Реверанс со скальпелем в руке (СИ) - Шатохина Тамара (читать книги онлайн без .TXT, .FB2) 📗
Ло во многом остался таким же. Изменения были – я видела это даже на фото. Это и крыши, крытые аутентичными материалами, но сделанными по современным уже технологиям, и окна, и асфальт, опять же на главной улице. Так же было почти безлюдно и снова это не вызывало ощущения заброшенности.
- Здесь, - скомандовала я, - паркуйся и пошли.
- Куда, Мань?
- На кладбище.
Обойдя стены замка, я собиралась пройти дальше по той самой тропе – самой короткой, но тормознулась на пятачке, где когда-то мы с Раулем любовались сельскими видами. Здесь он сделал то страшное признание и предложение мне. Остановилась там на минуту, пережидая то, что творилось в душе. Георгий крепко обнял меня, чуть встряхнул.
- И меня уже давит. Пошли. Накручиваешь себя… еще больше, - и, взяв меня за руку, повел за собой.
Не задумываясь уже, я тянулась за ним. На распутье, перекрестье тропинок он на миг остановился и безошибочно свернул направо. Я уже ничему не удивлялась и не спрашивала ни о чем. Мы приближались к месту моей гибели. И – ничего. Этого момента или воспоминаний я не боялась. А может достаточно уже натряслась. Или таблетка работала?
Скоро стало видно место захоронения, но не совсем так, как я ожидала. Тогда это был просто холмик, для Рауля был заказан тёсаный камень в виде домика с надписью на нем – так было принято. Не всем доступно было сооружение настоящего родового склепа и его условно изображали таким вот образом. На момент моей смерти надгробие еще не было установлено. Сейчас здесь стоял строгий камень с подобием крыши и скупая надпись – Рауль Этьен де Монбельяр.
Я только скользнула по ней взглядом и напоролась им на очередную – Маритт де Монбельяр. И здесь не потеряла сознания, а просто прошла к третьему захоронению. И… «Жак Дешам». Сердечный укол не образное выражение – я получила его. Дернулась назад, цепляясь за Георгия. Втянула в себя воздух, прикрывая глаза… Ну понятно же, что до этих пор он дожить не мог. Отчего больно-то так?! Господи!
Ровный голос мужа вырвал меня из непонятного состояния – паники, отчаяния?
- Вот и ответ на вопрос о вакцинации. Анестезия, пенициллин – тоже в топку. Даньке дорога в аналитики. Логика железная, всё просто – не случилось, потому что не смоглось. Причину мы теперь знаем. Кто-нибудь еще был вами обучен?
- Нет, - удивилась я, - нет, ты что? Наказуемо – мы не стали никого привлекать.
- И опять всё логично – пока существовал запрет, пока его не сняли, пока не пришло время… Сколько ему было на момент смерти? – говорил он и говорил. И от того, что все мои мысли, догадки и страхи облекались им в слова, становилось не так жутко. Уже ощущалось почти обыденно – стоять вот так и разумно рассуждать о вещах запредельных. И они переставали быть такими, воспринимаясь уже иначе – как почти заурядный, хотя и грустный факт.
- Под шестьдесят ему было. Ты считаешь, он умер тогда, вместе со мной? – шептала я.
- Да, тогда все сходится – и несостоявшаяся вакцинация и то, что он лежит здесь. Хотя нет – он мог тут жить и приглядывать за поместьем… или как там? Пойдем, Машунь. Завтра принесем цветы. Ты молодец - хорошо держишься, - обнял он меня и повел вниз по тропе: - Увидеть свою могилу… и его, - прокашлялся он и замолчал.
- Ты думал – я буду стенать на ней? – печально улыбнулась я, - нас там нет. Души живы… хотела бы я найти Дешама.
- А Рауля?
- Уже нашла тебя. Больше никто не нужен, - то ли призналась, то ли отговорилась я. Я скажу ему, обязательно скажу – лет через десять. Сидя у камина, под рюмку коньяка, под настроение… расскажу, как красивую сказку. Или нет.
- Как зовут этого художника? – остановился Георгий возле замковой стены, - где тут вход? Не может быть, чтобы нельзя договориться! Нам же просто взглянуть, экскурсий не требуется.
- Имя можно спросить у местных, а можно… - решилась я и пошла в сторону входа: - Можно и на авось. Или молодецким напором.
Нас пустили в дом. Художник, который сейчас владел им, действительно не разрешал осмотр здания изнутри, но не по причине вредности. Просто, кроме стен, там не осталось старинных вещей – вообще.
- Прошлый владелец нашел в чулане только старый, истлевший гобелен, - с сожалением рассказывал маленький худой мужчина. Свободная одежда, волосы, собранные в хвостик, мольберт у окна в главном каминном зале, пейзажи на стенах - художник. А на его картинах виды Ло и другие пейзажи - с водопадами и гротами.
- Это возле Клюни, там прекрасные места! Если есть свободное время, обязательно побывайте там. Или купите мою картину… мне кажется – удалось? Всего сто евро.
- Да, пожалуй. Но вы знаете обстановку – в ходу только электронные деньги. Мы разменяем в гостинице… если получится, - развел руками Георгий. Я перевела и спросила – не известны ли ему имена владельцев шале?
- Трудные времена, - погрустнел мужчина, - а если вам интересна история шале, то сохранился буклет. Кто-то передо мной водил тут экскурсии, а мне не хватило совести, - обвел он рукой современный интерьер.
Я быстро нашла в распечатке интересующие меня факты – "владения Дома Монбельяр до 1768 года." Потом Ло и шато вместе с ним были проданы лорду Монфокона. То есть… Франсуа продал свой синьорат через год после моей смерти. Почему он поступил таким образом, я не понимала - всё-таки отчий дом, воспоминания, могилы… но судить не бралась – ни в коем случае! Даже если знаешь все факты и подробности, судить трудно. Часто люди смотрят на одни и те же вещи совершенно по-разному. Для кого-то угольно-черное, а кому-то – кипенно-белое. Так что… Но все равно было что-то такое – то ли неприятный осадок, то ли совсем упавшее настроение?
Остановились мы в одной из двух имеющихся здесь гостиниц. Выбрали ту, что на самом берегу Лу. Разместились в номере, а потом поужинали на свежем воздухе. Столик для нас был накрыт прямо над шумящими водами. Пахло вкусной едой, зеленью и влагой. Напиться, как планировали, не получилось – нас уговорили взять желтое вино – vin jaune.
- Есть легенда, мсье, мадам… вино это изобрели совершенно случайно. Винодел вдруг отыскал забытую бочку вина, которую сам же до этого и наполнил 6 лет назад. Когда он выбил пробку, то обнаружил, что содержимое чудесным образом превратилось в напиток золотистого цвета. С тех пор бочку впервые вскрывают не раньше этого срока и – voila! Имеем желтое вино.
Хозяин убедил нас, и бутылка драгоценного золотистого вина была выпита под запеченную с травами речную рыбу. Потом до самой темноты мы долго гуляли вдоль реки, ходили по улочкам Ло и в каждом встречном я искала черты знакомых когда-то людей. Иногда казалось, что да – этот похож на старого кузнеца Готие, а та женщина – на Бригитт, но я понимала, что вижу то, что хочу видеть. И думала о том, как хорошо, что в шале не осталось ни щепочки, ни тряпочки, а одни только стены. В комнате Рауля когда-то стояло драгоценное бюро – ореховое, резное… просто изумительной красоты. А то зеркало и два высоких шандала, подаренные на свадьбу сельской общиной?
Обнаружь я это здесь и сейчас, и опять потянулась бы крепкая ниточка, свитая из воспоминаний – теплых, мягких, дорогих… Ничего же больше не осталось бы от прошлого – только эти вещи. И это вязало бы меня, висело гирей, тянуло в прошлое – такое ощутимое, весомое напоминание, которое где-то есть.
- Тебе понравились его картины, - вспомнил Георгий, - неплохо и недорого, я бы взял.
- Да… я уже сосчитала – в районе десятки. Ни о чем. Поддержим мужика.
Обойти все поселение можно было за полчаса, но гуляли мы до глубокой ночи. Я больше не старалась вызывать воспоминания. В основном мы говорили о последнем разговоре отца с Даней – Нуца уговорила младшего сына попробовать пожить с ней.
- Чего-то такого я и ожидал, - не расстраивался Георгий, - он мягкий, жалостливый, мать очень любит. Остался со мной только из-за Даньки. К нему и вернется. Между родителями трудно разрываться – это факт, вот он и жался к нему. Пока что это правильно, потом сможет сам… Сам бы, гадство, сто раз пережил за них всё это! И что бы ей не вернуться, как собиралась? – кутал он меня в свою куртку. От воды потянуло ночной свежестью.
