Кроваво-красный (СИ) - "Ulgar Ridt" (читаем книги .TXT) 📗
***
"Чертово платье... Чертова Матильда, даэдрот ее дери... Аристократы, мать их... Маттиас, убить бы тебя еще раз... Надеюсь, ты сдох в мучениях, ублюдок".
Проклятия то и дело всплывали со дна сознания, отгоняя навязчивый и беспокойный сон, липкий, нездоровый, полный кричащих невнятных образов. Идея надеть второе платье в надежде на удобство определенно была не лучшей в ее жизни — после него ребра болели только хуже, и боль ползла куда-то в позвоночник, заставляя недобрым словом поминать Дракониса. Тогда Терис казалось, что ей сказочно повезло: позвоночник остался цел, она на своих ногах дошла с наемниками до дома Умбакано, быстро вылечилась благодаря стараниям альтмера. И поспешно залеченные переломы не причиняли неудобств, пока не пришлось часами ходить в тесном корсете, идеально прямо держа спину. А в этот раз общение с гостями затянулось неожиданно надолго.
Матильда и Довеси все же затеяли ссору, и в подвале Примо метался между ними, стремясь не допустить рукоприкладства. Казалось, он сам не знал, на чьей стороне: воспитание заставляло его заступаться за пожилую даму его круга, а инстинкты говорили в пользу Довеси, которая уже успела продемонстрировать ему серьезность своих намерений. Правда, ее готовность пустить в ход свои магические навыки явно его напугала, и он что-то мямлил про уважение к возрасту и благородному происхождению. А может, это ее вывело его заступничество за старуху... Зато Нельс встал за Довеси горой и успел высказать все, что думает о дворянстве, Легионе и прочих бездельниках, при этом многообещающе размахивая киркой перед носом юного Антониуса. Поработать немного — и он проломит ему череп, главное найти подход и улучить момент для душевного разговора.
Терис свернулась клубком, стараясь отрешиться от ноющей спины и занять мысли чем-то если не полезным, то хотя бы приятным. Осталось четверо гостей, даже трое с половиной. Матильда не проснется, может быть, уже умерла, как и Невилль, во сне. Учитывая ссору, подозрения падут на Довеси, и тогда... Следующий день будет тяжелым, хорошо бы, если последним для оставшихся гостей. Зато потом, когда в особняке останутся только трупы, можно будет вернуться домой. Альга обещала отвезти к хорошему лекарю в Имперском городе, у него же можно будет подлечить и ребра; пара недель с повязками и зельями, зато потом ничего не будет болеть...
Дом, убежище... Тепло от этих мыслей рассеялось, убитое безысходностью, перед которой меркли даже надежды на общение с Альгой и Винсентом. Что-то темное и неясное жило там, что-то чужое и враждебное, из-за чего погиб Корнелий. Предательство. И бесполезно внушать себе, что все закончилось со смертью Харберта.
В полусон вклинилась черная тень, приходящая вместе с тишиной, разлилась по камням кровь, и Терис через силу открыла глаза, возвращаясь в реальность, где в густом полумраке комнаты догорало назойливо-яркое пламя свечи.
— Совсем плохо? — Спикер все же проснулся, когда она села и потянулась за стаканом с остатками настойки дурмана. Слабое обезболивающее, почти никак не действовавшее, но все же лучше, чем ничего.
— Пройдет, вы спите, — выдавила она, но настаивать не стала, когда Спикер дал ей прислониться к своему плечу и придержал стакан с лекарством, — А что-нибудь покрепче можно? Чтобы заснуть...
— Тебе нельзя, ты ждешь ребенка, — он терпеливо ждал, пока Терис допьет горьковатое варево, придерживая стакан. Мутный взгляд скользнул по его руке, цепляясь за шрамы, открывшиеся из-за съехавшего рукава рубашки. Ровные, почти параллельные... Слишком аккуратные, чтобы быть следами от когтей. И слишком много. Явно не раны, полученные на заданиях. Кажется, некоторые ритуалы требовали крови... Некромантия… Чему удивляться, если в форте бродит столько скелетов. А один рубец как будто бы совсем недавний…
Уловив ее слишком пристальный взгляд, убийца натянул рукав и отставил опустевший стакан, попутно погасив свечу и давая понять, что незаданные вопросы определенно были под запретом.
Терис снова свернулась клубком и зажмурилась, сквозь наступающий сон чувствуя, как Спикер осторожно гладил по спине, не то пытаясь облегчить боль, не то прикидывая в уме, как и где лучше ломать ребра, чтобы легче было собрать их заново. Но здесь не было ни бинтов, ни сильных лекарств, и полукровка не опасалась, что лечить ее начнут уже сейчас, и только удобнее устроилась, подставляя спину.
Шорох в коридоре выдернул из едва пришедшего сна, и Терис недовольно дернула ухом, невольно прислушиваясь к звукам.
Шаги и шелест ткани, тихий скрип половиц... Шаг нетвердый, сбивающийся, как будто бы у человека подгибались ноги от слабости, пару раз доносился негромкий стук — тело бросало к стенам, но оно продолжало двигаться вперед с упорством разваливающегося на ходу зомби.
— Матильда, — едва слышно проговорила Терис, не сомневаясь, что Спикер не спит.
— Какая неугомонная женщина. Нет бы тихо умереть в своей постели.
— Я, кажется, ошиблась с дозой... — Терис замолкла, досадуя на свое упущение, и прислушалась к приближающимся шагам. Старуха шла с трудом, оступалась, и в этом звуке было что-то неприятное до жути; такое же чувство вызывало неестественное движение нежити в руинах, а когда до слуха донеслось ее хриплое дыхание, стало совсем не по себе.
— Мерзкие твари... — скрипучее ворчание раздалось под самой дверью, и Терис почти видела, как Матильда коснулась ее рукой, делая еще один шаг вперед по коридору, — Твой чертов голодранец бросит тебя... Мне не нужен его ублюдок, хватает и тебя, сидишь на моей шее... Не дури, Корделия, у тебя нет выбора...нет выбора... Я лучше знаю, что нужно делать. А эти идиоты, что меня окружают… Самодовольные идиоты! Спите крепко, спите, а я пока поищу то, что должно быть моим. И утром я буду богаче вас всех... Жалкие черви.
Терис замерла, смутно надеясь, что старуха не начнет ломиться в дверь, но ее опасения оказались напрасны: шаркающие шаги отдалились к лестнице, скрипнула ступень, другая...
Ноги подвели ее, и с грохотом тело покатилось вниз, пересчитывая ступени. Глухой удар и хруст ознаменовал конец ее полета, и в доме вновь воцарилась тишина.
Боясь спугнуть ее, Терис не шевелилась около минуты, прислушиваясь и не рискуя шевелиться из-за проснувшегося почти детского страха выползать из-под одеяла в темный коридор, где только что прошло что-то полумертвое. Пару раз ей послышался шорох, как будто бы Матильда осталась жива и пыталась ползти, или как будто тело билось в агонии, и этот звук прибавил решимости.
— Я пойду проверю, как она, — полукровка попыталась встать, но Спикер удержал ее на месте.
— И что будешь делать?
— Добью, если жива... — едва появившаяся уверенность начала испаряться, уступая место сомнениям и страху сказать или сделать глупость, — Надо свернуть шею, так?
— Ты делала это раньше?
— Нет, но...я же должна учиться.
— Прояви милосердие, не омрачай ее последние минуты своими попытками прикончить ее.
Терис медленно кивнула, соглашаясь, и понимая, что решение бежать добивать старуху было слишком поспешным. Она и так мертва, а если нет — ее добьет яд. А ей самой лучше лишний раз не выходить, тем более, сейчас: обнаружение еще одного трупа будет означать еще одну истерику со слезами, что уже успело надоесть.
— Я не подумала, — с сожалением призналась она, сворачиваясь на прежнем месте.
— У тебя это часто случается. Но твое желание учиться похвально. Когда подлечишься, отведу тебя в одни руины, потренируешься на гоблинах, у них довольно хрупкие кости.
Глава 49
Тишина вливалась в уши, заполняя слух чем-то плотным и вязким как воск. Казалось, даже поленья в камине перестали трещать не то от ужаса, не то от уважения к покойной дворянке, чье тело, накрытое простыней, лежало неподалеку от лестницы в окружении беззвучно замерших гостей.
