праздничного гула. — Я проверял.
— Проверить еще не помешает. — Снежка сосредоточенно плела магическую паутину, прощупывая купол вокруг помоста, выискивая малейшие уязвимости. — Это бог, Лод. Бог смерти. Или некая сущность, по могуществу сравнимая с богом — неважно, она все равно опасна.
— Если у тир Гербеуэрта все получится, надеюсь, твои сложные взаимоотношения с богами станут капельку проще. — Шутка в словах не совсем вязалась с серьезностью взгляда. — Я уже говорил: я прочел все, что смог достать, о Берндетте и его последователях. Независимые источники. В том числе из других стран. Худшее из всего, что может случиться — смерть призывающего, для зрителей ритуал абсолютно безопасен.
— Читала я в нашем мире о богах смерти. Ничего безопасного применительно к ним быть не может. Надеюсь, местный хоть своим избранникам тетрадь на память не оставляет.
— Ритуал не слишком отличается от призыва демонов. Гексаграмма, которую чертит Избранник, усилена элементом Алджьера — полная формула ведома только некромантам, но в любом случае руны отрежут от мира того, кто будет внутри, и защитят всех снаружи.
— Я помню, в чем суть элемента Алджьера, и все равно предпочла бы наблюдать за этим с задних рядов. Желательно вообще по зеркалу из соседнего города. — Снежка сжала ладони в кулаки: чары, которые они с Лодом наложили на помост (сюрпризом для всех керфианских магов), были на месте, но ее это не успокоило. — Перед кульминацией я активирую дополнительный барьер.
— Как и я.
— Сказал бы вам положиться на местных магов, чтобы вас не заподозрили в подготовке к атаке, — проговорил Алья, ничем прежде не выдавший, что слышал весь разговор, — но предпочту позже разбираться с их напрасными подозрениями, чем с оправдавшимися вашими.
На другой стороны площади по морю праздничной толпы волнами разошлась тишина: словно сам Жнец нежданно появился вовсе не там, где его ждали.
Снежка следила, как подоспевшая Айрес Тибель восходит на свой помост в окружении конвоиров.
Народ любит глумиться над сверженными королями. Знание, что тот, кто прежде смотрел на тебя с недосягаемой высоты, теперь пал ниже и презираем больше нищего в подворотне, пьянит успешнее хмеля. Но Айрес Тибель опустилась в кресло, как на отобранный у нее трон — и в той же тишине, что сопровождала ее выходы к подданным все последние годы.
Даже сейчас, лишенная власти, эта хрупкая красивая женщина вызывала у керфианцев больше священного ужаса, чем возможное явление бога смерти.
— Жители Керфи и Риджии!
Запоздало осознав, что бывший правитель неволей отвлек их от выхода настоящего, Снежка задрала голову.
Миракл Тибель сегодня снова облачился в красное — на белом, как кость, храмовом балконе цвет дома Тибелей смотрелся как никогда тревожно. Вместо синих мундиров гвардейцев короля окружали снежные одеяния жрецов; впрочем, не следовало думать, что это делало правителя Керфи более уязвимым. По меньшей мере половина служителей Жнеца была некромантами, и грози Мираклу опасность, с ней бы разобрались своими методами.
Тишину сменил восторженный рев.
— Я рад быть здесь, и возрадуюсь больше, когда окажусь среди вас, равный с равными.
Новый всплеск рева был еще восторженнее. Юные магички, напрочь позабыв об эльфах (свита Дэнимона сопровождала своего Повелителя к помосту, дабы занять положенные места), сверлили молодого короля влюбленными глазами; некоторые, кажется, плакали. На миг опустив взгляд, Снежка сощурилась — глаза, в родном мире страдавшие близорукостью, излечили магией не так давно, и ходить без очков Белая Ведьма пока не привыкла… хотя Айрес Тибель все равно сидела слишком далеко, чтобы самый зоркий глаз сумел разглядеть выражение ее лица.
К тому же керфианская Железная Леди никогда не выказала бы, как ненавистна ей неподдельная любовь толпы к тому, кто лишил ее всего.
— Сегодня мы не только славим милость покровителя, что выше нас, — продолжил Миракл; чары легко разносили его голос над площадью, — сегодня, если будет на то Его воля, он явится нам, чтобы взглянуть на нас глазами Его избранника.
Двери храма — как раз под балконом с королевской особой — распахнулись, выпуская наружу маленькую толпу служителей Жнеца.
Хмурясь, Снежка следила, как Верховный Жрец (смешной приземистый человечек с залысинами, слишком упитанный и добродушный, чтобы хоть немного походить на слугу Смерти) шествует к трибуне сквозь почтительно расступающуюся толпу.
