Дочери богини Воды (СИ) - Шурухина Мария (онлайн книга без .TXT) 📗
— Это на первое время. На продукты, расходы по хозяйству. Лекарства вы сами составляете, но вдруг еще что-то нужно будет.
Да им много чего нужно, если разобраться. И было бы время и нервы все это покупать. Роанна представила, как придется идти на рынок, и сразу стало тоскливо.
Мастер подул на содержимое чашки, сделал глоток. Причмокнул, прищурил глаза.
— Послушайте, это замечательно! Никогда такого не пробовал. Что это? Чай?
Роанна шутил редко, но тут ни с того ни с сего ответила:
— Нет, приворотное зелье.
Арчибальд поперхнулся.
— Шутите?
— Шучу.
Он поставил на стол чашку, обхватил ее ладонями, как делают, когда хотят согреть руки.
— А если серьезно, вы можете? Сварить это самое зелье?
Интересно ему, видите ли. Неужели тоже ведьмой считает? И стоит ли
развинчивать легенду…
— Нет, — соврать она, конечно, не смогла. — Выдумки все это, сказки. Нет такого зелья и быть не может. А в чае чабрец, зверобой, душица и мята. Этим летом здесь на полях собирала.
Дальше разговор не клеился. Господин Карпентер молча допивал свой чай, Роанна — свой.
— Не проводите? — мастер, наконец, поставил пустую чашку на стол и решительно поднялся.
Проводит, конечно.
Надев шляпу, Арчибальд снял плащ, умудрившись оторвать при этом гвоздь из стены вместе с куском подгнившего дерева. Рубашка Льена на полу уныло растеклась серой бесформенной массой. Все же лучше, чем лужа.
Тропинку от дома до забора развезло. Роанна стояла на крыльце и наблюдала, как старший брат Варга, попрощавшись, смело хлюпает по грязной жиже в высоких сапогах. Возле калитки он все-таки не удержался — поскользнулся и схватился за нее в поисках опоры. Калитка, как и следовало ожидать, слетела с петель.
— Хоть что-то в этом доме держится нормально? — пробурчал господин Карпентер. Приставил сбитые гвоздями доски к забору. Постоял, подумал и пошел дальше.
Другой бы человек не расслышал ворчание мастера, но Роанна — не кто-нибудь другой. Услышала. Хмыкнула, покачала головой. Как вышло, что уже второй Карпентер умудрился сломать ее калитку?
Глава 4. Внезапное свидание
В своей комнате Гведолин скинула мешок с шерстью рядом с деревянной резной прялкой. Ручной. И надо бы давно прядильный станок заказать — небольшой, чтобы места много не занимал. Но как-то все недосуг. А прясть она и на ручной прялке отлично умеет.
Сначала шерсть необходимо прочесать. Для этого у нее имеются две прочные чески с частыми рядами стальных зубцов, купленные на ярмарке пять или шесть лет назад.
Дальше необходимо избавится от колтунов и налипшего сора, перетирая шерсть между ческами. Иначе кудель будет неравномерно накручиваться на нитку, а пряжа — рваться и лохматиться.
Вычесать целый мешок шерсти — задача долгая, нудная, однообразная. Она привыкла к ней, как привыкают к любому, даже самому скучному, тяжелому или ненавистному занятию. Ненависть давно ушла, а привычка осталась.
Она попала в работный дом в возрасте пяти лет. По крайне мере, ей было пять на вид, когда ее нашли. А сколько на самом деле — никто не знает. Где и с кем она жила до того, как попала в работный дом — не помнит. Сохранились лишь смутные обрывочные воспоминания: какие-то силуэты, мутные лица, боль, холод и темнота.
Дети с улицы в работный дом попадали по воле случая. Это и понятно — дому нужна дешевая рабочая сила из крепких, здоровых выносливых людей. А какие из детей работники? В доме, закрыв глаза, позволяли жить детям рабочих, да и то потому, что единственный сиротский городской приют был вечно переполнен.
Именно из-за нехватки мест в приюте Гведолин попала в работный дом.
Здесь производили пряжу, а самым маленьким детям поручали начесывать шерсть. "Это вам вместо игрушек", — любила повторять надзирательница. Из начесанной шерсти получалась кудель, которую затем отдавали прядильщицам.
Труд был ручной. А так же целиком и полностью ложился на плечи обитателей дома. В прилегающих сараях держали овец, коз и собак. Вечно голодные, блеющие и воющие животные разделяли с работниками незавидную участь, нередко становясь друзьями для одних, и предметами ненависти — для других.
Чердак по-прежнему внушал ужас и суеверный страх. Гведолин решительно тряхнула темными волосами и толкнула скрипучую дверь.
На чердаке было сыро, холодно и ветрено. Паутина свисала с потолочных балок, всюду лежала пыль. Несколько круглых окошек, из которых внутрь проникал свет, отсутствовали. Остальные оказались настолько грязные и закопченные, что лампа, которую прихватила с собой Гведолин, пригодилась.
Прикасаться к старым вещам не хотелось. Брезгливой Гведолин себя не считала, но все же долго стояла в нерешительности, прежде чем начать.
Она обшарила верстак с позабытыми на нем инструментами, сплошь покрытыми ржавчиной и уже совершенно непригодными для использования. Перевернула стулья со сломанными ножками, отодвинула их, чтобы добраться до банок с домашними заготовками, содержимое которых покрылось кусками плесени и желтого налета.
В углу валялись сломанные прялки. Деревянные, ручные. Груда запчастей и каких-то деталей.
Среди сгнивших и ржавых железных листов, наконец, нашлось то, что она искала — большой поднос, с виду совершенно целый, только грязный. Если его отмыть с речным песком, глядишь, и заблестит.
Нужно было уходить. Гведолин и так задержалась, а ведь ее могут хватиться. Начать разыскивать, а как найдут — непременно выпорют. Чердак, как и кухня и еще несколько комнат, не относился к местам, где можно свободно разгуливать без разрешения.
Она уже хотела уйти, но взгляд ее зацепился за странный шкаф с множеством полок, занимавших, казалось, все дальнюю плохо освещенную стену огромного чердака. На полках, выстроенные в ряды, громоздились книги. Сама Гведолин читать не умела — кто ж будет учить бродяжек? — но видела, как читают другие. Книги продавали на улицах, на рынке, в книжных лавках.
Ей стало любопытно. Зачем здесь столько книг? Кто хранит их, для чего?
Раньше она редко интересовалась книгами, но сейчас почему-то захотелось взять в руки и полистать. Она с трудом вытащила первый попавшийся том, раскрыла. Страницы пожелтели и слиплись друг с другом.
Неинтересно. И картинок нет. Ей непременно захотела найти что-нибудь веселое, с картинками. Знала, что есть такие книги. Но сейчас и впрямь нужно идти. Водворив том на место, она отряхнула пыльные руки. И уже в дверях, уходя, остановилась и оглянулась на огромный шкаф — она обязательно вернется сюда снова.
Толстая Мэг все еще не вернулась, так что Гведолин успела оттереть и отмыть поднос. Хорошая вещь, на всю зиму пригодится. Разложив душистые соцветия на блестящей поверхности, она сунула поднос в печь.
Случайно встреченный парень оказался прав. Выход есть всегда. Детские страхи должны изживать свое, потому что сегодня на чердаке она не встретила ни фей, ни духа повесившейся прядильщицы, ни страшного волшебного сундука, стирающего память. Наверное, она позаимствовала немного решимости у Терри, иначе отважилась бы она одна пойти на пугающий с детства чердак? Жаль только, что с этим парнем, обладателем смешных густых бровей, она больше ни встретится.
На следующий день Гведолин, как обычно, ждала работа. Повседневная, нудная, однообразная работа. Женщин и детей постарше сгоняли в душную комнатушку, выдавали каждой по шматку кудели — уже прочесанной малышами, избавленной от колтунов и мусора. Шерсть сортировали: одним доставалась овечья, другим — козья, третьим — собачья.
Прясть поначалу трудно. Девочек, выраставших из возраста "кудельщиц" учили прясть сначала грязную и непригодную для продажи шерсть. Все равно на выброс, потому что прясть заставляли до тех пор, пока нить в руках не становилась алой от крови. Позже раны затягивались болячками, болячки — мозолями. Ведь человек, в сущности, привыкает ко всему. Привыкли и они к трудной, отупляющей работе.
