Последняя любовь царя Соломона - Сандлер Шмиэл (читаем книги TXT) 📗

Вновь созданное религиозно-политическое формирование довольно скоро заняло высокое положение во властной структуре государства Израиль.

— Это что ж, сам рав Оладьи Евсеев?

— Именно. Ознакомившись с вашим личным делом, он заметил, что лучшего Соломона и желать невозможно.

— Так, что же от меня требуется?

— Прежде всего, распустить все левые партии в Кнессете.

— Конкретнее, премьер.

— Арабских коммунистов и левых радикалов из «МЕРЕЦ».

— Далее?

— Далее аннулировать норвежское соглашение с палестинцами.

— А вы не подумали о международных последствиях?

— Думать — это прерогатива Вашего величества.

— В таком случае, не торопите меня, я действительно должен подумать. А кто автор этих проектов? — я указал на документы.

— Его преосвященство рав Оладьи Евсеев!

— Ага, а он при какой должности?

— Он главный раввин Израиля.

— Стало быть, все документы разрабатываются в Раввинате, а затем…

— Совершенно верно, подносятся вам на утверждение, — радостно подхватил премьер-министр.

Заметив смешинки в моих глазах, хомячок грудью встал на защиту новой политической системы.

— Чем мы хуже англичан, Ваше величество, у них ведь тоже монархия не аннулирована?

— Видишь ли, братец, до сих пор считалось, что евреи вроде как изобрели социализм, а они оказывается, не менее консервативны, чем все остальное человечество.

— Это кто же считал, что мы изобрели социализм? — недоверчиво спросил хомяк.

— Гитлер, например, он и уничтожать нас стал по той же причине.

— Социализм, Ваше величество, это позорная страница современной цивилизации, — назидательным тоном стал поучать меня хомяк, и его жесткие усики смешно зашевелились при этом.

— Согласно вашей логике, Гитлер, стало быть, уничтожал нас совершенно справедливо.

— Я этого не говорил! — испугано всплеснул он руками, проволочные усики его мгновенно сникли.

Этот болван стал неуклюже оправдываться, и я счел за благо пресечь нашу убогую дискуссию:

— О-кей, братец, я должен подумать насчет норвежского соглашения, а теперь пригласи-ка ко мне фельдмаршала.

Глава 9

Сексотерапия

Тип явился мгновенно, будто ждал своей очереди за дверью.

Костюм фельдмаршала, увешанный орденами, уже был на нем. Я мог бы поклясться, что часть из них видел на мундире старушки, уж, не одолжил ли он у нее?

Золотые эполеты слепили глаза. Фуражка с тяжелой кокардой и штаны с широкими галифе делали его похожим на советского милиционера первой половины двадцатого столетия. Со стороны его можно было принять за клоуна-дилетанта, который рад случаю продемонстрировать свой балаганный наряд.

Но он, очевидно, был чрезвычайно доволен этим щегольским мундиром и не без гордости смотрел на меня своими маленькими и по-собачьи преданными глазами.

— Послушайте маршал, кем вы были раньше, до переворота? — спросил я.

— Заместителем начальника гарема по политической части, — по-военному отчеканил он.

— То есть? — не понял я.

— Держал супруг ваших в курсе политических событий.

— Меня не интересует, за что вы их там держали, я спрашиваю — кем вы были в гражданской жизни?

— Раньше я держал ресторан китайской кухни в Яффо, — сказал главный евнух.

Слово «держал» было, очевидно, главным в его лексиконе.

— Вы что-нибудь понимаете в китайской кухне?

— Не более чем вы, Ваше величество, просто израильтяне любят пожрать и готовы платить за экзотические вывески на ресторанах.

— А как вы попали сюда?

— Должность мне предложил рав Оладьи за то, что я щедро жертвовал на строительство синагог в южном Тель-Авиве.

— А ордена где заработали?

— А это так, — тип скромно махнул рукой, — за мою службу на флоте.

— Немало вы, наверное, наделали подвигов на флоте, — усмехнулся я.

— Я служил в морском десанте.

— Участвовали в вылазках?

— Многократно, а однажды мы взяли на абордаж эсминец, — предался, было, он воспоминаниям, но я вовремя остановил предстоящий словесный понос старого морского волка:

— Послушайте, контр-адмирал, я передумал и готов к просмотру порнофильмов.

— Ну что ж, — обижено, хмыкнул морской волк, — как угодно Вашему величеству.

Я понимал, и где-то даже сочувствовал его обиде: кому приятно сознавать, что твое боевое прошлое никого не интересует.

Извивающиеся в экстазе голые тела, твердые длинные члены оставили меня абсолютно равнодушным и через полчаса, так называемой сексотерапии, я махнул рукой и велел Типу закругляться.

Мое религиозное воспитание, очевидно, наложило свой отпечаток, и я практически не воспринимал порнографию, несмотря на то, что с воспитанием было покончено давно, а с религией еще раньше.

— Странно, Ваше величество, что вас совсем не разбирает. Я после подобных фильмов могу зарядиться, как минимум, на ночь безумных оргий, — недоумевал Тип.

— Уж, не в моем ли гареме, маршал?

— Как вам это в голову пришло, Ваше величество?

— Бросьте наивничать, маршал, и не заставляйте меня жалеть о том, что я не подверг вас обряду кастрации.

Побледневший Тип замолк и мне даже стало жалко его:

— Приведите ко мне Веронику, — потребовал я смягчившись.

— Ваше величество, — сказал Тип виновато, — Вероника Абрамовна заведует педагогическим сектором гарема, и вообще, как вам известно, нееврейского происхождения, то есть по отцу-то она еврейка, но это не в счет.

— Я уже слышал об этом. Для меня это не имеет принципиального значения.

— Да, но это принципиально с точки зрения Галахи. Чтобы получить статус вашей возлюбленной Вероника должна быть еврейкой, а стать таковой она не желает.

— Что ты заладил как попка — не еврейка, да не еврейка. Хочу я, ты понимаешь, хочу! И неважно еврейка она или нет.

— Да я все понимаю, Ваше величество, но согласно действующему формуляру я отвечаю за чистоту вашей династии и не могу позволить вам, трахать, кого попало.

— Разговорчики! — властно прервал я.

Тип вобрал продолговатую головку в плечи и поспешно отступил. Кое-что у меня, однако, уже получается.

С недавних пор я стал вырабатывать командный голос. В первые дни он у меня срывался на жалкий фальцет, но после каждой неудачи, я прокручивал в памяти сцены парада на дворцовой площади и представлял себе громкое рявканье старушки. Как ни странно, это помогло мне и теперь уже я не мямлил, а говорил, по крайней мере, довольно уверенно и даже с некоторыми претензиями на властный басок.

Вероника я явилась ко мне в розовой прозрачной тунике и без трусиков.

— Ваше величество, — робко произнесла она, — я счастлива, что вы вторично предпочли меня, но боюсь, ваш выбор не понравится Великим мудрецам Торы.

— С какой стати Великие мудрецы станут вмешиваться в мои постельные дела?

— Постель и стол в вашем государстве — прерогатива Великих мудрецов. Жениться и разводиться вы можете только с их ведома и согласия, принимать пищу также с их благословения и непременно кошерную.

— Чем же в таком случае я должен заниматься?

— Утверждать царской волей все их мудрые галахические постановления.

— Хорошенькое дельце, — возмутился я, — но это мы еще посмотрим, кто и что будет утверждать в моем государстве!

Я оглядел ее упругое молодое тело под прозрачным тонким бельем, и во мне пробудилось желание.

— Подойди сюда, лапушка, — сказал я прерывающимся от бурного желания голосом и уверенность, которая была несвойственна мне ранее, порадовала мое сердце.

На сей раз, я продержался значительно дольше, правда, не без помощи Вероники.

Она научила меня расслабляться и искусственно сдерживать эякуляцию.

— Все дело в правильном дыхании, — сказала она, — и в умении расслабиться, если вы научитесь этому, Он у вас вечно будет стоять.

— Спасибо! — сказал я, когда все закончилось.

В ее заботе обо мне я не видел фальши. Она искренне хотела помочь, и я был за это ей благодарен.