Невеста Фертерроса (СИ) - Кауфман Адель (хороший книги онлайн бесплатно txt) 📗
— дыхание сбивается, но я наполняю легкие воздухом и продолжаю:
Песня звучит как ручеек, который берет начало в бурной горной реке. На глазах слушателей блестят слезы, некоторые всхлипывают. Кажется, у меня получилось. Каждый нашел в моей песне что-то близкое и родное. Официант медленно опускает занавес, пока я вежливо кланяюсь залу. Пытаюсь согреть ледяные руки. Грегор ловит меня на лестничном пролете: — Ты сумела дотронуться до их душ! Это успех, Андриана, я счастлив за тебя… — крепко обнимает за плечи, как когда-то обнимал отец. В его глазах блестят слезы.
— Они идут за искусством? — улыбаюсь, хотя сама не могу сдержать слез.
— Непременно, и всегда будут идти.
Глава 16 Как улыбался Коон, как улыбался Рэм, все они улыбались одинаково
Прошло больше трех недель с момента моего дебюта на сцене «Бурли». Я выступала ровно семь вечеров с девяти до полуночи и получала ровно двадцать пенфей за вечер. Немного, но, все же лучше чем ничего. Три дня назад в селении была почтовая повозка, которая доставляет письма в городское отделение. Молодой извозчик, хмельной и резвый, не взял с меня ни пенфия, но пообещал доставить письмо. Я все еще не могу найти объяснения поведению Рэма. Все это кажется мне очень странным. В любом случае, именно он «привел» меня в это место. В Папильо уютно и спокойно, Терри очень добр ко мне, а с Маргарет мы пьем чай с молоком, вечерами, до моих выступлений. Я уже хорошо освоилась и иногда выхожу гулять в город, на рыночную площадь. Однажды даже была на службе в старой часовне. Я не знаю, что будет с Папильо когда Реторрта доберется и в отдаленные селения, мне страшно об этом думать, но в Севестель возвращаться бессмысленно, по крайней мере, сейчас. Академия разрушена, я не знаю где Ли и ее семья. В крайних письмах, еще до осады, ее отец говорил, что они перебираются на юг, там безопасней. Когда Амели ответит на мое письмо, я пришлю ей денег и буду настаивать на переезде в Папильо, на мой взгляд, здесь безопаснее всего сейчас. Больше всего я хотела бы видеть ее рядом, в селении нашлось бы место для нас обоих. Мы бы выскочили замуж и занимались хозяйством, детьми, гуляли на побережье и вдыхали соленый воздух, ловили ветерок губами и загорали под палящим лучами солнца летом… Иногда мне кажется, что Папильо будто накрыт колпаком, будто отграничен от внешнего мира. Люди здесь ловят рыбу, поют песни, воспитывают детей… Ничего не знают о осадах, камнепадах и жестоких завоевателях. Конечно, они что-то слышали о Ретортеррусе, но из их уст Реторрта кажется ненастоящей, как грустная сказка. Сказка о некромантах, магах и волшебниках, сказка о банши, русалках и прочей нечисти. Благословенный край, пусть и похож на серую моль…
На время событий прошедших дней: осады, камнепада, бесконечной дороги в сопровождении Рэма и Триэла, новой жизни в поселке, я будто крепко закрыла свое сердце на засов. Крепкий такой, замок чугунный, только вот личина заржавела. В Папильо я получила два предложения руки и сердца за это время. Конечно, кандидаты мне не нравились, они не хотели знать меня настоящую, они были очарованы лишь оболочкой. Хотели иметь жену-красавицу, которую можно поставить на полочку, как трофей. И наслаждаться ее очарованием. Первым был господин Термли из соседнего селения, немолодой поджарый мужчина с серыми глазами. Маргарет говорила, что он сказочно богат, расчетлив и умен. Но ее доводы не были убедительны для меня, Термли пугал меня своей настойчивостью. Он получил вежливый отказ, как и мастер Гендрет из кузницы. Маргарет сказала, что я очень юная и глупая, и что замуж меня больше никто не позовет и что умру я старой девой. Знала бы она, что я чужая невеста…
Я все чаще думаю о Кооне. Особенно, когда ощущаю холод металла на безымянном пальце. Думаю о своем состоянии рядом с ним. Мне всегда казалось, что с ним я-центр Вселенной. Солнце в системе планет. Самая яркая звезда на небосклоне, маяк в бушующем океане жизни. Наверное, так себя чувствует женщина, когда она любима. Его короткие кудряшки, щенячьи глаза и улыбка, которой можно укрыться от всех невзгод, кажется, еще долго будет мне сниться. Личина тяжелого, чугунного замка моего сердца будто истерлась, заржавела и начала разрушаться. Мне думалось, что к ней не подойдет ни один ключ, даже родной. Наверное, я ошибалась, потому что сейчас, спустя месяц в Папильо мое сердце будто начало оживать. Меня поразила искренность горожан. Не все, но очень многие отнеслись ко мне с добротой, а особенно Дэнил. Дэнил. Просто парень из столярной мастерской. Смешной. Иногда нелепый. Стоит под окнами и что-то кричит. Иногда поет какие-то странные песни, шутит невпопад, чем смешит еще больше. Дарит ромашки и приносит свежие сливки утром. Рисует мои портреты и вырезает ласточек из древесины. Улыбается. Много улыбается. Искренне. Как улыбался Коон, как улыбался Рэм, все они улыбались одинаково. И на секунду я даже подумала о том, что когда-нибудь сумею сделать по-настоящему счастливым кого-то. Что я сама способна стать счастливой, с момента смерти родителей. В детстве я думала, что если буду красивой, то и счастливой непременно, как будто эти вещи напрямую связаны. Смешная я, глупая. Красота никак не влияет на предначертанное свыше. Ничего не меняет и не воскрешает мертвых, не спасает близких от гибели. Не распутывает нити судьбы, в которых запуталась сама Андриана Хиллингс. Я не знаю что будет дальше, ведь на пороге война. Жизнь многих людей перевернется с ног на голову. Остовы прошлой жизни будут неизбежно разрушены. Грядет будущее, но какое оно? Есть ли в нем место для меня? А для Коона? Для улыбчивого и несерьезного Дэнила? Может быть для Ли? Я доверяю Богу и судьбе. Отныне и всегда. Мысли долго не дают мне уснуть, я засыпаю под утро не услышав топота тройки по восьми мостам, ведущим к Папильо. Не услышав скрипучего треска железной арки отделяющей селение от внешнего мира. Не услышав крика сторожки, гулким эхом отдающегося во тьме. Сегодня Ри Хиллингс счастлива и это не так уж плохо.
Глава 17 Песенка об апельсиновом солнце
Утро встретило меня прохладным ветерком, доносящимся с моря и мерным гулом колеса, видимо, в пекарне перемалывали муку. В городе было подозрительно тихо, особенно для воскресного дня. Поднимаюсь на локтях в постели и оглядываю комнату. Кажется, ничего не поменялось со вчерашнего дня, только настроение улучшилось. Открываю окно и вдыхаю морской воздух полной грудью. По улицам неспешно идут горожане, слышится первый колокольный звон.
— Черт, снова проспала службу! — мысленно ругаю себя, попутно умываясь и собирая волосы. Через десять минут Маргарет уже держит меня под руку по пути к часовне. Она выглядит даже более уставшей, чем обычно. Круги под глазами потемнели, кожа стала серой и сухой, как лист для письма. Пытаюсь перевести взгляд и начать непринужденный разговор. Маргарет, видимо, и сама хочет прервать неловкое молчание:
— Как ты спала сегодня ночью? Не слышала ничего странного? — последний вопрос она произносит вполголоса, слегка наклонившись. Я не сразу нахожусь с ответом и реагирую на вопрос лишь когда Маргарет слегка останавливается и заглядывает прямо в глаза.
