Как-то раз под Новый Год 2020 (СИ) - Ясная Яна (электронная книга .txt) 📗
— Помогло? — кротко взглянула я из-под ресниц.
— Нет, — хрипло ответил “больной”.
Я поцокала языком, качая головой: сложный случай! Снова поцеловала — на этот раз, прихватив кожу живота губами, потерев добычу кончиком языка…
О прогрессивных методах лечения
Какой он, всё-таки, вкусный!
Нас разделял только тонкий слой ткани: там, где начиналась его одежда, моя как раз заканчивалась. И сквозь нее я прекрасно чувствовала, что в отдельных местах моя методика имела прямо-таки внушительный эффект!
Цепочка мелких поцелуев привела меня к груди, и я в медицинских целях лизнула плоский темный сосок. И лежа на нем животом к животу, по-кошачьи прогнувшись, вкрадчиво уточнила:
— Тебе лучше?
Взгляд “пациента” расфокусировался, дыхание сделалось поверхностным и прерывистым…
— Намного, — выдохнул он. — Намного лучше!
И попытался сгрести, подмять меня под себя.
— Лежите, больной! — строго пресекла я эти поползновения. — Нельзя прерывать терапию!
Поерзала бедрами, оценивая дело губ своих — и оценила весьма высоко.
Тягучее, медовое предвкушение растекалось по венам, обещая удовольствие.
Мужские руки, воспользовавшись моим отвлеченным вниманием, скользнули под футболку, и умело тискали, ласкали мою грудь — добавляя сладкому обещанию веса.
Я, прикрыв глаза, легонько покачивалась в такт его движением, выгибаясь навстречу ласке, подаваясь вперед-назад тазом, стараясь вжаться, потереться, прочувствовать полнее…
Когда расстегнутая молния царапнула нежную кожу внутренней поверхности бедра, я зашипела рассерженной кошкой, и выпала из этого чувственного транса: довольно! Хватит полумер! Пора брать свое удовольствие в собственные руки!
...ну, для начала — руки. А там посмотрим — как пойдёт… Как себя вести будет!
И стянув с Кирилла джинсы, я оттянула резинку боксеров и выпустила на волю… свое удовольствие.
Огладила, очертила пальцем головку — и почувствовала, как внутри живота зародилась дрожь, разбежалась по мышцам, отозвалась в груди…
Надевать защиту Кирилл мне не доверил — сам раскатал по стволу тонкий латекс.
Отобрав у жадины свою игрушку, я приподнялась на коленях, и, нащупав вход, направила член в себя.
Опускалась ме-е-едленно, плавно, чтобы прочувствовать, как он постепенно растягивает меня, как заполняет изнутри...
И, опустившись до упора, замерла, смакуя свои ощущения.
Тесно. Приятно. Сладко.
— Ну что? Мои размеры вас удовлетворяют? — ехидно поинтересовалась снизу одна злопамятная личность и сдернула с меня футболку.
— Не-е-ет! — протянула я, млея, и сжала-расслабила внутренние мышцы. — Но сейчас удовлетворят!
Легкие, пробные покачивания — я примерялась.
Прислушивалась к ощущениям.
Скользкое чувство сосущей пустоты, когда я приподнимаю бедра. Сладкое трение члена внутри и снаружи, когда ствол скользит по клитору.
Заполненность — когда он максимально во мне.
Мужские руки на бедрах, придерживают и подсказывают, как приятнее ему — ему приятнее, когда я опускаюсь глубже, прижимаюсь теснее.
А мне… мне приятно по-разному: вверх-вниз, по кругу бедрами, тазом вперед-назад… Так хорошо… Так полно… Так сладко!
Быстрее! Быстрее!
Он впивается пальцами в мои бедра, а мои — стискивают мою же грудь, приподнимая ее, сжимая, лаская соски, обостряя удовольствие.
Напряжение — ало-красное, как свет сквозь закрытые веки.
Кайф невыносимо острый, разнузданный и шальной.
Кирилл прижимает меня к себе, толкается навстречу бедрами, усиливая давление.
И ниточка предвкушения лопается, хлестнув разрядкой по натянутым нервам, разлившись блаженством по телу.
Я выгибаюсь со счастливым вскриком — и в этой нирване, где ничего не важно, успеваю все же почувствовать, как Кирилл, в несколько яростных толчков, присоединяется ко мне.
О злопамятности
— Если женщина что-то хочет, ей надо дать. Иначе она возьмет сама, — торжественно объявил Кирилл, блеснув собственным похвальным знанием доморощенных психологов, и, бухнув на пол длинную коробку, выковырянную с антресолей, принялся вытаскивать оттуда елку.
Он не просто злопамятный, осознала я, когда мы в четыре руки принялись распушать зеленые ветки. Он еще и коварный поработитель и эксплуататор невинных (когда-то в далеком прошлом!) дев.
— ...а шарики? шарики где?
— Там!
— Мне не достать, подсади!
— Если я буду тебя подсаживать, то елка так и останется ненаряженной.
— Ого! Мы же только что…
— Слушай, я еще от бананов не отошел, давай ты не будешь так искренне изумляться.
— Да я что, я ничего, я просто приятное сделать хотела…
— Если будешь делать приятное — точно не нарядим.
— А может и не надо?
— Не-а, хотела — наряжай и мучайся.
— Злы-ыдень.
— Дикарь и варвар, я помню.
— Нет, дикарем ты мне нравился больше! А сейчас без огонька как-то, без огонька… о, молодец, гирлянду нашел!..
...а потом я ловила губами цветные блики огоньков на гладкой коже, и пряталась в спальне от взбешенного “дикаря”, обсыпанного конфетти из большой хлопушки (“ух ты! вот это размер!..”), выгибалась под умелыми руками со связанными мишурой запястьями…
И засыпала слегка придавленная приятной тяжестью, проваливаясь в сон, как в невесомость...
Утро начинается не с кофе.
Утро начинается с того, что ты просыпаешься в совершенно чужой комнате и совершенно чужой постели, и несколько долгих панических мгновений вспоминаешь, где ты и как тут оказалась.
Сквозь неплотно задернутые шторы сочится серый зимний свет, из гостиной прилежно продолжает подмигивать огоньками елка, а ты совершенно голая валяешься под боком у мужчины, тоже не утруждавшим себя переодеванием в пижаму.
Из солидарности, не иначе.
Воспоминания и осознания сквозь дрему прорвались быстро, а вместе с ними — и сожаления. О том, что ночь закончилась.
И не только ночь.
Я медленно и осторожно села на постели, стараясь не потревожить спящего мужчину. Обернулась.
Кирилл спал крепко, даже не пошевелился от моей возни, и я позволила себе окинуть его еще одним болезненно-любующимся взглядом. Короткие густые ресницы, чувственные губы, и все, что ниже такое… такое…
Аррр…
Надо было пользоваться моментом и уходить, а я продолжала сидеть и смотреть, борясь с желанием прикоснуться напоследок. Нет, не буду я его трогать! Вот сейчас только одеяло чуть-чуть отодвину, чтобы целостную картину в памяти запечатлеть (то ли за телефоном сбегать, не надеясь на память?..) и…
...и из-под одеяла мне прямо в ладонь упруго прыгнул… Кирилл. Слегка проснувшийся отдельными своими частями!
Ну, раз уж оно тут само в ладонях оказалось, что ж теперь — взять и бросить что ли?
Я обхватила пробежалась пальцами по полувосставшей плоти, и ее движение навстречу моей руке отозвалось приятным еканьем внизу живота. Бархатистая нежная кожа и гладкая темно-розовая головка…
Это было просто выше моих сил! Я наклонилась — и коснулась ее губами. Потерлась, слегка разомкнула их и облизнула самый кончик языком, как будто слизывала подтаявшее мороженое. С внутренним восторгом ощутила, как стремительно твердеет член в моей ладони.
Понимая, что делаю глупость, но не в силах победить искушение, взяла в рот уже всю головку, посасывая ее как большой чупа-чупс и испытывая примерно такой же от этого восторг. И даже тихий уже совсем не сонный вздох, раздавшийся со стороны подушек, меня не напугал.
Я только подняла глаза, встретила сонный серый взгляд и демонстративно провела языком от основания до самого кончика. Ловя ускользающую ласку, Кирилл рефлекторно толкнулся бедрами вверх и запустил пятерню в мои волосы, ни к чему не принуждая, а просто сжимая их до приятного покалывания от затылка по всему позвоночнику.
