Нечужие объятия (СИ) - Воронина Алена (книги .TXT) 📗
— А все потому, что ты все время то за компьютером, то в телефоне, шея напряжена, — сообщил мне мой личный профессор в области медицины в цветастом халатике, помешивая у плиты кашку для Сашки.
— Да, старею, — горестно так вздохнула я.
— Рановато стареть собралась! — послышалось возмущенное. — Ты, когда о семье задумаешь?!
Звучит забавно, но несмотря на то, что я отлично училась, хорошо работала, всячески всем моим старалась помочь, оказалось, что в сравнении с Олькой, я тащусь в хвосте жизни, ибо она хоть родила внука, пусть потом и самым бессовестным образом свалив чадо на бабушку, а я вот все никак не сподоблюсь, и, по мнению некоторых маминых подруг, уже вышла в тираж.
— У Анжелки такой сын! Мм! И красавец! И с жильем! И работа хорошая! И не женат!
— Наверное потому, что святые в брак не вступают! — ехидно заметила я.
Мама фыркнула, но промолчала.
Едва начав работать секретарем нотариуса после универа и, возможно, будучи еще крайне неопытной и без сформировавшегося представления о мире, но я была поражена количеству одиноких людей. Причём это были не какие-то маргинальные элементы, а работники науки, искусства, люди имевшие в прошлом должности и награды.
«Ой, милочка, я была председателем суда, а муж старший инженер такого-то завода. Не до детей было…»
Когда Олька в свои восемнадцать родила, мне было без пары недель тридцать. Я тогда (помимо злости на сеструху) была немного выбита из колеи, ибо привыкла быть первой во всем, да и тринадцатилетняя разница в возрасте это предполагала (по крайней мере в некоторых аспектах жизни). Но, как оказалось, не так все просто. На тот момент я встречалась, а точнее жила вполне себе семейной жизнью с Сергеем. И возможно, если бы я настояла, мы бы расписались и стали бы родителями. Но я наоборот призадумалась, а нужно ли мне это? Да, ребенка мне хотелось, но не в качестве протеста и не как обязаловку
Выросшая в полной семье и часто наблюдавшая по работе подобного рода (да и посмотрите хотя бы на мою сестру) случаи, я была сторонницей того, что у малыша должен быть отец. И не приходящий раз в неделю, а настоящий. Ведь я прекрасно помню, как папа со мной занимался, как, несмотря на плотный график, гулял, переживал, когда видел мои неудачи и радовался, когда я достигала успехов. И если раньше я этого не замечала, то с годами осмысливая (и, возможно, чуть приукрашивая его образ) я все больше и больше его любила.
Да, я была папиной дочкой!
А Сергей, он, как мне показалось (а в итоге не показалось) способен был жить только для себя. А точнее, чтобы все жили для него.
Постепенно наши отношения сошли на нет, и без скандалов мы тихо разъехались. Хотя напоследок мужчина все-таки заявил, что я зациклена на решении проблем сестры и матери, а еще на карьере (в этом обвинении хотя бы был некоторый смысл), чем на жизни с ним (внимание бедолаге не хватило!)
Хотя, как по мне, так глупо называть карьеризмом попытку поставить свою жизнь на такие рельсы, чтобы на эту самую жизнь хватало, постараться быть в круге людей, которые могут хотя бы попытаться что-то изменить. И разве плохо знать, что все то, что делаю, я делаю хорошо (по большей мере), не идя при этом по головам, ну может только по глупым, но так пободных работничков и не жалко. Это нормальная позиция любого думающего и ответственного человека.
— Хочу Сашку к лору хорошему сводить, постоянно у него сопли…
— Угу…
— Что «угу»? — возмутилась мама, которая похоже осознала, что все это время вела душевный разговор со «стенкой»
— В смысле да, надо сходить.
— Но это по осени, а сейчас я подумала с ним на недельку в Солнечное съездить, чтобы он хоть воздухом подышал, а не этой вечной гарью.
— Угу…
— Поможешь подыскать что-нибудь приличное?
— Угу…
— Злата! — окрик заставил меня вздрогнуть и едва не выронить чашку.
— А! Что?
— Что-то случилось? Ты сегодня сама не своя! Я же не слепая, — мама, выключив плиту и накрыв шкворчащую кастрюльку крышкой, подошла к столу и уселась напротив на стул.
— У нас предстоит сокращение штата на работе, и я, как бы это сказать, поставлена перед нелегким выбором. Потому что по логике тех, кто владеет нашей фирмой, остаться должны те, кто больше всех приносит прибыли, а все, кто тащат на себе скучную текучку, может и не приносящую такого дохода, но все же тоже вносящие лепту, и, кстати дающие нам репутацию, должны уйти. А многие из них очень перспективные, просто выше их пока не допускают.
— А я-то думала, ты у меня кремень, — мама нежно мне улыбнулась.
Я состроила кислую мину.
— А еще помнишь Лариску, мы с ней работали давно-давно?
— Это которая могла сутками работать? Помню, — кивнула мама.
— Так вот, она хочет начать бизнес с подачи мужа, как я поняла, и зовет меня к себе, гонорар предлагает от ста, несмотря на доход фирмы.
Мама задумчиво поджала губы.
— Работать со знакомыми, а хуже того с друзьями — это верный путь, чтобы с дружбой попрощаться. К тому же, ты будешь чувствовать себя обязанной, если она будет тебе платить из своего кармана.
Мама озвучила то, что я думала. Хотя мы с Ларой не были подругами, но все же проблемы могли возникнуть. Но как же мне противна завтрашняя планерка, где надо будет объяснять, почему хорошие специалисты «Власов и партнёры» больше не нужны. А ведь со многими из них я работала с того момента, как пришла в фирму. А это без малого семь лет. Вот и не хотелось мне в пятницу на работу настолько, что я трусовато задумалась о Ларискином предложении.
Глава 4
— Злата Викторовна, к вам посетители.
Я в это время разыскивала под ворохом бумаг свою крохотную чашку с наверняка уже остывшим кофе. Главное, его не опрокинуть, а то будет ой-ой-ой!
— Кто?
— Ярослав и Ларисы Алдонины.
Какие-то знакомые имена… Блин! Я и забыла про предложение Ларисы.
После пятницы я лежала дома с бутылкой вина и двумя пачками дел и никого видеть не хотела. Как оказалось, для меня увольнение сотрудников гораздо более тяжелый стресс, чем для некоторых сокращенных.
— Зови! Зови конечно!
Я поднялась в кресле.
Сначала в дверях показалась Лариска, а за ней ее мужчина.
Хм, Лариса — девушка далеко необычной внешности (и умственных способностей), а со временем она становилась лишь краше, а он, он совсем не походил на идеал женских грез. Выглядел как-то по-свойски, по комплекции стоял на той грани, когда массивность обращается в полноту, оттого напоминал плюшевого мишку, здорового, но мягонького.
— Решили лично услышать твое «да»! — с порога заявила молодая женщина. — Мой муж! Ярослав! Это Злата!
Мужчина вежливо кивнул:
— Рад с вами познакомиться, Злата.
Опа!
Если честно, я даже не поняла, что произошло, только и осознала, что мир вдруг стал совсем другим. Он стал совсем другим. Какой у него был голос! Этот голос рисовал гораздо лучше любого художника, он точно наведенный фокус проявил ямочку на волевом подбородке, ярко-синие глаза, чувственные губы, густые темные волосы.
Уж не знаю, природные ли то данные, или он, как Маргарет Тэтчер, брал уроки вокала. Не знаю, как слышат его другие, но судя по его положению и статусу, приблизительно также. Наверняка те работники, которых увольнял Ярослав Алдонин, считали, что им вручили Нобелевскую премию, а не выперли вон.
— Я тоже! Прошу, присаживайтесь!
Он проследовал мимо меня и занял место в кресле рядом с супругой.
— Кофе, чай?
— Воды пожалуйста, — улыбнулся Ярослав, — а для Ларисы зеленый чай.
— Одну минутку.
Я выскользнула в коридор, где сидела моя секретарь.
— Ксюш, принеси зеленый чай и воды.
Девушка кивнула и исчезла за неприметной дверью, где располагалась кухонька, а я, вздохнув поглубже, будто собралась нырять, вернулась в кабинет.
— Я прошу прощения, Ларусь. Совершенно замоталась. Но в любом случае это непростительно с моей стороны. Вот такого нерадивого работника вы хотели принять на работу.
