Электрическое тело (ЛП) - Рэвис Бет (читать книги без сокращений TXT) 📗

Бэт Ревис

Электрическое тело

Переведено специально для группы

˜"*°†Мир фэнтез膕°*"˜

http://vk.com/club43447162

Оригинальное название: The bode electric

Автор: Бэт Ревис / Beth Revis

Перевод: Evilika, yljka, Julie_Julia, MURCISA, maryiv1205

Редактор: Алина Интересова

Глава 1

— Никогда не забывай, как сильно я люблю тебя, — говорит папа.

Я закапываю игрушки в теплый средиземноморский песок. Вода идеально синяя, местами с белой пеной на гребнях волн. Когда я откидываю голову назад, то могу почувствовать тепло солнца, нежный, морской воздух тянется от моря к моим коротким, каштановым волосам и сдувает их на мое лицо.

«Но ничего из этого не реально.»

— Это реально! — кричу я.

Папа оборачивается, на его лице удивление. — Что такое, Элла? — спрашивает он.

— Ничего, — бормочу я.

— Вы готовы начать, вы двое? — моя мама стоит в самом верху пляжа, у дороги, руки, сложенные как рупор, усиливают ее голос.

— Не сейчас же, — говорит отец, подмигивая мне. Он пускается бежать, отбрасывая в меня песок, когда я подпрыгиваю, чтобы погнаться вслед за ним. Я слышу смех моей мамы позади нас.

Песочный берег уступает место гальке и большому горному формированию, и уже никто из нас не бежит, когда мы пробираемся по горной тропинке между грохочущими волнами. Мама и дорога, и пляж далеко позади нас. Здесь только я и папа, и море.

Это обманчиво.

— Нет, — говорю я, только когда мои босые ноги поскальзываются на влажной скале. Я падаю, боль простреливает мою ободранную голень. Папа оборачивается назад и помогает мне.

— Ты в порядке, Элла? — спрашивает он.

«Нет. НЕТ.»

— Да… — говорю я.

— Мы не должны бежать, — говорит отец. — Мы должны использовать время, чтобы оценить всю эту область. Ты знаешь, где мы, правильно?

Я не осознавала этого раньше, но теперь, когда папа говорит об этом, я действительно понимаю, где я. От утеса над нами расширяется огромная рука скалы, образующая дугу под морем, а затем возвращается назад в воду.

Структура горы создавало прекрасную, достаточно большую арку, — чтобы там поместился дом, — через которую протекало море. Волны разбивались о противоположные стороны скалы, подбрасывая вверх соленую морскую пену.

— Это Лазурное Окно, — выдыхаю я, уставившись на это природное чудо.

«Этого нет. Это не реально.»

— Глаза — зеркало души, Элла, не забывай об этом, — говорит папа. Он не смотрит на меня; он смотрит на девушку, плавающую в море, так далеко от нас, что я не могу рассмотреть, кто она.

— Я… Я думала Лазурное Окно было разрушено, — говорю я медленно. — В Гражданской Войне. Бомбы попали в арку, скала обрушилась в море.

Когда я говорю эти слова, природный мост из скалы трескается с оглушительным шумом. Сначала камни, затем валуны падают от арки вниз. Вода взбаламучена разрушением. Гигантские облака грязи и осколки закрывают мне вид рушащегося образования скалы. Когда пыль наконец улегается, там нет ничего кроме груды камней и водоворота грязной воды.

Я поворачиваюсь к моей отцу.

Он мертв.

Он мертв.

Когда я смотрю, кожа на его лице трескается, как скала до этого, выступает красная кровь. Его плоть отделяется от черепа как камни, падая вниз к морю. Водопад льющейся каскадом крови падает с его голову вниз по его шее.

Его плечо отваливается, и, с громким треском, плоть на его груди отделяется от его груди, лавиной брызгая в озеро у наших ног, которое теперь стало красным. На мгновение я могу видеть его бьющееся сердце в его грудной клетке, но затем оно тоже увядает и умирает, бесполезный, почерневший кусок, ударившись еще раз об его ребра прежде чем с тихим всплеском отделиться от его тела.

Он — это только кости, и тогда нежный, теплый Средиземный ветер снова обдувает его, и его кости ломаются, гремя падают вниз в кучу дерьма и плоти, уносимые водоворотом соленого моря.

— Это не реально, — говорю я.

Потому что это так.

Глава 2

Я просыпаюсь резко подскочив, провожу дрожащей рукой по еще сонным векам.

Начиная с прошлого года мои кошмары усугубились. Стали более яркими. Грань между тем, что реально, а что нет такая расплывчатая.

С момента, когда я стала работать в «Спа духовных грез».

Я скидываю одеяло и поднимаюсь с кровати. Когда я добираюсь до кухни, мама уже режет помидоры к завтраку.

— Хорошо спалось? — спрашивает она радостно.

— Да, нет, — отвечаю я, тяжело опустившись на стул. Но к тому времени, как она поворачивается ко мне с вопросительной улыбкой, я уже сияю так, будто бы пробудилась от самого прекрасного сновидения.

Мама подаёт мне тарелку с томатами.

— Базилик забыла, — ворчит она и отворачивается обратно прежде, чем тарелка попадает ко мне в руки.

Это настоящие томаты, выращенные на нашей крыше, а не те совершенные шарики с рынка. Конечно на вкус они идентичны генетически модифицированной еде, одобренной для продажи правительством, но мне нравится необычно неказистая форма помидор, которые мы вырастили сами.

Они такие бугристые, словно имеют только смутное представление о круглой форме, что должна быть им присуща. Насыщенная красная мякоть блестит россыпью соли, которую мама на нее бросила перед тем, как отдать их мне.

И тут я замечаю кровь.

— Мам, — я говорю ровно, стараясь, чтобы это не звучало, как что-то важное.

— Что? — спрашивает она не оборачиваясь.

Довольно много крови перемешалось с кусочками. Она темнее томатного сока, размазанного по тарелке.

— Мам, — снова говорю я.

Мама поворачивается, всё ещё держа нож. Я вижу порез на кисти с текущей кровью, прокладывающей тёмную дорожку через нашинкованный зеленый базилик, прилипший к её коже. Она срезала кончик указательного пальца.

— Мам! — говорю я, оставляя тарелку на столе, и кидаюсь к ней. Она смотрит вниз на свои руки и чертыхается, бросая нож в раковину.

— Чёрт, чёрт, чёрт, — произносит она. — Все же испорчено? —

Она смотрит мимо меня на тарелку с помидорами: — Всё испорчено. Чёрт!

— Меня не волнуют помидоры, — говорю и обматываю кухонным полотенцем её палец, когда мама тянется через меня, хватает тарелку и выкидывает кусочки помидор в мусорку. Она пытается от меня отмахнуться.

— Забудь об этих проклятых помидорах! — кричу я, снова хватаю её руку и сдавливаю полотенцем порез. Мама бесстрастно смотри вниз, наблюдая, как красная кровь просачивается через белую ткань.

Я медленно поднимаю взгляд с маминой руки на её лицо: на нём нет эмоций. Никакой боли.

— Ты ничего не чувствуешь? — шепчу я.

— Конечно, чувствую, — отвечает мама.

Я сдавливаю порезанный палец, совсем чуть-чуть, достаточно только для того, чтобы она почувствовала укол боли. Мама не замечает.

Я опускаю её руку, она снимает полотенце. Оно загублено, но не мамин палец. У нас на глазах рана, кровоточащая плоть медленно заново сращивается, зарастает кожа.

Мама фыркает: —Хоть для чего-то роботы сгодились.

— Тебе хуже, — говорю я. и это не вопрос.