Арифметика любви - Грэхем Линн (книги хорошего качества .txt) 📗

— В это я могу поверить… Однако я знал, что ты скорее умерла бы с голоду, чем приняла мою поддержку. Отсюда и секретность. Неужели я был таким наивным? — Сантино мрачно смотрел на нее, цинично усмехаясь. — Похоже, не только тебе нужно было подрасти за эти пять лет.

Фрэнки не слушала его.

— Пожалуйста, не делай этого с мамой, — с мольбой в голосе шептала она. — Дай ей время с достоинством выехать из дома.

— И что я получу взамен?

Фрэнки затаила дыхание, глядя на него обезумевшими от ужаса глазами.

— Я не знаю, что ты хочешь…

— Не знаешь? — Ироничная усмешка скривила чувственные губы Сантино. — Я хочу тебя.

— Не могу в это поверить… — неуверенно заговорила Фрэнки, не в силах признать, что он говорит серьезно. — Не могу поверить, что ты хочешь именно этого.

— Неужели не этого хочет каждый мужчина от красивой женщины?

— Я не красивая.

Сантино шагнул к ней и, подняв руку, спокойно и уверенно расстегнул заколку на ее косичке.

— Я люблю, когда твои волосы распущены.

Фрэнки стояла едва дыша, от его легких прикосновений кровь пульсировала все сильнее, голова кружилась все больше.

— Очень красивая, очень привлекательная, — проговорил Сантино, прижимая ее к себе.

Невероятно знакомый, согретый солнцем мужской запах ударил в ноздри, грудь налилась истомой, соски чувственными бугорками уперлись в ткань футболки. Ее охватило мощное, опьяняющее предчувствие.

— И невероятно покорна. Ты можешь уверять себя, что все это лишь ради спасения Деллы от вполне заслуженной кары, но это было бы нечестно, рiccola mia. В тебе есть — всегда была — какая-то необузданность, — выдохнул Сантино восхищенным шепотом, отпуская ее, — И сейчас ты скорее сгораешь от восторга, чем окаменела от неприязни!

Потрясенная, Фрэнки отпрянула, не в.силах возразить, потому что — стыдно признаться даже себе — это правда. Собственное тело предало ее. Она страстно его желала. И это не имело никакого отношения к прошлому, никакого отношения к тому, что она некогда чувствовала… это была страсть, рожденная настоящим.

Сантино наклонился, извлек из корзины два бокала и протянул один ей.

— Я не принимаю никаких отговорок, — проворковал он. — Но что бы ты ни решила, это не будет иметь значения…

От боли и ярости Фрэнки с трудом держалась на ногах.

— Что ты хочешь сказать?

— То, что в данный момент три недели меня полностью устроят. — Прикрыв глаза густыми черными ресницами, Сантино на смешливо рассматривал ее. — Три недели — достаточный срок.

Это весь ее отпуск, который она планировала провести в турне по Италии. Ее рука слегка дрожала, когда он наливал игристое вино в ее бокал.

— Ты просишь провести это время с тобой?

— Только на этот раз медвежонок будет спать в отдельной постельке, — лениво проговорил Сантино.

— Об этом я догадалась, — сквозь зубы проговорила Фрэнки.

— После этого мы оформим развод. Делла выедет из дома, и я забуду все долги. Это очень щедрое предложение, — уверил он.

Фрэнки оно казалось ужасающе унизительным.

— Выбор за тобой.

— У меня нет выбора. — Если она не останется, он будет преследовать Деллу. Мысль о том, что мать приведут в суд и обвинят, пусть даже заслуженно, в серьезном мошенничестве, казалась невыносимой. — Я вынуждена согласиться, — выдохнула Фрэнки.

— Не терзай скрипичные струны, — сухо посоветовал Сантино, извлекая из кармана мобильный телефон. Он набрал номер и что-то быстро проговорил по-итальянски. — Уведомление о выселении не будет подано.

Все еще не в силах поверить в навязанное ей соглашение, Фрэнки опустилась на коврик и дрожащей рукой поднесла вино к пересохшим губам.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Сильная рука встряхнула Фрэнки за плечо, и она открыла глаза. Уже перевалило за полдень.

— Пора уезжать. — Наклонившись, Сантино без усилий поднял ее на ноги.

Должно быть, она проспала пару часов. Фрэнки выпрямилась, отбросив волосы с глаз.

— Почему ты меня не разбудил?

— Я рассудил, что тебе требуется еще не много отдохнуть. — Сантино встряхнул коврик и свернул его.

— В конце концов, зачем ты привез меня сюда? — не в силах скрыть любопытство, спросила Фрэнки.

— Возможно, мне хотелось напомнить тебе о семье, которую ты оставила на этом острове.

При этих словах Фрэнки оцепенела.

— П-прошу прощения?

— Джино, Маддалена и Тереза, — перечислил Сантино с язвительной точностью. — Хотя ты не удосужилась спросить, отвечаю: твой дед и двоюродные бабки до сих пор живы и здоровы.

Сантино повернулся и зашагал по заросшей травой тропинке.

— Я писала им несколько раз, но дед ни разу не ответил!

— Не нужно больше врать, — посоветовал Сантино ледяным тоном, когда Фрэнки поравнялась с ним. — Ты не писала. Я бы первым услышал, если бы ты написала.

— Я действительно писала… писала! — решительно запротестовала Фрэнки, но тут она вспомнила, как Делла забирала у нее письма, уверяя, что сама их отправит. Ее сердце рухнуло камнем вниз. Неужели ее послания так и не были отправлены? В конце концов, любой обмен новостями между Фрэнки и Джино Капарелли мог нарушить планы Деллы обогатиться за счет Сантино. — Значит, мама не отсылала мои письма?! — воскликнула она.

Сантино молча окинул ее презрительным взглядом.

Фрэнки отвернулась, понимая, что он не верит ей, что ее оправдания звучат жалко. Тем не менее она действительно писала несколько раз своим сардинским родственникам.

Вернувшись в Лондон, она чувствовала себя совершенно потерянной и пряталась, словно раненое животное, в квартире матери, предаваясь жалости к себе. Встреча с Сантино и той, другой женщиной в Кальяри лишила ее душевных и физических сил. Тогда Сантино был для нее всем миром — центром любви и доверия, источником уверенности в себе.

Столкнувшись лицом к лицу с унизительной реальностью, она поняла: их брак был для него лишь бессмысленной и тяжкой ношей. Тем не менее, как бы плохо ни думал о ней Сантино, она не собирается рассказывать, как страдала, расставшись с ним, как мучительно долго не могла снова собраться с силами!

Она села в машину. Чертовски богатый мужчина, сказал он о себе. Витале… банк в Кальяри… Витале. Она даже вспомнила, что пару лет назад видела эту фамилию в журнале. Статья была о семье банкиров, о великой и легендарной семье итальянских банкиров, которая скрывала свою частную жизнь до такой степени, что даже фотографии любого из них были редкостью. И эти крайние предосторожности сохранялись уже тридцать лет, с момента похищения одного из членов семьи. Когда Сантино сообщил, что отец Фрэнки погиб в автомобильной катастрофе в Испании, она была сражена, потому что начала ненавидеть отца, который, бросив ее здесь, поступил не лучше похитителя. В своем усиленном виной горе девочка призналась Сантино.

— Безответственно и эгоистично поступил твой отец, когда привез тебя сюда и оставил в незнакомой семье… — жестко ответил Сантино, — Но не смей говорить, что тебя похитили, рiссоlа тiа. Много лет назад моего дядю похитили, и он до сих пор помнит об этом. Похитители — грубые и безжалостные преступники, которые лишают невинных людей свободы ради собственной выгоды!

Возвращаясь в настоящее, Фрэнки украдкой взглянула на Сантино. Что он сказал вчера? Что один вид чека банка Витале с его подписью будет вызывать отвращение? Он еще упомянул, что имеет офис в Риме.

— Почему ты работал в банке в Кальяри? — спросила Фрэнки дрожащим голосом.

— Я был там управляющим. Отец полагал, что это будет полезный опыт, прежде чем я займу свое место в правлении. Однако он действительно считал, что мое желание похоронить себя в маленьком филиале нашего банка на Сардинии зашло слишком далеко. Тогда он не ведал о жене — малолетке, припрятанной в горах!

Нашего банка. Фрэнки охнула и прижала руку к губам.

— И все это время ты владел этим проклятым замком на другом конце острова!

— Я вступил во владение этим castello [8] лишь в прошлом году, — возразил Сантино. — Прежде он принадлежал моему отцу и больше двадцати лет сдавался под отель.