Вкус яблока - Хиккетс Роберта (чтение книг .txt) 📗
Они приехали на место и тут же приступили к работе. Гард надеялся, что Алан сменит гнев на милость, но не тут-то было — всякий раз, когда он обращался за чем-нибудь к нему, тот лишь что-то бурчал в ответ или вовсе не отвечал. Мало того, он решил сделать вид, что работать ему сегодня необязательно, вынуждая тем самым постоянно делать замечания.
Единственным светлым пятном за весь день оказалось появление серого фургона, символизирующее конец рабочего дня и приближение самого радостного момента — свидания с Мэйбл. Еще несколько часов, и они будут вместе. Только он и она.
А в последнее время их свидания стали самым приятным для него времяпрепровождением.
Когда Мэйбл попросила Дороти посоветовать ей, куда лучше всего пойти с Гардом потанцевать, то добавила:
— Только чтобы там было поменьше света и народа.
Выбором сестры она осталась довольна — клуб оказался уютным, народу немного, коктейли вкусные и в меру холодные, музыка спокойная. Чего еще желать!
Они долго танцевали — так долго, что у нее уже ноги подкашивались от усталости, но Мэйбл была счастлива — Гард держит ее в объятиях.
— Откуда ты узнала про этот клуб? — прошептал он ей на ухо.
— Любимое место Дороти.
— У нее хороший вкус.
— Для тебя старалась. Ты ей нравишься.
— Когда ты должна забрать Алана? — опросил он чуть погодя.
Она подняла голову, прислоненную к его плечу, и впервые за вечер сбилась с ритма. Остановившись, Мэйбл встретилась с партнером взглядом. Когда Дороти предложила отвезти Алана к ней, она радостно ухватилась за эту идею. Но теперь, вспомнив, как в прошлую субботу Гард откровенно ею пренебрег, посчитала неудобным признаваться, что сына сегодня не будет дома. Потому что вывод напрашивался бы сам собой.
— Его не нужно забирать, — наконец выдавила она из себя. — Он останется ночевать у сестры.
Гард продолжал молча смотреть на нее.
— Дороти просто решила… — Она порывисто вздохнула. — Я не знала, когда мы вернемся… Это вовсе не значит, что ты…
Он остановил ее нежным поцелуем, и Мэйбл тут же забыла, что хотела ему сказать. Господи, как хорошо, вихрем пронеслось у нее в голове. Что же он с ней делает? Ведь отпусти он ее — и она рухнет на пол. Как же он не понимает, что если сейчас перестанет ее целовать, она умрет.
Он оторвался от ее губ, но, вопреки опасению, она не умерла, просто почувствовала себя одинокой и покинутой…
— Поехали домой, Мэйбл, — вдруг раздался его голос, и сердце запело в груди. Лучшего он и сказать не мог. Они направились к двери, но кто-то окликнул Гарда. Мэйбл обернулась, а он, извинившись, уже направился к какой-то незнакомой женщине. Светловолосая, стройная, ростом почти с нее, отметила про себя Мэйбл, симпатичная. Бывшая любовница? Не исключено, подумала она, вдруг ощутив укол ревности.
Но когда услышала имя незнакомки, ревность исчезла, уступив место глухой боли. Шерон… Сестра Гарда, самый близкий его друг.
Женщина, с которой он и не собирался ее знакомить.
Мэйбл стояла всего в нескольких шагах и по взглядам, которые Гард то и дело бросал в ее сторону, чувствовала, что разговор идет о ней. Но понимала также и то, что, подойди она к ним, братец вряд ли обрадуется.
Гард видел, что Мэйбл подошла поближе к выходу. Интересно, что она сейчас испытывает? Странное у нее, однако, выражение лица. Может, ревнует? Думает, что Шерон его прежняя пассия?
— Почему ты нас не познакомишь? — спросила сестра, и он снова повернулся к ней.
— Только не сегодня.
— Почему?
Ну что ей на это ответить? Она была, есть и будет его сестрой. А Мэйбл… Так, нечто преходящее. И ничто этого не изменит. Даже ночь любви, которая их ждет в ее маленьком белом домике.
— Как-нибудь в другой раз, — хмуро сказал он.
— Что, стыдишься своей сестренки? Гард укоризненно взглянул на нее.
— Неужели ее, Мэйбл?!
Если он кого-то и стыдится, то только себя, хотелось ему сказать. Потому что собирается просто-напросто взять все, что даст ему эта женщина, а потом бросить ее. Дать ей надежду на совместное будущее, которое им не грозит.
— Почему бы тебе не привести ее завтра к маме на обед?
— Ты прекрасно знаешь, мама тут же решит, что мы собираемся под венец, и всю родню на уши поставит.
— А разве ты этого не хочешь? По-моему, всегда мечтал жениться на ней.
Боже правый, конечно! Но мечтам этим так я не суждено было осуществиться. А теперь он строго-настрого запретил себе даже думать об этом. Иначе, если бы Мэйбл и на сей раз обманула его, пришлось бы окончательно разувериться в жизни.
— Мне нужно идти. Если завтра я не смогу приехать к маме, скажи, что загляну на неделе.
— Гард…
Но он уже повернулся и зашагал к выходу. Подойдя к Мэйбл, обнял ее за плечи и вывел за дверь. Ему показалось, что она вздрогнула от его прикосновения, и, помня, каким странным взглядом смотрела на них с сестрой, решил внести ясность.
— Это моя любимая сестра, Шерон. Они вышли на стоянку и подошли к «крайслеру». Мэйбл попросила, чтобы он оставил свой потрепанный автомобильчик около ее дома, а поехали они на ее машине. Не очень-то удобно в парадном платье забираться в старую колымагу. Гард возражать не стал. По дороге в клуб он испытал истинное наслаждение — роскошный автомобиль, послушный каждому движению рук и ног, не ехал, а казалось, летел по дороге. Впрочем, его вполне устраивал и старенький, видавший виды «фордик». Галантный ухажер открыл спутнице дверцу, помог усесться и, обойдя вокруг, сел за баранку. Он как раз пристегивался ремнем, когда Мэйбл наконец отреагировала на его слова о Шерон. — Я бы хотела с ней познакомиться, да и с твоей семьей тоже…
Гард обеспокоенно замер, держа в руке ключи. Нет, только не это, угрюмо подумал он. Одно дело провести с Мэйбл несколько вечеров, и совсем другое — представить ее родителям. Если вдруг, не дай Бог, это случится, он станет вспоминать, как она сидела в их скромной гостиной, как хлопотала мать, видя в гостье будущую невестку, и жизнь его превратится в сущий ад. Особенно когда они расстанутся.
Но в голосе женщины звучала такая обида, что он почувствовал себя по отношению к ней просто негодяем.
Возвращались они молча. Домик Мэйбл был погружен во тьму. Хозяйка открыла дверь, вошла и включила лампу на столике в холле. Гард стоял на пороге и, прислонившись к косяку, не сводил с женщины глаз.
— Можешь не приглашать меня, уже поздно, — тихо проговорил он. Когда четверть часа назад они собрались ехать домой, ни один из них не сомневался, что остаток вечера проведут в постели. Но появление Шерон все изменило.
Мэйбл обернулась к гостю. Лицо ее светилось радостью — будто и не слышала его обидного отказа, словно ничего и не произошло. Подойдя к нему, взяла под руку и улыбнулась, приглашая зайти.
Гард закрыл ногой дверь и, чуть замешкавшись, обнял Мэйбл, притянул к себе и запечатлел на виске поцелуй. Он уже был благодарен за то, что она не передумала и не отправила его домой.
Знакомое чувство, чувство благодарности, усмехнулся про себя Гард. Тринадцать лет назад оно стояло на втором месте после любви. Он был благодарен любимой девушке за все — за каждый вечер, который она ему дарила, за любовь и ласку. Он понимал, что она могла бы при желании найти себе более достойного кавалера, поэтому был вдвойне признателен за любую малость.
Но со временем жадность его обуяла. Он захотел большего. Точно так же, как и сегодня.
Мэйбл, потянув гостя за собой, спросила:
— Хочешь кофе?
Гость с благодарностью отказался.
— А чаю?
Нет, чаю ему тоже не хотелось.
— Может, включить телевизор?
Он отрицательно мотнул головой и пробормотал:
— Я хочу… тебя.
В глазах ее вспыхнуло ответное желание, и Гард вдруг с отчаянием подумал, что одного физического наслаждения ему мало. Он теперь хочет большего — любить ее. Но не так, как раньше, — по-юношески пылко и безоглядно. А как зрелый мужчина любит женщину — серьезно и обдуманно, крепко, всем сердцем. Да что это в самом деле, испугался Гард. Какая там любовь! И думать не смей! Вот она, прелестница — мягкая, покорная. Чего еще желать?
