Дар небес - Лайонз Вайолетт (серия книг .txt) 📗
Дженис почувствовала вдруг, что еще слово с его стороны, и она разревется, размазывая слезы кулаками, разревется, как ребенок. Второй раз за день она ощутила себя угловатой, нескладной девчонкой, гадким утенком, мучительно осознающим свое несовершенство, в особенности тогда, когда рядом находился такой великолепный мужчина, как Адам Лоусон.
Конечно же, поначалу он вообще не обратил на нее внимания. Когда ее мать начала работать в поместье Лоусонов, Дженис было лет двенадцать, а Адаму — двадцать один, возраст совершеннолетия. Он едва удостоил ее взглядом при первой встрече, и так продолжалось несколько лет, пока в игру не вмешался рок, бросив ее в прямом и переносном смысле слова к ногам любимого.
Дженис возвращалась домой из школы позже обычного, задержавшись на репетиции хора; смеркалось, моросил мерзкий осенний дождь. Она переходила дорогу напротив автобусной остановки, когда шальной мотоциклист, выехавший на сумасшедшей скорости из-за поворота, врезался в нее на полном ходу. На какое-то мгновение Дженис потеряла сознание, а придя в себя, обнаружила, что лежит на мостовой, поддерживаемая сильными, надежными руками, и сверху на нее внимательно и тревожно глядят пронзительно-голубые глаза.
Сперва Дженис показалось, будто она умерла и вознеслась на небеса. Но это был не ангел-хранитель, а Адам Лоусон, направлявшийся домой и случайно ставший свидетелем происшествия. Он немедленно отправил кого-то за ее матерью, а сам остался с Дженис, дождался приезда «Скорой помощи» и поехал с ней в больницу. Адам все это время держал ее за руку, успокаивая нежными словами, и смешил всякими прибаутками, совершенно не обращая внимания на то, что дорогой костюм у него перепачкан ее кровью.
Тогда-то она и влюбилась в него. На несколько недель Дженис оказалась прикованной к постели, и все это время Адам навещал ее, приносил книги и игры, чтобы ей было чем занять свое время, баловал разными сладостями и вообще всячески поднимал ей настроение. Дженис оглянуться не успела, как присутствие Адама стало ей необходимо как воздух.
Именно в те дни, не имея возможности отблагодарить его в должной мере, но стремясь хоть как-то высказать ему свою признательность, она сделала первое наивное и искреннее признание в тех чувствах, для которых сама еще не находила тогда подходящего слова. «Если когда-нибудь я буду тебе нужна, все равно зачем и по какому поводу, только намекни, и этого будет довольно! — совершенно искренне сказала она, не удосужившись задаться вопросом о том, что неискушенная в жизни девчонка могла предложить взрослому мужчине, который был старше ее почти на десять лет. — И если тебе нужна будет рука помощи, как она понадобилась мне, я всегда в твоем распоряжении!»
Тогда это было всего лишь преклонением перед кумиром полудетских грез, слепой, безрассудной привязанностью к безусловному и безоговорочному авторитету, и лишь позже пришло понимание того, что отношения между мужчиной и женщиной далеко не так просты и безоблачны, как это кажется в детстве…
— Джен?.. — Адам с явным усилием приоткрыл подернутые поволокой сна глаза, ясные, как вымытое дождем весеннее небо. — Мне так нужно, чтобы кто-то…
С беззвучным вздохом Дженис поняла, что придется решиться. Коль скоро речь шла о бескорыстной дружбе — а ничего иного он ей за эти годы не предлагал, — то она могла со спокойной совестью ответить добротой на доброту, участием на участие, поддержкой на поддержку.
К тому же она была не в состоянии отказать себе в удовольствии хоть на несколько минут оказаться рядом с ним. Ну а потом…
Потом она тихонько выскользнет из кровати и уйдет в свою спальню.
Всего-то несколько минут! — сказала она себе, приподнимая край одеяла и проскальзывая под него. Разве это так страшно — всего несколько минут?..
3
В ту же секунду Дженис поняла, что совершила непоправимую ошибку.
Она собиралась подождать, пока Адам заснет, а затем ретироваться, но, ощутив рядом с собой тепло сильного мужского тела, почувствовала, как жар его кожи проникает в нее, расплавляет кости и мышцы, отнимает всякую способность к движению.
Сознание твердило: нужно уйти, ведь Адам заснул и уже не ощущает ее присутствия, а значит, не заметит и ее ухода, но руки и ноги отказывались повиноваться, они словно бы налились свинцом, истомленные изнеможением, в тайной вере в то, что беспокоиться не о чем, ведь мужчина рядом с ней — всего лишь друг, и вообще, он крепко спит и не представляет для нее ни малейшей угрозы.
Еще минутку, и все! — приказала себе Дженис, упиваясь щекочущим прикосновением его густых волос. Она обнимала его за плечи, с робостью ощущая мощь спрятанных под атласной кожей мускулов, грубую жесткость темных вьющихся волос на его широкой груди (опустить пальцы ниже она, несмотря на искушение, не решалась, и лишь прикосновение его длинных ног позволяло догадываться о присутствии рядом всего его тела).
Еще минута! Большего Дженис не желала. Еще минуту пролежать вот так, вдыхая мускусный запах мужского тела, вслушиваться в ровное дыхание Адама, чувствовать, как мерно поднимается и опускается его грудь. Другого шанса держать его в объятиях ей уже никогда не представится, так пусть же воспоминание об этом останется в тайниках ее памяти на всю жизнь.
Еще минута, всего одна минута…
Дженис не заметила, как погрузилась в сон, не чувствовала ничего, что происходило вокруг, пока, пошевелившись во сне, не обнаружила, что скована в своих движениях. Она инстинктивно напряглась и, все еще не очнувшись до конца, попыталась высвободиться, но тут же замерла, почувствовав, что невидимые теплые узы сжались еще сильнее.
— Не надо, не уходи. Полежи со мной, Джен…
Голос Адама! И руки Адама — те самые, которые удерживали ее в плену!
— Но послушай!.. — попыталась заговорить Дженис, чувствуя, как пересохло у нее в горле. От волнения? От страха?
— Шшш!
Она все же попыталась шевельнуться и непроизвольно дернулась всем телом, потому что ноги ее соприкоснулись с мускулистыми ногами Адама. Она, кажется, вскрикнула, но возглас ее был тут же приглушен жаркими губами Адама. И, словно дождавшись урочного часа, все чувства в ней враз ожили, нервы заплясали, спутавшись в один клубок, тело забилось в короткой судороге предвкушения.
Восхитительно!.. Боже, как хорошо!..
Дженис с трудом разглядела в полутьме чуть приоткрытые глаза Адама, расслышала сонные нотки в невнятном звучании его голоса. Сердце ее отчаянно заколотилось от чудовищного предположения, что он, толком и не проснувшись, поглощен ложной действительностью и принимает ее за какую-то другую женщину!
Самое чудовищное заключалось в том, что она знала имя этой женщины и звали ее вовсе не Дженис Моррисон.
Она не представляла, что будет дальше, чем может обернуться для нее эта фантасмагория, но знала твердо — она не перенесет, если обнаружится, что Адам принял ее за свою бывшую невесту, за женщину, которую любил и так внезапно потерял!
— Адам!..
И без того слабый возглас застрял в горле, когда руки Адама пустились в дерзкое путешествие по ее телу. На несколько бесконечно длинных секунд его горячие ладони задержались на холмиках ее грудей, потом скользнули к бедрам…
— Ты ничего подобного до сих пор не чувствовала, правда ведь? — прозвучал в темноте его низкий хрипловатый голос.
— Но мы ничем подобным до сих пор и не занимались, — на всякий случай ответила Дженис.
— Как глупо, — пробормотал Адам. — Какая глупая расточительность времени с нашей стороны!
— Адам!.. — снова попробовала призвать его к здравому смыслу Дженис.
— А нам надо было давно заняться с тобой любовью! — Он снова запечатал поцелуем ее губы, затем, оторвавшись от них и тяжело дыша добавил: — Давным-давно надо было заняться! Мы бездарно потратили кучу времени, и все ради чего?
Дженис с отчаянием ощутила, что не может взять себя в руки. Вместо нее Адаму отвечало ее тело, раскрывавшееся его ласкам, как цветок — лучам солнца. Когда она непроизвольно прогнулась ему навстречу, прижавшись бедрами к его твердому члену и почувствовав силу его желания, горячая волна страсти захлестнула ее с головой.
