Дело о Рождестве (ЛП) - Лэньон Джош (книги онлайн полные версии бесплатно TXT) 📗
Часы на камине начали звонить. Шесть мелодичных, неторопливых нот. Было явно не шесть утра. Неужели он проспал так долго?
- Ваши родственники недавно связались с нами, сэр, и заявили, что не могут до вас дозвониться, - сообщил помощник шерифа.
- Он-ни ч-что, - начал заикаться Шейн. - Они сделали что?
- Лейтенант Донован сказал, что вас только что выписали из больницы. Потом заявился мистер Нортон и сообщил, что после вчерашнего наезда вы не подавали никаких признаков жизни.
- Что? – голос Шейна сорвался на ноту, до которой ни один агент ФБР – ни мужчина, ни женщина – не должен был доходить.
- Я три раза стучал в дверь! – заявил Лайнус.
- Я спал!
- Никто не спит так крепко.
- Я сплю! – нет, обычно он так не спал. Не считая вчерашнего дня. И ночи. И сегодня. – Какого дьявола они не позвонили?
- Позвонили, - ответил помощник шерифа, потирая копчик.
Шейн похлопал по карманам, оглянулся в поисках телефона.
- Вот дерьмо, - он поставил сотовый на вибрацию. И оставил на кухне.
Он чувствовал, как краска заливает лицо, хорошо хоть это было не сильно заметно. При таком освещении они все втроем выглядели зловеще.
- Я не слышал, - начал объяснять Шейн Лайнусу. Зачем он оправдывается перед ним? - Приношу свои извинения за беспокойство, офицер. Я не слышал звонок телефона.
- С вами точно все в порядке, сэр? – с сомнением спросил помощник шерифа. – Любой бы уже выспался.
- Кажется, я перестарался в день приезда, - признался Шейн. – Но теперь чувствую себя хорошо. Мне неловко из-за этой ложной тревоги и из-за того, что вас выдернули посреди ночи.
- Я был не дома, - успокоил помощник. – В любом случае, нам за это платят. В моей профессии ложная тревога – это хорошая новость.
Он пожелал Шейну спокойной ночи и вышел под дождь, коротко кивнув Лайнусу.
Мгновение спустя взревел двигатель джипа.
- Уверен, что с тобой все в порядке? – спросил Лайнус, разрушив тишину, оставленную отъезжающим автомобилем и заполненную стуком и плеском дождя.
Шейн кивнул.
- Благодарю… - неохотно сказал он. – Ну ты понял.
Он не был уверен, что подумал Лайнус. Спасибо за беспокойство? Нет, несправедливо. Спасибо за заботу? Ну, заботы было по самое горло. Спасибо, что ты сознательный гражданин? Это ближе всего к правде.
- Ладно, - Лайнус колебался. – Ну, если ты уверен?…
- Ага. Подтверждаю. И еще раз прошу извинить.
- В извинениях нет необходимости, - Лайнус продолжал стоять на месте, а дождь хлестал по его капюшону и плечам.
Он ждал, что его пригласят войти? Нет. Между ними объявлено перемирие, но это не значит, что они стали друзьями. Шейн не хотел дружить. Он ничего не хотел от Лайнуса. Каждая встреча с ним – это болезненное напоминание о том, каким он оказался дураком. Надеялся только, что Лайнус не догадается, насколько близок Шейн был к тому, чтобы влюбиться.
Боже. Влюбиться в человека, которого даже не существовало.
- Если тебе что-нибудь понадобится, я… - сказал Лайнус и указал в сторону своего коттеджа, сквозь ливень сияющего красными огнями. Как будто бы Шейн мог забыть место преступления.
- Благодарю. Спокойной ночи, - ответил Шейн и закрыл дверь.
Полчаса он был занят естественными потребностями, обработкой раны, которая, похоже, неплохо заживала и без его помощи и приема лекарств, и ответами на звонки обеспокоенного семейства.
Процесс шел не быстро. В общей сложности тридцать сообщений. Звонили практически каждый час. Он не винил близких за беспокойство из-за отсутствия реакции.
- Клянусь, со мной все абсолютно хорошо, - первым делом Шейн успокоил маму.
Его мама, будучи МАМОЙ, старалась на все смотреть с положительной точки зрения.
- Тогда тебе надо как следует отдохнуть, дорогой.
- Кажется, уже отдохнул. Мне намного лучше.
- Это замечательно, - в ее голосе все еще слышалось сомнение. – Но ты уверен, что здесь тебе отдыхалось бы хуже?
- Я сказал Сид, что, может быть, прилечу утром в Рождество.
- Было бы здорово. А то очень непривычно будет не увидеть тебя рождественским утром.
- Знаю. Мне жаль, но это первое рождественское утро, когда я не смогу быть дома.
Нет, не совсем так, и тот факт, что мама с таким пониманием отнеслась к его бегству, заставлял чувствовать себя еще хуже. Но именно это делало ее четырехзвездной мамой, а не какой-то обычной.
Следующим на очереди был Шайло, и уж он не стеснялся в выражениях.
- Ты хоть представляешь, что из-за тебя пережили мама и Сид? Я уже был в двадцати минутах от посадки в чертов самолет.
- Это был бы самый идиотский поступок – лететь, не понимая здешней обстановки.
- Не понимать обстановки – это не знать, почему я уселся в этот треклятый самолет!
- Это безумие какое-то, учитывая, что со мной все в полном порядке!
- Те, с кем все в полном порядке, не спят так долго. Тебя не должны были выпускать из этой гребаной больницы.
- Вообще-то, я не заключенный. Меня выписали, потому что я был к этому готов.
- Тебе надо погрузить свой зад на корабль и сесть в самолет…
- Слушай, даже если бы я был с тобой согласен, это невозможно. Паром по ночам не курсирует. На море сильное волнение. И кажется, вылеты из Лос-Анджелеса тоже отменены. А кроме того, я с тобой не согласен и никуда не поеду, пока не буду готов, черт возьми!
Они поорали друг на друга еще пару минут, спуская пар. Затем Шайло передал трубку Сидни, и Шейн прошел через то же самое еще раз, но с меньшим количеством ругательств.
Когда Сидни тоже прокричалась, она доказала, что женщины намного более жестоки, выкатив главный калибр в виде восемнадцатимесячной племянницы, приложенной к трубке.
- Тебе должно быть стыдно, потому что не приедешь на рождество, дядя Шейн, - сказала Люси. Вот она – суть, изложенная неуверенной детской речью. Сообщение доставлено и получено.
- Хорошо, милая, увидимся в субботу, - уверил Шейн племянницу, продолжающую ворковать и угукать ему на ухо. Боже правый, она же маленький ребенок. И, наверное, думает, что он был рядом.
Епитимья выполнена, Шейн выпил пару стаканов воды, а затем напоил свою крохотную елку и переставил ее на подоконник над раковиной. И что дальше?
Успешно избавившись на эту ночь от любой компании, Шейн не знал, чем себя занять. Вряд ли ему скоро снова захочется спать, это уж точно. Он отлично выспался и отдохнул.
А еще проголодался.
Дом поскрипывал. Ночь за окном, казалось, сотрясается от шквальных порывов ветра.
Почему бы не приготовить ужин? У него был стейк, грибы, картошка, бутылка хорошего вина и несколько отличных книг – все необходимое для чудесного ужина, который он предвосхищал с тех пор, как у него в голове материализовалась идея вернуться на Каталину.
У Шейна имелась небольшая стопка книг, которые он планировал прочесть: «Бесценный» Роберта К. Виттмана, шедевры Томаса Ховинга «Игра куратора» и «Ложные впечатления», и последняя, но не по значимости – Энгельман «Импрессионизм: 50 картин, которые вы должны знать». Шейн всегда старался улучшать свои познания в искусстве. Его основное образование было связано с историей, но, по счастливой или не очень случайности, попав в отдел криминальных расследований в области искусства, он нашел эту работу увлекательной и открыл в себе умение определять подделки.
Что делало его влюбленность в Нортона еще более абсурдной.
В своей работе Шейн был хорош, он наслаждался ею, и сейчас выпала неплохая возможность наверстать упущенное в этой области.
Проблема была в том, что ему было лень готовить. Не хотелось сидеть дома и учиться. Хотя ночь не располагала к прогулкам. Если на улице бушевал не настоящий ураган, барабаня в окна, то очень неплохо ему подражал.
В этом себя убеждал Шейн, даже когда уже надел куртку.
Да какого черта. Он по-быстрому спустится к Полумесяцу, посмотрит, не открыто ли какое-нибудь заведение, и если открыто – перекусит, выпьет и вернется домой. Небольшое физическое упражнение, немного свежего воздуха, и он будет только рад забраться с книгой в кровать.
