Цена предательства (СИ) - Пафут Наталья (книги бесплатно .TXT) 📗
— Ветви исполинских деревьев, покрытые мхом, — рассказывала мне старая нянюшка про ужасный Хмурый лес, — походят там на лапы, которые тянулись к незваным путникам, словно желая схватить и уничтодить их. Из-за деревьев доносятся там резкие, ужасные звуки, похожие на треск и громкий протяжный свист. В гнилых водоемах и ядовитых реках плескаются невидимые твари. Страшные монстры охотятся там за людьми. Огромные змеи свисают с искореженных деревьев. Там темно и мрачно. Ни лучика света не проходит через кроны деревьев.
Хмурый лес был знаменит своей непроходимостью и опасными хищными зверями. Единицы проходили через этот темный, полный опасностей лес.
Я не заметила ужасного леса. Все вокруг меня было наполнено волшебным очарованием. Мы шли по прекрасным лесным лужайкам, вокруг нас летали пестрые бабочки, мы плескались в небольших многочисленных лесных водоемах, речках. В пути наши руки неожиданно сближались и оставались одна в другой, мы падали на мягкий мох, как мягкий ковер, устилавший землю, наши ноги переплетались, и приступ туманящей непобедимой нежности обезоруживал нас… Продолжали наш путь и снова все валилось у нас из рук и вылетало из головы. Опять шли минуты и слагались в часы и становилось поздно куда-либо идти, и мы оба с ужасом спохватывались, вспомнив об оставленных без внимания планах, о далекой войне, и сломя голову бросались наверстывать и исправлять упущенное и мучились угрызениями совести. Недолго, до следующей волшебной поляны или теплого водоема. Мы были счастливы, наполнены друг другом. Я молилась Создателям, чтобы этот чудесный лес не заканчивался.
Холодная ночь. Наш костер потух. Я неожиданно вырвана из сна низким рычанием. Волки стояли рядом, мордами по направлению к нам и, подняв головы, выли на луну или на отсвечивающие серебряным отливом небольшого лесного озера на берегу которого мы остановились. Несколько мгновений они стояли неподвижно, но едва я поняла, что это волки, целая стая, я увидела Рема, стоящего в полный рост напротив них, не успела я за него испугаться как я увидела, что волки по-собачьи, опустив зады, затрусили прочь с поляны, точно сила Владыки испугала их. Через секунду Рем уже залез под наше теплое одеяло, обнаружил, что я не сплю, обрадовался, полез обниматься, я горю от его огня…
— Мяса хочу, — я голодная, — ною все утро, — надоели корни и растения. — Вот уже несколько дней, как Рему не везет в охоте. Рем сердится:
— Нытик, ну где я тебе мясо возьму, ты такая шумная, что все звери на несколько миль вперед слышат тебя и разбегаются…
— Ну вот зачем тебе клыки даны, прыгни на спину медведя, — вспоминаю, как вчера мы весело улепетывали от грозного и очень рассерженого мишки, — перегрызи ему горло и зажарь его на костре для своей дамы!
— Дамы? — скептически посмотрел на меня;
Волосы у меня за последние месяцы сильно отросли — ниже плеч. Они лежали свободно, густые и разлохмаченные, в них запутались обрывки листьев и обломки веточек. Одежда порвана, сапоги потрескались…
Я взорвалась от ярости:
— Ах ты засранец! Невежественный хам! Оскорбил! Обидел! Плохой, плохой Владыка, — набросилась на раба. От неожиданной атаки он уронил все наши сумки на землю, пошатнулся, едва успев поймать меня. Я ловко залезла, как белка вскарабкавшись на ардорца, привычно схватила за уши, поцеловала, углубила поцелуй. Дыхание мужчины стало прерывистым. Он впился в мои губы, подхватил под попу, под моей тяжестью рухнул, поверженный, на землю… Одежда в сторону, скользнул глубоко в меня, я разлетелась на тысячу осколков…
Перед нами горы. Рем фыркает:
— Это не гора, а пра-пра-дедушка нормальной горы, так, каменистый холмик, мы пройдем через него, чтобы сократить путь.
Я потрясенно задрала голову, — «холмик значит, тут то я и умру, он наверное мстит мне за все…»
— М-м-м, Рем, я наверное забыла сказать, видимо, я боюсь высоты, я только что поняла это…
— А где ты видишь высоту? — Искреннее изумление.
— Не пойду, я боюсь!
— Пойдешь, пойдешь, мы пойдем наверх вместе, прямиком овечьими тропами. Так мы нагоним время, потерянное на этой петляющей дороге. — Рем видит мой шок, вздыхает, сажает себе на спину: — Закрой глаза трусишка. — С готовностью выполняю приказ, тихо поскуливаю, Рем ползет наверх, хватаясь и цепляясь за камни и корни деревьев. Он карабкается все выше и выше. Добравшись до небольшого голого участка на склоне утеса, передохнул, лезет дальше, мы наконец достигли вершины — вылезли наверх в сосновый лес. — он сбросил мое трясущееся тело на землю, я дрожу и содрогаюсь от ужаса.
— Можно открыть глаза, — слышу его горячий шёпот. У меня стресс, мне срочно требуется утешение. Хватаюсь за ардорца. Главное не открывать глаза. Я его целую, через мгновение мне кажется, что я держу в руках живой огонь. Он поцеловал меня сильнее, обведя мои губы и погладив подбородок. Я хочу лишь одного — броситься в этот огонь и сгореть. Его прикосновения опаляют мою кожу и зажигают огонь у меня в крови. И я уже пылала и светилась, как раскаленный металл. Закрыв глаза, я чувствовала возбуждающие прикосновения к щеке, виску, уху и шее, я вздрогнула, когда он обнял меня за талию и привлек к себе. Я — это огонь, горю…
Я радостно хлопаю в ладоши, облизываюсь:
— Ты мой герой, олень, мясо!
Под звуки моего желудка и под треск жаркого огня мужчина освежевал выпотрошенную тушку зверя и насадили четвертины на длинные палки-вертела. И вскоре огонь лизал румяную сочную оленину острыми кончиками языков.
У меня потекли слюнки. Я нетерпеливо приплясывала, ждала своей доли стряпни: всем своим видом выражала готовность запустить пальцы в обжигающее мясо, до которого было рукой подать. Наконец Рем рывком содрал пылающую полоску с хорошо прожаренного огузка и медленно пережевал его. От показного удовольствия он закатил глаза и улыбнулся во весь клыкастый рот. Проглотив кусочек мяса, он облизал губы и пальцы. Я выпучила нетерпеливые глаза:
— Ну? — Урчание моего желудка, заставило его засмеяться.
— Налетай, — сказал он. — Накормим маленькую Госпожу, эй, эй — только мне оставь немного.
Я с рычанием набросилась на еду, урча и мурлыкая, кушаю, довольно зажмурив глаза. Мой мужчина забыв обо всем, смотрит на меня. Я чувствую, он счастлив. Я улыбнулась и прижалась к нему. Рем почувствовал, как в нем раскрылось и расцвело что-то горячее, нежное и необъятное, будто множество рук потянуло его куда-то вниз, я поцеловала своего любимого, забыла о еде…
Через два дня мы вышли к глубокому озеру, разбили стоянку и я наблюдала, как Рем с помощью соснового копья охотится на рыбу. Я с вожделением облизываюсь, на моем женихе одеты только штаны, закатанные до коленей. Я вижу, как напряженные мышцы перекатывают по его плечам. Рем хмурится, наверное догадывается о чем я сейчас мечтаю, ох ругаться будет, что не даю ему сконцентрироваться. Надо будет потом искупаться вместе, залезть на колени великого Владыки, потереться об него…Рем споткнулся, резким рывком вонзил копье во что-то в воде, промахнулся, бросил в мою сторону яростный взгляд:
— Балуешься? Иди, погуляй в лесочке, охладись Госпожа…
Ну уж нет, такое зрелище я не пропущу, сижу, жмурусь на солнышко, мечтаю… В озере ругается любовь моей жизни — опять промахнулся, а я то тут причем..? Бросил копье в сторону, растрепанный, разъяренный полез на берег наказывать меня, непутевую, утащил в воду — по сравнению с ним она чувствую себя изящной и очень хрупкой:
— Ну, чего ты там мечтала? — Он весь дрожит от возбуждения, чем окончательно свел меня с ума. Ардорец притянул меня на себя, и я раздвинула ноги, чтобы сесть на мужчину верхом, мужчина зашипел и толкнулся бедрами вверх.
— Вот так, — прошептала я и ущипнула губами его остроконечное ухо. — Вот здесь. Где ты и должен быть. Я обхватила своего мужчину ногами и погладила его широкую спину…
Сижу мокрая на берегу около теплого костра. На ветках развешены наши мокрые, постиранные мной одежды. Рем, обнаженный, охотится на рыбу. Я плавилюсь от этой дикой красоты. Я в предвкушении представляю себе, как сочная, вкусно пахнущая рыба будет жарится на ночном костре. Моим мечтам суждено было осуществиться: ардорец бросил извивающуюся добычу на берег. Задумчиво смотрю на серебристую рыбу, а ведь потом ему надо будет вымыться…Со стороны озера раздается рычание — опять промахнулся…
