Арифметика любви - Грэхем Линн (книги хорошего качества .txt) 📗

Бриллиантовое колье… Сколько же денег он отправил в черную дыру этого хитрого мошенника? Неужели люди так бесчестны? Внезапно она пожалела Сантино. Очевидно, он не настолько умен, как выглядит, иначе бы проверил, куда уходят платежи.

Ее дорожная сумка стояла в углу спальни. Одеваясь, она вздохнула. Должно быть, Сантино доведен до отчаяния своими денежными делами, если хочет, чтобы она осталась с ним. Однако зачем же он остановился в отеле, если его дом где-то поблизости? А это чрезвычайно роскошный отель. Как он может позволить себе подобный номер? Если, конечно, это отель, а не дом. Сантино.

Фрэнки засмеялась, вспомнив, что ее дед Джино самодовольно уверял, будто Сантино — богатая и очень хорошая добыча. В те годы Сантино выглядел богачом и в ее глазах. После свадьбы он купил для них самый большой дом в Сьенте и. даже установил для нее хитроумную стиральную машину. Нельзя сказать, чтобы Фрэнки была рада. Она не поняла инструкцию и, устроив, несколько раз потоп на кухне, просто делала вид, что пользуется ею. Конечно, Сантино казался богачом не только потому, что мог позволить себе дом и машину! Просто он был намного богаче, чем любой житель Сьенты.

Таким образом, пусть это будет отель. Не тратя больше времени на раздумья, Фрэнки натянула полосатые зеленые брючки, и короткую майку, потом заплела волосы. Внимательно разглядывая себя в зеркале, она обнаружила две новые веснушки и сердито посмотрела на отражение. Наконец сумка была закрыта и Фрэнки готова к отъезду. Раздался стук в дверь. Горничная в униформе принесла поднос с завтраком, потом робко удалилась. И даже не попросила чаевые.

С аппетитом завтракая, Фрэнки обнаружила, что все время смотрит на ту фотографию в серебряной рамочке. Наконец, не в силах больше выносить это, она подошла и положила фотографию изображением вниз. Зачем Сантино поцеловал ее вчера? Этот вопрос внезапно возник в ее голове. Простое любопытство, желание узнать, насколько она выросла? Неужели он действительно мечтал о ней еще пять лет назад? Или ее холодное, деловое отношение к нему задело его мужское самолюбие? Неужели он ожадал, что она будет краснеть, жеманиться и изливать свои чувства, как делала это подростком?

Фрэнки поежилась при воспоминании о прошлых обидах, мечтая лишь о том, чтобы вырваться из рук Сантино. Она снова почувствовала себя страдающей от неразделенной любви девочкой, беспомощной жертвой эмоций и страстей, слишком сильных и не поддающихся управлению.

И, возвращаясь в прошлое, Фрэнки с легкостью вспоминала того, прежнего Сантино, высокого, ловкого, загорелого юношу, пугающе похожего на какого-то языческого бога. Тогда ему было только двадцать, и он был студентом. Отец Вассари, пожилой священ-ник, привел его в дом к ее деду только потому, что Сантино единственный во всей деревне говорил по-английски.

Тогда Фрэнки мало понимала диалект, на котором говорили дед и его сестры, Маддалена и Тереза. После месяцев изоляции звуки английского языка вызвали у Фрэнки потоки слез и бурных, излишне эмоциональных словоизлияний. Она умоляла Сантино разыскать ее отца, чтобы тот вернулся и отвез ее в Англию.

— Я не собираюсь разговаривать с тобой, если будешь вести себя как маленькая девочка, — с усмешкой проговорил Сантино. — Отец Вассари полагает, что ты будешь намного счастливее, если научишься воспринимать деревню как свой родной дом.

Глядя в ее изумленное лицо, Сантино грустно вздохнул.

— Он понимает, что эта жизнь совсем не похожа на привычную для тебя, что недостаток свободы тебя тяготит, но ты тоже должна понять, что твой дед вряд ли изменит свое решение…

— Я ненавижу его! — захлебнулась от слез Фрэнки. — Я ненавижу всех здесь!

— Но в твоих жилах течет кровь твоего отца и, следовательно, твоего деда, — напомнил Сантино. — Джино признает эту связь. Если бы не признавал, не впустил бы тебя в свой дом. Ты — часть его семьи…

— Они мне — не семья! — снова зарыдала она.

— Маддалена очень обиделась бы, если бы услышала твои слова. Похоже, она любит тебя.

Ее робкая двоюродная бабка, которой безраздельно командовали ее острая на язык старшая сестра и вспыльчивый брат, была единственным человеком в доме, который пытался облегчить горе Фрэнки. Она никогда не кричала на девочку, если слышала ее плач по ночам. Она просто пыталась, как умела, успокоить ее.

— Я обещаю, что попытаюсь найти твоего отца, но ты тоже должна пообещать мне кое-что, — мрачно сказал Сантино. — Это обещание ты должна научиться выполнять ради собственного блага.

— Какое обещание?

— Прекрати убегать. Это только злит твоего деда и лишний раз убеждает его, что ты очень дурно воспитана, и тебя нельзя выпускать из дома. Он очень строгий человек, и твоя непрекращающаяся дерзость только делает его еще более упорным…

— Я просто хочу вернуться в Лондон, — пробормотала она. Слезы снова хлынули из глаз. — К маме… к друзьям… в школу…

— Но сейчас тебе нужно научиться жить с сардинской половиной своей семьи, рiссоlа miа, [4] — грустно проговорил Сантино.

В доме деда с ней обращались как с непослушным ребенком, чьи желания и потребности не в счет, а Сантино был с ней так откровенен. И это убедило ее, что Сантино на ее стороне. Она доверила ему разыскивать своего отца.

Когда он сообщил ей, что отец погиб в автомобильной катастрофе, Фрэнки лишилась последней надежды. Сантино стал ее спасательным кругом.

Усилием воли Фрэнки загнала эти воспоминания о своих сардинских родственниках на дно памяти. Последние пять лет дед не отвечал на ее письма, и это не удивляло. Он никогда не мог ни понять, ни одобрить действия своей внучки, оставившей мужа. Дед считал, что солнце всходит и заходит благодаря Сантино. В своем незнании истинного состояния их брака он стыдился ее поведения.

Фрэнки вышла из комнаты и оказалась в обшитом деревянными панелями коридоре с картинами старых мастеров и красивыми коврами, от которых исходило тусклое сияние богатства и древности. При виде каменной винтовой лестницы у нее возникло искушение подняться наверх.

Через дубовую дверь на вершине лестницы Фрэнки вышла на крышу или на крепостной вал? Она подошла к парапету и заглянула вниз. Перед глазами открылась головокружительная пропасть, где древние каменные стены смыкались со скалой. Потом она посмотрела вверх и вокруг, впитывая в себя величественную панораму увенчанных снегами гор, окружавших плодородную долину.

— Похоже, ты совсем выздоровела.

Фрэнки испуганно обернулась. К ней шел Сантино. Потертые голубые джинсы обтягивали его худые бедра и длинные, сильные ноги. Белая рубашка с короткими рукавами оставляла открытой его загорелую шею.

Фрэнки покраснела, не в силах оторвать глаз от его фигуры. Сантино с беззаботной грацией уселся на парапет, демонстрируя полное безразличие к бездонной пропасти за спиной.

— Я думал, ты еще в постели, — признался он.

— Я полна сил, — сдавленно сообщила Фрэнки, боясь, что он свалится в пропасть.

— Преданная делу, целеустремленная женщина, — процедил Сантино, осматривая блестящими глазами ее стройную фигуру. — Подумать только, раньше ты стирала мои рубашки и умудрялась испортить их.

Фрэнки вспомнила свою отвратительную подростковую неловкость, которая охватывала ее рядом с Сантино. Он был безумно красив. Какой-нибудь греческий бог рядом с ним выглядел бы невзрачным, потому что в статуе нет и не может быть его жара и энергии. Если бы она никак не реагировала на его сексуальную привлекательность тогда, можно было бы заподозрить, что с ее гормонами что-то не так, говорила она себе.

— Неужели? — сказала она усталым голосом.

— Я всегда подозревал, что ты кипятила их, — продолжал Сантино, упрямо отказываясь понимать намек, что эта тема убивает всякое желание беседовать.

— Ну, ты мог бы пожаловаться, если это досаждало тебе.

— Ты чудесно готовила.

— Я любила готовить не больше, чем скрести пол на кухне! — Это была ложь, и он знал, что она лжет.