Ангел из пробирки (СИ) - Стриковская Анна Артуровна (лучшие книги без регистрации .txt) 📗
Гели усмехнулась: вот и Гленде дело нашлось. А ей самой чем заняться? Хотя… Она знает чем.
— А я займусь нашими учёными. Их тоже нужно подготовить к эвакуации со станции. Надо, чтобы они отсюда забрали все нужные материалы и были готовы работать дальше. Деткам ещё придётся прививать кое-какие способности и качества, а мы в этом заинтересованы больше других.
Линда довольно улыбнулась подруге.
— Молодец, Гели, правильно рассудила. И пусть эти твои учёные не забудут все свои документы, особенно контракты. А всякие там подписки о неразглашении и прочую ерунду ты добудешь у МакКормака. Это всё понадобится, чтобы по прибытию на Тариатан люди вместо компенсаций и новых назначений не загремели в тюрьму. Знаю я наших чиновников: они удавятся, если вдруг нужно раскошелиться.
Как обычно, хороший, толковый план при исполнении превращается в несусветный бардак. Хорошо Линде: она как сидела над своими документами, так и продолжала сидеть. Ари чирикала с журналистами по дальней связи и время от времени подставляла им одного из парней, которого заранее подучивала, что и как говорить.
У Гленды тоже был понятный и строго очерченный фронт работ. Транспортные кювезы уже давно выстроились у стены детского блока, ожидая, когда им придётся принять в себя маленьких пассажиров. С распределением детей тоже особых проблем не возникло. Линда взяла самую старшую девочку и назвала её Пилар в честь собственной матери. Василиса выбрала крупного бутуза с на редкость живыми голубыми глазёнками. «Андрюшенькой будет!» — заявила она.
Ари завладела совсем мелким, недавно родившимся мальчонкой и неизвестно почему дала ему имя Питер. Гленда действительно выбрала двоих, причём похожих на них с Лансом. Только белокурой и черноглазой, как Ланс, была девочка, а темноволосым и сероглазым, как Гленда, оказался мальчик. По каким-то там традициям семьи Гловис они получили древние кельтские имена Меган и Коннор.
Гели же почему-то было очень трудно решиться. Она готова была забрать всех оставшихся, но прекрасно понимала, что, во-первых, такую толпу детишек она просто не потянет физически, а во-вторых ей никто не разрешит. Правила усыновления были весьма строгими. Надо было с кем-то посоветоваться, но с кем? Не с Глендой же!
Наконец Гелену осенило. Она позвонила Рахель и выложила ей всё.
— Ты даёшь, подруга, — резюмировала Рахель Гелино выступление, — Мы там смотрим передачи про тебя и твоего Арика, а ты тут детский сад развела. Кого хоть хочешь: дочку или сыноччка? А, да что это я… Ты ведь хочешь двоих? Знаешь что, покажи, что есть, я тебе выберу как врач.
— То есть самых здоровых? — Гели не поняла последних слов подруги.
Рахель замотала головой.
— Нет, не в этом смысле. Это как бы данное свыше. Мамочка, когда рожает, не знает, кто у неё там. Ей доктор показывает и говорит: вот ваше дитя. А она волей-неволей потом всю жизнь любит того, кого ей врач на руки положил. Вот и давай так сделаем. Я тебе скажу, какие твои, избавлю от мук выбора.
Это почти шуточное предложение показалось Гели весьма разумным. Следующий сеанс связи с Рахель она устроила прямо из детского блока. Подносила камеру к малышам по-очереди и демонстрировала его подруге, а та каждый раз морщила нос и требовала показать следующего. Осмотрев каждого младенца по два раза, Рахель выдала свой вердикт:
— Отличные малыши, ухоженные, здоровенькие. Про умненьких не скажу, но если им привили таланты вроде как твоему Ариэлю, то и тут всё в порядке. Смотрю, девочек только две осталось?
— Да их всего четыре было, — ответила Гелена.
— Понятно, — протянула Рахель, — бери подрощенную, не совсем новорожденную малютку, тебе будет легче. Ей сколько месяцев? Восемь? Девять?
— Семь, — вздохнула Гели, глядя на очаровательное черноглазое создание, с увлечением сосавшее собственную ножку.
— Ого, крупненькая! — восхитилась Рахель, — Вот её и бери. Назовёшь Эстер и будет вам с Ариэлем радость и утешение. А мальчик… Ты уверена, что тебе нужно двоих?
— Нет, — призналась Гели, — но очень хочется. Если разрешат…
Подруга её поняла и тут же предложила:
— Тогда бери того, которого ты мне первым показывала. Больно глазёнки у него умные. А по возрасту они с Эстер как? Близкие?
Одинаковые, — со вздохом призналась Гели, — с разницей в два дня родились.
— Отлично! Сможешь всем говорить, что они двойняшки. Разнояйцевые близнецы. Мальчика сама назовёшь, хотя по мне самое правильное будет назвать его Даниэлем.
Гели почему-то боялась, что подруга предложит назвать ребёнка Карлом в честь Калле, а услышав имя Даниэль, так обрадовалась, что тут же на него согласилась и про себя рассмеялась. Ох уж эта Рахель! Всё сама решит и всех на места расставит, только выполняй. И что удивительно: никто никогда не противоречит. Наверное потому, что она всегда советует именно то, что ты сам в глубине души себе бы посоветовал.
Теперь Гели чувствовала себя лёгкой и обновлённой. Как камень с души! Да и девочки оказались все пристроены: последнюю, самую младшую кроху, собирались забрать Натали с Аланом.
Закончив разговор с подругой, Гелена отыскала Гленду и велела ей внести в список Эстер и Даниэля под фамилией Ригел. Затем связалась с Квентином и сообщила, что их семья приросла на двоих малышей. Квен всегда отлично понимал то, что ему было по душе и еле-еле соображал, когда дело не нравилось. По тому, с каким трудом до брата доходило то, что она ему сказала, Гели поняла: её решению никто не обрадуется. Вероятно, и Арианиному тоже. Если бы они усыновили обычных детей, это был бы хороший пиар для фирмы Ригел, а так… Всё слишком непонятно и неизвестно чем обернётся в будущим, а сомнительных сделок Ригелы предпочитали не заключать. Хорошо, что она позвонила Квентину, а не Деннису: тот бы уже ругался на чём свет стоит.
Но отношение семьи для Гели ничего не меняло: это её жизнь. Она приняла решение и не собиралась от него отступать, чтобы умаслить братьев. Эстер и Даниэль теперь её дети, других всё равно не будет. А Ариэль… захочет ли он стать ей мужем, а им отцом? Гелена чувствовала, что не сможет ему это открыто предложить, тем более поставить перед фактом, как сделала бы Ари. Он должен захотеть сам. Захотеть и сказать ей об этом. Пусть не словами, пусть действиями, но сам, не под давлением.
Вмешательство Рахель очень помогло Гелене. После того, как дети обрели имена, она окончательно определилась и стала проводить в детском блоке несколько часов в день. Милая Натали Смелянская учила её обращаться с малышами: кормить, пеленать, мыть и укачивать, а заодно скинула на комм кучу полезной литературы. Привыкшая получать знания из книг Гели была ей очень благодарна.
А когда малышка Эстер в первый раз схватила её за палец, засунула его себе в рот и стала с увлечением сосать, в то время как вымытый и накормленный Даниэль радостно гулил, лежа рядом в кроватке, в душе Гелены будто плотину прорвало: её затопила всеобъемлющая, нерассуждающая нежность, какой она до сих пор не знала. Теперь это действительно её дети, так, как будто она их сама родила.
Но проводить с малышами всё своё время не получалось. Надо было и дела делать, готовить всех к встрече с комиссией, посланной советом министров. Поэтому, проведя с детками часа два, Гели отдавала их на попечение Натали и отправлялась на очередной раунд переговоров с Айрой МакКормаком и Стивом Маронго. По идее, она не слишком-то была им нужна, всё же взрослые люди, опытные руководители, каждый в своей области. Но оказалось, что взаимодействовали они из рук вон плохо, собачились почём зря и ни за что не могли прийти к совместному взвешенному решению.
Гели удивлялась только, как они смогли на пару руководить станцией до сих пор, если их мнения ни в чём не совпадали. Ясность настала, когда Стив проговорился: команду подбирал и ставил перед ней задачу не Айра, а его помощник, которого сейчас тут нет. С ним у Маронго был полный ажур. МакКормак только подписал все договоры, после чего его на станции никто не видел вплоть до недавнего времени. Руководил он путём присылки писем с общими указаниями, но в научную деятельность Стива до последнего не вмешивался.
