Бесценный приз - Милн Нина (лучшие бесплатные книги .TXT) 📗
— Твоя очередь, Оливия. Но, несмотря ни на что, мне кажется, мы идеально подошли бы друг другу.
— Может быть… А может быть, и нет, — сказала она, берясь за дверную ручку. — Я спущусь вниз, на ресепшн, и забронирую себе номер, но нам нужно выбрать время для разговора. О Зебе.
Зеб. Проклятье. Он совсем забыл об этом. Ее слова несколько вернули его к действительности.
— О ком?
— Ты забыл? — спросила она. — О ребенке.
— О том мифическом ребенке? Я думал, ты уже бросила эту приманку с историей о беременности твоей матери. Ты не можешь снова хвататься за нее после того, как отказалась провести со мной эту ночь.
Оливия смотрела на него, потеряв на мгновение дар речи. Адам все еще думал, что она была одной из тех ужасных жадных женщин.
И, строго говоря, она почти не имела права упрекнуть его в этом. Она и правда повела себя как «дешевка», так ее назвала Кэндис. После танца у всех на виду она поцеловала его в лифте, сбросила платье и быстро позволила ему делать с собой, что он хотел. Не будь она ошарашена богатством его пентхауса, и трусики сбросила бы.
— Я здесь не для того, чтобы охотиться за тобой. — Ее слова прозвучали так неестественно, что она сама поежилась. — Если бы это было так, я бы переспала с тобой.
— А вот и нет. — Он покачал головой; в его глазах вспыхнуло презрение. — Ты, похоже, положила глаз на добычу пожирнее. Ты почти позволила увести себя, но одного взгляда на этот номер хватило тебе, чтобы решить, что за скандал с беременностью можно получить куда больше денег, чем за несколько часов в постели со мной.
Вот наказание. Теперь она понимала, какой смысл мог во всем этом увидеть Адам. Как же объяснить ему, что вид его шикарных холостяцких апартаментов напомнил ей о том, что он миллиардер, мужчина с тугим кошельком, который хотел ее только потому, что она красива?
Точь-в-точь как те богатые мужчины, которых так много было в ее детстве и которые ухаживали за ее матерью только из-за ее красоты. Ее мать, по крайней мере, назначала цену за свое согласие; Оливия же была готова дать его даром.
В комнате повисла напряженная тишина.
Она понимала, что ей необходимо поступить правильно. Ведь единственное, что имело значение, — это ребенок. Чувство вины из-за того, что она позволила себе забыть об этом, теснило ей грудь.
— Все, что я говорила тебе о ребенке, — правда. Я понимаю, как выгляжу в твоих глазах. Сейчас ты не доверяешь мне, но, пожалуйста, просто дай мне полчаса. Не утром. Сейчас.
Адам долго выдерживал ее взгляд, поигрывая пальцами на мускулистом бедре. Затем, глубоко выдохнув, он провел ладонью по лицу.
— Замечательно. Давай поговорим.
Повернувшись, он направился в огромную гостиную, на ходу застегивая рубашку.
Почувствовав одновременно облегчение и решимость, она постаралась подавить в себе и чувство разочарования.
Нужно контролировать себя. Она не может позволить своим желаниям все испортить. Секс — оружие, и она знает это. Так сказать, ценная валюта, которая может быть использована как во благо, так и во вред себе.
— Хочешь выпить что-нибудь? — Адам подошел к черному лакированному бару.
— Да, если можно.
— Виски подойдет?
— Идеально.
Идеально, как движения его больших умелых рук, откупоривающих бутылку.
Оливия с усилием отвела глаза и осмотрела комнату: уж лучше сосредоточиться на том, что ее окружает, чем на руках, которые так недавно прикасались к ее обнаженной коже, оказывая на нее такое ошеломляющее действие.
— Ух ты! — Она была настолько поглощена своими мыслями, что не сразу обнаружила огромное, во всю стену, окно. Подойдя к нему, она взглянула сверху вниз на освещенную панораму Лондона. — Вид просто потрясающий.
— Никогда не устаю любоваться, — согласился он, подходя к ней и отдавая ей хрустальный бокал с толстыми стенками, щедро наполненный янтарной жидкостью.
— Спасибо, — поблагодарила она, с усилием сохраняя твердость в голосе, несмотря на волну электрического тока, словно прошедшую через нее от прикосновения его пальцев.
— Но я уверен, что ты не захочешь потратить свои полчаса, просто любуясь видом, — добавил он. — Так что садись и рассказывай.
Бросив последний взгляд на темно-фиолетовое ночное небо, Оливия отвернулась от окна и направилась к дивану.
Адам развалился напротив нее, свободно держа в руке хрустальный бокал, спутанные темные волосы отливали медью на свету. Оливия сделала глоток виски, надеясь, что огненный напиток поможет перебить эффект, который он на нее оказывал.
Она взяла в руки сумочку и вытащила оттуда конверт. Наклонившись вперед, она осторожно передала его Адаму, стараясь не коснуться его рук, а затем наблюдала, как он открывает конверт и вытаскивает оттуда фотографию.
— Ведь это — твой отец?
Ей не нужно было и спрашивать: она знала ответ с тех пор, как увидела фотографию Адама Мастерсона на сайте его сети отелей. Сходство было слишком очевидным. — Женщина на фотографии — моя мать. Джоди Эванс.
— Это Зеб, — признал он. — Но фотография едва ли доказывает, что он — отец ее ребенка.
— Она показывает их обоих на свидании, и они выглядят… — Оливия облизнула губы, — вполне довольными друг другом.
Оливия не знала, что еще сказать. Она всегда была слишком хорошо осведомлена о личной жизни своей матери — проведя слишком много ночей своего детства, спрятав голову под подушку.
Казалось, Адаму тоже не доставляло особого удовольствия представлять себе детали отношений Джоди с Зебом. Нахмурившись, он постукивал пальцами по подлокотнику дивана. Затем он кивнул в сторону фотографии.
— Когда она была сделана? — спросил он.
— Четыре месяца назад. На Гавайях. Мама ездила туда с друзьями на пару недель.
— И там она, по чистой случайности, встречалась с отцом миллиардера? — В его тоне сквозило недоверие. — Или она заприметила его в надежде на щедрое вознаграждение?
— Да что с тобой? Не будь циником. У мамы и в мыслях подобного не было. Ей не нужны деньги. — Гордость и решительность заставили ее высоко поднять голову. Ни Джоди, ни Оливия Эванс больше никогда не попадут в зависимость от мужчины, кем бы он ни был, потому что сейчас Оливия зарабатывала столько, что денег хватало им обеим.
— Всем нужны деньги, дорогая.
— Только не нам. Я понимаю твой скептицизм, но поверь, я говорю правду.
Он провел рукой по уже и без того взъерошенным волосам и тяжело вздохнул.
— Ну, хорошо, — наконец ответил он. — Я встречусь с твоей матерью и проверю, насколько твои слова соответствуют истине.
— Нет! — Восклицание прозвучало слишком резко, а его панический тон заставил Адама поднять брови. — Ты не должен этого делать.
— Почему?
Оливия сжала руки в кулаки, злясь на себя за то, что совершенно не предвидела его реакции.
— Потому что мама не знает о том, что я здесь. — Уколы совести заставили ее заерзать на диване. — Если хочешь знать, она не хотела, чтобы Зеб узнал о ребенке.
— Но почему?
— Она говорит, что это был курортный роман и она не хочет навязывать ребенка мужчине, который, как она знает, был бы ему совершенно не рад.
Адам сжал челюсти, его руки слегка подрагивали, когда он снова брал бокал.
— Но ты с ней не согласна?
— Я чувствую себя, как полная предательница, вынужденная действовать за ее спиной, — но да, я не согласна с ней.
— Почему?
Попытавшись проглотить ком, вставший в горле, она ответила:
— Потому что я выросла без отца и хочу, чтобы у этого ребенка было другое детство. Все так просто, Адам. Правда.
Глава 5
Адам постукивал пальцами по подлокотнику дивана. Слова Оливии были полны искренности, которая пробуждала в нем целую вереницу непрошеных воспоминаний.
Все сжалось у него внутри от грустных воспоминаний. О том, как отчаянно он желал узнать хоть что-нибудь о своем отце, чуть ли не поклонялся той единственной фотографии, которая у него была. Он замучил мать вопросами о нем, пока не понял, что Зеб Мастерсон не принадлежал к числу ее любимых людей, как бы она ни старалась это скрыть.