Ветер перемен (СИ) - Волк Сафо (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений txt) 📗
Но ведь придет день, когда им нужно будет вернуться назад, когда их миссия будет закончена, каверна запечатана, и все. Что делать тогда? Забудет ли Сет про нее, когда она подложит ему самую большую свинью за всю его жизнь, запечатав Источник? Сможет ли она вообще вернуться домой, или теперь ей придется прятаться вплоть до собственной смерти от руки какой-нибудь Сетовской твари? В крайнем случае, примешь предложение Алеора, уедешь в Лесной Дом, сменишь имя и будешь жить на землях, которые он тебе выбил у Илиона. И как-нибудь придумаешь, как перевезти туда детей. Перспектива жить всю свою жизнь в обществе одних только эльфов Раду не слишком-то обнадеживала, да и искорка вряд ли согласится поехать с ней в Лесной Дом, ведь она должна была найти свою мать у Речных эльфов… Подожди, а при чем здесь искорка? Рада нахмурилась, но мысль свою додумать не успела. Из мыслей ее вырвал голос Алеора, и его, как всегда, лаконичное объявление:
— Онер.
Рада встрепенулась и вскинула голову, поняв, что давно уже смотрит в гриву Злыдня и не следит за дорогой. Они вывернули из-за очередного холма, и впереди в отдалении замаячила высокая крепостная стена города колоколов.
Ей доводилось бывать в Онере около пятнадцати лет назад, когда сразу же после окончания учебы и свадьбы она удрала с наемным отрядом сюда, на запад Мелонии. Онер считался вторым по красоте городом после Латра, хоть и строился изначально как крепость, закрывающая вход в страну со стороны Серых Топей. Также, он был священным для всех мелонцев городом, резиденцией Первого Жреца Мелонии, и внутри крепостных стен стояли сотни храмов Молодых Богов, чьи высокие шпили украшали тысячи колоколов от самых маленьких величиной с ладонь ребенка до огромных, выше человеческого роста. По праздникам или, наоборот, траурным дням над городом плыл неумолчный перезвон, от которого болели уши и звенело в голове, словно кто-то без конца колотил по черепу тяжелой поварешкой. Впрочем, Раде город, несмотря на всю свою красоту, не слишком понравился: в каждом фонтане, статуе, храме и дворце все равно было полным полно мелонской напыщенности, привычки выставлять напоказ свое богатство и кичиться им перед всем миром. И сейчас ее радовало только то, что они проедут Онер насквозь, даже не останавливаясь в нем.
— Ох, сейчас ведь опять начнется эта зубодробительная долбежка! — проворчала Улыбашка, хмуро сплевывая на землю. — Такое ощущение, что это не город, а громадная пустая кастрюля, набитая обезумевшими дятлами, которые только и делают, что долбят его, долбят, долбят!
— Это все потому, Улыбашка, что больше там долбить некого, — рассмеялся едущий впереди Алеор. — Бордели-то в городе запрещены. Потому что голые зады шлюх мешают ревностным служителям Церкви думать о возвышенном, или что-то в этом духе.
— Донельзя мерзкое место, — вновь буркнула гномиха. — Я здесь месяц просидела, разглядывая их благостные морды и слушая бесконечные псалмы с колоколами. И минуты лишней не проведу в его стенах.
Вид у гномихи был боевой, и то, как она хмурилась, глядя на крепостную стену города, слегка подняло Раде настроение.
Улыбашка больше не выглядела так безумно, как в самом начале их поездки, но стало не намного лучше. У проезжего купца гнома им удалось купить для нее приземистого рыжего валита с белой гривой, представителя единственной породы лошадей, которые вообще выдерживали немалый вес гномов. У него нашлись для нее и штаны с рубахой, и даже плащ, только вот все это было ярко-алого цвета, что привело Улыбашку на грань истерики. Гном божился, что больше никаких тряпок у него с собой нет, и он вообще отдает ей последнее. Улыбашка угрожающе намекнула, что сейчас снимет с него его собственную одежду, а сам он нарядится в красное, однако Алеор остановил кровожадный порыв гномихи. Судя по всему, он подозревал, что этот гном-торговец — единственный, кто еще не слышал о происшествии на постоялом дворе, и только у него они еще смогут что-то себе купить. В итоге так и получилось, и Улыбашка теперь ехала на своем валите красная, как детский праздничный фонарь, с которыми малышня гонялась в Ночь Зимы по улицам города.
Впрочем, всем им досталось по заслугам. У Рады на ногах были стоптанные сапоги, судя по бегающим глазкам гнома-торговца, снятые с какого-то мертвеца, текущие, вонючие, как падаль, да еще и на размер меньше ее собственных ног. Лиаре достались громадные гномьи башмаки, едва пролезающие в стремена, которые то и дело сваливались с нее в грязь, и во время ходьбы с грохотом волочились за ней по дороге. Но это было гораздо лучше, чем ехать с голыми пятками все эти долгие две недели.
Единственным, кто выглядел, как всегда, был Алеор. Первые дни он откровенно потешался над забавным видом собственных спутниц, но позже замкнулся в себе и замолчал. Свалка с Гончими осталась далеко позади, и на лице эльфа вновь начали проступать темно-синие жгуты жил, а взгляд стал затуманенным и голодным. Каждый вечер Лиара тихонько доставала арфу и принималась играть что-то умиротворяющее, красивое и спокойное, отчего эльф затихал, и цвет лица его становился хоть чуть-чуть лучше, а вены слегка уменьшались. Но этого было слишком мало, чтобы Тваугебир окончательно уснул, оставив его в покое, а потому Рада вновь начала подумывать о том, как им выходить из не слишком-то приятного положения. И о том, имеет ли смысл вообще въезжать в Онер. А что если прямо посреди городской площади Тваугебир и вырвется? Это было бы даже хуже, чем если бы на них набросились Гончие. Тех хотя бы могла сжечь Лиара, а с этой тварью что делать?
Город вырастал впереди из серой осенней мороси. Острые глаза Рады различили над тяжеловесной крепостной стеной тонкие золотые шпили церквей, на которых мокрыми тряпками обвисли полотнища Молодых Богов и черно-рыжий флаг Мелонии. За много лет своего существования город значительно разросся, однако, крепостная стена не могла вместить всех желающих поселиться здесь. Потому вокруг нее вырос Посад — большая деревня из разномастных каменных и деревянных домов с шумными рынками, кривыми улочками и неимоверным количеством попрошаек, шлюх, бандитов, карманников и прочей швали, которой не было места в благочестивом граде колоколов. И самое забавное было в том, что под покровом ночи те самые церковники, что гоняли весь этот народ при свете солнца, накинув на головы плащи и воровато оглядываясь, спешили именно сюда, чтобы повидать очередную белозубую дерзкую продажную девку или обратиться за не совсем законными услугами к масляному ростовщику, готовому ссудить жизнь собственной бабки за звонкую монету. Вот за это я и не люблю мелонцев. Показное благочестие и чопорность, глазки к небу и молитвы солнцу. А как стемнеет, сразу же ну любиться как кролики да деньги делать на чужой беде. Мерзость!
Дорога еще немного покружила вокруг приземистых холмов, а потом втекла прямо в широкую улицу, насквозь пронзающую Посад и ведущую к широким воротам в крепостной стене. Несмотря на отвратительную погоду, народу вокруг было полно. Драли глотки уличные музыканты, в грязи играли дети и псы, торговцы зазывали в свои лавки, а бродячим юродивым, монахам и попрошайкам просто не было числа. На углу даже примостился глотатель огня: смуглый парень с кучерявыми черными волосами, сразу видно, — южанин, каким-то чудом попавший в эти северные неприютные края.
Впрочем, еще издали завидев Алеора, люди буквально стекали с дороги прочь, исчезая в переулках между разномастных зданий, возвращаясь в свои дома и захлопывая двери. Попрошайки отступали в тень лавочных навесов, юродивые жались в клубки, набрасывая капюшоны на головы и делая вид, что спят, взрослые в спешке хватали детей за руки и оттаскивали прочь, подальше от отряда Тваугебира. Тот не обращал на это никакого внимания и ехал вперед с жесткой улыбкой, рассекающей лицо пополам. И Рада видела, как вновь у него под глоткой передвигаются черные шарики, словно что-то живое ползает по его венам, пытаясь вырваться наружу.
Улица моментально опустела, и вокруг них остались лишь худющие бродячие собаки, облепленные грязью до такой степени, что невозможно было понять, какого цвета их шерсть. Они тоже замерли на месте, круглыми глазами наблюдая, как мимо проезжает Алеор, вздыбив загривки и скаля клыки, только вот зарычать из них так ни одна и не посмела.
