Вкус яблока - Хиккетс Роберта (чтение книг .txt) 📗
Нет, Брустер не такой, попыталась успокоить себя женщина. Он не станет вымещать свою неприязнь к ней на одиннадцатилетнем мальчике. Хоть и ненавидит ее всей душой, не падет так низко. Да и Алану общение с ним пойдет только на пользу. Пусть знает, что существуют мужчины, не похожие ни на его отца, который, если не возьмется за ум, к сорока годам погибнет, ни на дедушку Ральфа, считающего, что счастье не столько в деньгах, сколько в их количестве, ни на дедушку Питера, искренне полагающего, что никто не может с ним сравниться только потому, что он носит фамилию Роллинс.
— Привет, мам, — раздался угрюмый голос Алана. Оказывается, они с мистером Моррисоном уже вышли из зала суда.
Дэн Моррисон был старым другом их семьи, партнером ее отца по гольфу. Когда Мэйбл получила повестку из суда, она долго думала, к кому обратиться, и решила, что самая достойная кандидатура — это мистер Моррисон. Обычно он вел гражданские, а не уголовные дела, но в данном случае, считала мать, это не играло никакой роли. Даже самый распрекрасный защитник в городе не смог бы вытащить сына из этой передряги, по крайней мере честным путем. А она хотела лишь одного — чтобы Алан получил справедливое наказание за свое преступление.
Адвокат протянул родительнице листок бумаги.
— Вот перечень убытков, которые должен возместить ваш сын. Работать начнет уже с этой субботы. — Он ободряюще улыбнулся. — А эта их новая программа, бесспорно, представляет интерес. Над подростками берут шефство добровольцы из самых разнообразных служб — юридической, социальной, психиатрической…
— И из военной полиции, — машинально добавила Мэйбл.
— Да, из военной полиции, конечно, тоже, — согласился мистер Моррисон.
— Ой, мам, я ведь не буду работать с тем фараоном, правда? — испуганно спросил Алан.
— Боюсь, придется. Как раз лейтенант Брустер и берет над тобой шефство. — Она постаралась, чтобы голос ее звучал как можно безразличнее, но по выражению лица адвоката поняла, что это ей не очень-то удалось.
— Брустер… Помнится, я знавал молодого человека с такой фамилией…
Он замолчал, так и не договорив, и Мэйбл натянуто улыбнулась.
— Да. — Еще бы ему не знать его! Ее отец то и дело сокрушался перед друзьями по поводу того, что она имела глупость связаться с Гардом Брустером. — Алан, пожалуйста, подожди нас у окна.
И когда тот отошел, сказала:
— Ни мои родители, ни Роллинсы и не догадываются о том, что произошло. Прошу вас, мистер Моррисон, не говорить ничего моему отцу. Я сама все скажу.
— Ему будет не очень-то приятно.
Мэйбл взглянула на сына, потом вспомнила, какое лицо было у Гарда, когда он с ней разговаривал, и горько улыбнулась.
— А кому из нас приятно? Так почему для отца нужно делать исключение?
— Я мог бы попросить судью пересмотреть решение, — предложил адвокат. — Стоит только сказать ему, что у вас с одним из ответственных за проведение программы были в прошлом… гм… кое-какие отношения, и вам не очень-то удобно, чтобы он вел дело вашего сына, и все.
А как же Гард, подумала Мэйбл. Неужели никому и в голову не придет, что ему тоже может быть неудобно? И даже больше, чем кому бы то ни было.
— Спасибо, мистер Моррисон, не нужно. Как-нибудь переживем.
— Если я могу еще что-нибудь для вас сделать…
— Благодарю вас.
Мистер Моррисон на правах старого друга обнял ее на прощание и удалился.
— Алан, иди сюда, — позвала Мэйбл.
— Мне что-то не хочется в школу, мам, — сказал он, когда они вошли в лифт. — Можно сегодня остаться дома?
— Нет. Мне надо на работу, а тебе придется идти на занятия. Ты не так уж опаздываешь.
— Но ведь меня будут спрашивать, где я был. Ты не скажешь им, правда, мам? Вдруг все узнают, что тогда будет?! Ну, пожалуйста, не заставляй меня идти, мам, — взмолился Алан.
Ее так и подмывало обнять его, утешить, сказать, что сейчас они поедут домой и спрячутся там от всех. Но она понимала, что это невозможно. Не могут же они притворяться, что ничего не произошло.
— Не бойся, я скажу только директору. Стив с Джеффри ходят в другую школу? Да? Значит, ребята узнают обо всем, только если ты сам им расскажешь. А ведь ты умеешь держать рот на замке, правда? — И она впервые за весь день улыбнулась — уж очень потешно выглядел ее сын с разинутым ртом.
Они вышли из здания суда и направились к автомобильной стоянке. Плюхнувшись на сиденье, Алан пробормотал:
— Ненавижу этого фараона!
— Ты же его совсем не знаешь, — сдержанно произнесла мать. — И потом, у него есть фамилия. Брустер. Постарайся запомнить.
— В полицейском участке ты называла его по имени. Ты что, его знаешь?
Мэйбл похолодела. Она и представить себе не могла, что сын той ночью невольно подслушал что-то из их короткого разговора с Гардом. Но, очевидно, так оно и было.
— Да, — с трудом призналась она. — Я давно его знаю.
— Ты с ним встречалась до папы? И откуда этот прокурорский тон?
Избегая глядеть на него, она выехала со стоянки. Вся цепь ее отношений с Гардом не содержала в себе ничего, кроме лжи. Приходилось лгать всем — родителям, друзьям, Реджи, Гарду… и даже самой себе. Как это печально, что ей всегда недоставало мужества высоко поднять голову и сказать: «Да, я встречаюсь с этим парнем. Мы друзья и любовники, и я очень его люблю».
Но ей было не до откровенных признаний.
Да и не ребенку же изливать душу… И Мэйбл, взглянув на сына, улыбнулась и в который раз солгала.
— Мы дружили, когда я училась в колледже.
— Как ты могла дружить с фараоном?!
Когда это он успел научиться так презрительно относиться к полицейским, раздраженно подумала мать. Откуда это у него? Нужно немедленно поставить его на место!
— Не смей говорить таким тоном! — ледяным голосом отчеканила она. — И вообще, разберись-ка лучше со своими делами.
— А что с ними разбираться! Сниму деньги со своего счета и заплачу, — заявил Алан, но, увидев, что мать покачала головой, осекся. — Ты, хочешь сказать, что я должен заработать эти деньги?
— Да. Все до единого цента.
— Но ведь у меня в банке уже сейчас куча денег!
— Их тебе подарил дедушка, а эти заработаешь сам!
— Но ведь это же глупо, мам! Зачем зря надрываться?
Машина подъехала к светофору — как раз загорелся красный свет — и остановилась. Мэйбл обернулась и холодно взглянула на сына.
— Будешь работать, мой миленький, и давай прекратим этот разговор.
— Никакой это не разговор, — в голосе сына прозвучали вызывающие нотки. — Разговор — это когда один человек слушает, что ему говорит другой. А ты ничего не слушаешь! Ты уже все сама решила, а что я скажу, тебя не волнует. Ты думаешь, что все знаешь, и…
— Ну, хватит! — Мэйбл чуть было не сорвалась на крик, но вовремя спохватилась. Нет, она не опустится до поросячьего визга! Конечно, и у них, как и в любой другой семье, случались стычки, но чтобы сын говорил с ней таким дерзким тоном… такого еще никогда не бывало.
Неужели из милого, послушного мальчика, с которым у нее никогда не было никаких проблем, он потихоньку превращается в злостного преступника, который не принесет ей ничего, кроме горя?
Нет, она этого не допустит, твердо решила женщина. Будет бороться за своего ребенка до конца!
Всю оставшуюся часть пути сын молчал. Наконец они свернули на стоянку перед школой.
— Не стану я заниматься этим дурацким общественно полезным трудом! — мрачно заявил он.
Мэйбл, стиснув зубы, сдержала уже готовые вырваться слова. Поставила машину, выключила двигатель, взяла сумочку и вышла.
— Да… Тебе бы так! — с обидой продолжил Алан, вышагивая рядом с ней. — Надо же чего придумали! Заставляют детей собирать всякий мусор, чистить конюшни! Буду возвращаться домой грязный как свинья, и вонючий как…
Мать метнула на сына яростный взгляд, и он послушно закрыл рот. Толкнул входную дверь и поплелся следом за матерью в учительскую.
Двадцать минут спустя Мэйбл уже ехала на работу. Работала она экономистом одной из местных фирм. Когда встречалась с Гардом, училась в экономическом колледже. Выйдя замуж за Реджи, академический отпуск брать не стала — закончила учебу вместе с однокурсниками. Но работать по специальности начала только в последние годы. На последнем курсе должен был родиться Алан, какая уж тут работа…
