Ты мне веришь? (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena" (библиотека электронных книг .TXT) 📗
- Я никогда ни с кем не целовалась, - признается и улыбается, - это ужасно и ненормально, да?
И меня ведет от этого признания, от ее присутствия, запаха, от всего, что является ею. Мне не нужен рядом с ней алкоголь. Я в хлам от нее самой. Лиза гладит пальцами мое лицо, брови, веки, словно обрисовывая контуры и у меня глаза закатываются от наслаждения. Да! Нормально! Это просто охренительно! Я не знаю причин... но мне плевать.
- Ты все еще не сказал, как тебя зовут.
Хотел кличку ей сказать, как и всем другим, и не смог.
- Марк. Дурацкое имя.
- Мааарк, - повторила заворожено и провела пальцами по моим губам. - А ведь это и не важно, твое имя. Тебя могло бы звать, как угодно и я полюбила любое имя. Я тебя увидела первый раз возле двери, когда играла, и подумала, что таких не бывает на самом деле.
- Почему?
Перехватил ее пальцы и прижался к ним ртом, млея от запаха ее кожи.
- Ты такой красивый...
И это говорит мне она. Девочка, которая заставила меня подавиться собственными легкими, едва я ее увидел. Смотрит мне в глаза, не моргая, и я не знаю, что она ищет в моем взгляде, мне всегда казалось, что там пусто. Даже стыдно стало, ведь в ее зрачках плескались все тайны вселенной.
- Я подумала о том, что могу очень сильно полюбить тебя, и мне стало страшно.
У меня в горле что-то застряло. Мне никто и никогда не говорил ничего подобного, особенно вот так, глядя прямо в глаза. Что угодно несли: о том, что я сексуальный, о том, что хотят, чтоб я их трахнул или вообще о себе... но вот так обнаженно о любви - никогда. Сердце судорожно задергалось в груди. Я не подозревал, что оно предназначено для чего-то иного, кроме как качать кровь по организму... а, оказывается, оно умеет дергаться от диких эмоций и колотиться, как ненормальное из-за кого-то. Привлек ее к себе, надавливая большим пальцем на подбородок.
- Теперь Я съем твои пузырьки.
Дал отпить из своего бокала и тут же накрыл ее рот своими губами, а второй рукой сжал грудь под тонким свитером, она задрожала, а я сильнее набросился на ее мягкие губы, не давая опомниться, забираясь под тонкую ткань, стягивая лифчик слегка вниз и отыскивая пальцами сосок. Он тут же сжался в тугой камушек, а я слегка сдавил его и толкнулся в ее язык своим языком, прижимая ее сильнее к себе. От возбуждения хочется рычать. Кажется, я сейчас кончу прямо в штаны. Она так нежно постанывает, что меня всего трясет, и я уже скольжу под юбку, веду ладонью по стройной ножке вверх, под резинку капроновых колготок, под шелковые трусики. И меня не остановит сам дьявол. Слегка уперлась ладошками мне в грудь.
- Я... я никогда раньше, - выдохнула мне в губы, - я тебя ждала.
И от этого понимания дрожь по всему телу проходит. Правильно. Моя потому что. Убираю руку и лицо ее раскрасневшееся глажу. Не здесь ласкать буду. Дома. На постели. Всю заласкаю. Руками, губами, языком. Кричать научу для меня.
- Долго ждала? - спрашиваю, как завороженный.
Кивает и глаза закрывает, прижимаясь лицом к моей груди.
- Марк, ты будешь меня любить?
Конечно, маленькая, я уже тебя люблю. Как ненормальный. Разве можно тебя не любить? Ты и есть сама любовь в самом чистом ее проявлении.
Внизу играет заводная музыка, и Лиза вдруг вскакивает, и я впервые вижу на ее щеках такой яркий румянец.
- Давай потанцуем. Научишь меня танцевать?
И я учу, я кружу ее по танцплощадке, она смеется и прижимается ко мне всем телом, а я невыносимо хочу увезти ее домой и показать ей там, как я могу любить ее. И это совсем не страшно. Она вдруг подскочила к окну и громко закричала.
- Там снег. Мааарк! Там, кажется, идет снег! Идем на улицу! Быстрее!
Выскочила наружу, но вместо снега лил холодный противный дождь. И она разочаровано протянула голые руки под капли.
- Или дождь... Марк, ты когда-нибудь целовал девушку под дождем? Как в кино?
Сумасшедшая, поймал ее своей курткой и прижал к себе, жадно ища ее губы. А она повторяет мое имя, и мне кажется, что ее голосом оно звучит так, как никогда не звучало.
- Уже целую... Поехали ко мне!
- Поехали. К тебе.
Опьяневшая от шампанского, такая красивая, что мне хочется ослепнуть, чтоб так не резало глаза красотой. Я был так поглощен ею, что не заметил, как во двор въехал джип, из него вышли люди Потемкина и он сам.
Пока отец тащил орущую и рыдающую Лизу к машине, его ребята считали мне ребра ногами и ломали нос и пальцы. Потемкин запер дочь в машине. А сам подошел ко мне, наклонился, схватив меня, харкающего кровью и ничего не видящего из-под заплывших век, за шиворот.
- Еще раз, подонок, увижу возле нее - кожу сниму лоскутками! Кости наживую из тебя вытаскивать буду! Чтоб не смел даже дышать в ее сторону, ничтожество!
- Да пошел ты!
Плюнул в него кровью и получил оглушительный удар по голове. Сквозь марево боли кричала Лиза. Я или слышал, или мне казалось, что я ее слышу.
Часть 3
В себя пришел в больнице. Рядом Осадчий с пакетом с мандаринками и Олег. Проклятый самодур уволил обоих. Пашка что-то говорил о новой работе, которую нашел для меня, а я смотрел в окно и думал о том, что за эти две недели она ни разу не пришла и не позвонила. Вначале утешал себя, что у нее нет номера и она не знает где живу. Потом сам же на себя психовал. Было б желание, узнала бы. Папа игрушку забрал и новую подарит. Оклемался я где-то через пару недель. Весь город уже оброс новогодней мишурой, в каждой витрине и в каждом окне по елке, а я с побитой рожей работу ищу. Нашел-таки, в одном зачуханном ресторане на Днях рождениях в шапке клоуна прыгать и всех доставать. Зато под гримом моих синяков не видно. В зеркало смотрю и, ухмыляясь сам себе, напеваю голосом из знаменитой арии, которую так любил Родионович
«Да, я шут... я циркач, так что же...
Пусть меня так зовут вельможи,
Как они от меня далекиииии...»
- Эй, мистер Икс, за тобой пришли.
Гошка сунул голову в гримерку.
- Не знал, что ты еще и поешь. Давай, вставай. Ждут тебя. Важные люди пожаловали по твою душонку.
Когда внизу увидел людей Потемкина, заболело ребро. Видать, пришли отвесить добавки.
- Я вроде отступные не просил. Рассчитали, так рассчитали.
- Идем, клоун! - Гном в своем репертуаре.
- Я, может, вначале грим смою?
- И так сойдет. В самый раз.
Один-один, засранец. Но я отомщу. И дурным голосом заголосил:
- Как они от меня далекииии... никогда не дадут рукииииии! [1]
В машину загрузился сам... но сердце все же начало подрагивать от одной мысли, что вдруг ее увижу снова. Издалека. Хотя бы в окно. Увижу эту высокомерную сучку, которая поиграла со мной в любовь и тут же обо мне забыла. Да,... просто увидеть. Одним глазом. Все это время только о ней и думал. Ночами с закрытыми глазами лежал и вспоминал, как прикасался к ней, как целовал. И что говорила мне... мне - тому, кто не раз девкам напевал и не такое, чтоб ноги раздвинули, а сам повелся на ее: «Я подумала о том, что могу очень сильно полюбить тебя, и мне стало страшно». На самом деле страшно было мне. Каждую ночь понимать, что без нее жизнь стала совершенно серой, как этот проклятый декабрь без снега.
Джип привез меня не домой к Потемкину, а в какой-то офис. И я как-то не совсем уверенно решил, что у меня слишком запоминающийся прикид, чтобы прибить прямо здесь. И намеренно улыбался разукрашенным ртом секьюрити и на ресепшене отвесил реверансы. Скорчил рожу в стиле "Оно" в камеру и пошлепал в лифт.
В офисе меня ожидал Его Сиятельство Потемкин. Восседал в кресле за столом, но, когда я вошел, он соизволил встать. Наверное, прикончит лично. Только не пойму, зачем такая отсрочка была.
- Добрый день, Марк.
Опачки, он запомнил мое имя? Это плохо или хорошо?
- Добрый. Раз вы так говорите.
- Присаживайтесь. Сейчас принесут чай и кофе.
