Поцелуй на ночь - Вудсток Кейт (читать книги онлайн полностью без регистрации .TXT) 📗
Он вошел в аптеку, не глядя протянул руку и повернул старомодный выключатель. Электричество было в порядке, и в его безжалостном белом свете открылась картина, которую Хиту забыть было не суждено никогда.
Разбитые и перевернутые стеклянные шкафчики. Поблескивающие лужицы на полу, в них разноцветный корм для попугаев – словно конфетти. Вырванный с мясом ящичек кассы. Разбитая банка для добровольных пожертвований в помощь бездомным животным. Золотые рыбки, задыхающиеся на полу. Мертвая канарейка в клетке – потом Хит узнает, что птичка умерла от разрыва сердца.
И самое страшное. Старенький доктор Хокинс лежал навзничь, прикрывая руками голову, а из-под пальцев вытекала струйка крови. В тот момент Хит был практически уверен, что старый доктор жив, только оглушен и ранен.
В дальнем углу замерли грабители. Трое, четвертый был наверху, это Хит тоже узнал потом. Они здорово перепугались, увидев плечистого парня с решительным лицом, а оружия у них, к счастью, не было. Хит шагнул вперед, не спуская с них глаз, наклонился и хотел нащупать у старика пульс…
Пульса не было. А еще – еще соскользнула пергаментная старческая рука, и Хит увидел рану на затылке. Он был сын врачей и ученик врача, он разбирался в ранах. Эта была смертельной.
Потом… никакого «потом» у Хита не было. Следующие четверть часа навсегда выпали из его жизни, а вместе с ними, вероятно, и еще с десяток лет, потому что из-за таких событий взрослеешь быстро. Последнее, что он помнил, – красный туман в глазах. Все вокруг окрасилось в розовые, алые и багровые тона, а потом перекошенные лица бандитов стали стремительно надвигаться, и написан на этих рожах был животный ужас…
Полиция приехала быстро, потому что до доктора Хокинса преступники побывали на бензоколонке, находившейся в двух кварталах отсюда, и пытались ограбить магазин, но там сработала сигнализация. Сам шериф и еще двое здоровенных ребят-полицейских пытались оттащить Хита от одного из бандитов, но это им удалось отнюдь не сразу. А еще через пару часов Хитклиффу Реджинальду Бартону было предъявлено обвинение в непреднамеренном убийстве. Один из убийц доктора Хокинса, избитый Хитом, умер в тюремной больнице.
Хиту было семнадцать лет, и за него горой встал весь городок, но суд – это суд, а закон один для всех. К тому же сам Хит подлил масла в собственный костер, спокойно заявив на суде, что убил эту сволочь совершенно сознательно и жалеет, что не успел добраться до остальных.
Его временно заключили под стражу, а три дня спустя шериф явился в камеру Хита вместе с его родителями и предложил на выбор: федеральная тюрьма на пять лет, либо армейская служба на три года.
Так Хит Бартон стал солдатом.
Он никогда не жалел, что стал причиной смерти человека. Потому что никогда не считал того человека – человеком. Он убил нелюдь, некое существо, но никак не подобного себе.
Однако такие вещи никогда не проходят бесследно. Вместе с безымянным бандитом на залитом кровью доктора Хокинса полу маленькой ветеринарной аптеки умер еще один человек – юный Хит Бартон. На его место встал другой, взрослый и жесткий, разом постаревший на десять лет мужчина.
Впрочем, это обстоятельство было совершенно неизвестно курсантам тренировочного лагеря Чек-Пойнт, младшего брата знаменитого Форт-Браггс, этой колыбели будущих зеленых беретов. Для трех десятков молодых и по большей части безбашенных парней, уже обжившихся в казармах, Хит Бартон был зеленым новичком, салагой, мальчиком на побегушках. В первую же ночь ему устроили «прописку» – и были страшно разочарованы результатом.
Хит Бартон умело и по-медицински четко вывихнул пару суставов, расквасил с десяток носов и утихомирился только после внушительного удара табуретом по голове. Потом был карцер, а потом – вторая попытка старослужащих расставить все авторитеты по местам. Столь же неудачная, надо сказать, как и первая.
Через два месяца службы Хит Бартон окончательно обрел независимость, стал спокойно спать по ночам, не ожидая нападения из темноты, – и армейская жизнь покатилась по накатанным рельсам.
Он был силен и крепок, как молодой бычок, армейские нагрузки воспринимал, как силовую гимнастику, показатели у него были одни из лучших, и в будущем Хиту светили сержантские нашивки, не меньше. Однако сам он к этому не стремился, да и вообще вел себя довольно безразлично. Что-то важное в нем застыло, покрылось коркой льда, а возможно – и умерло навсегда. Он редко улыбался и еще реже злился всерьез. Четко отвечал на заданные вопросы и никогда не задавал встречных. Не сходился ни с кем близко, но и врагов не имел. Его уважали за силу и сторонились из-за нелюдимости.
Потом в казарме появился новичок. Джимми Спенсер, вот как его звали, и похож он был на апрельское солнышко. Рыжий, веснушчатый и улыбчивый. Немудрено, что казарменные мерзавцы – а они всегда заводятся в любой казарме, это нечто вроде тараканов, только вреда от них куда больше – немедленно окрестили его «барышней» и в одну из ночей попытались изнасиловать.
Хит уже спал. Во сне он видел почему-то зайца, который отчаянно удирал от охотников. Это была сцена из детства, Хит не любил ее вспоминать.
Один из ковбоев свесился с седла и ловко подхватил зайца в скользкую петлю. Заяц судорожно задергался над землей, задыхаясь и затягивая петлю все туже. И вот тогда и произошло то, что потом преследовало Хита в кошмарах. Заяц закричал человеческим голосом. Отчаянным тонким криком ребенка, полным предсмертного ужаса такой силы, что вынести невозможно. Хит тогда зашелся плачем, и ковбои, ошарашенные ничуть не меньше зареванного пацана, отпустили несчастного зверя, все закончилось хорошо, но во сне дело обстояло куда хуже. Заяц все кричал, и жить стало совсем уж невозможно, и тогда Хит Бартон приказал себе проснуться. Он сел рывком, еще сонный, но уже не спящий, и понял, что крик не прекратился. Более того, кричит не заяц. Человек.
Босой, в одних подштанниках, Хит ногой выбил дверь в солдатский сортир, заложенную для верности бейсбольной битой. Боли в босой ступне он не чувствовал (потом выяснилось, что он сломал все пальцы на правой ноге). Знакомый красный туман наплывал медленно и неотвратимо.
В углу на кафеле скорчился рыжий паренек с залитым слезами лицом. Он был почти голый, исполосованные ножом подштанники практически не прикрывали тело. Вокруг толпились… Нет, все-таки не люди. Гиены. Шакалы.
Нелюди.
Дальше были вихрь и танец, буря и ужас. Хита учили лучшие армейские инструкторы, об искусстве убивать он знал уже почти все. И именно поэтому теперь точно рассчитывал свои силы.
Двое насильников уже никогда не станут отцами. Еще на нескольких никогда не взглянут без отвращения и страха. Пальцы одного молодого садиста до конца его дней не смогут удержать даже ложку…
Кафель белый, кровь красная, сопли по кафелю тоже красные, зубы – в крошево, больно руку… Пах, солнечное сплетение, переносица – вполсилы, чтобы не убить, кость может треснуть и войти в мозг. Вывернуться из-под руки, ударить ребрами ладоней коротко и резко – почки, болевой шок. Снова пах, потом коленом, несильно. Челюсть, прямой слева, открылся, теперь солнечное сплетение. И с разворота ногой – «бабочка», классика ближнего боя…
Он очнулся внезапно, когда понял, что на ногах стоит только он один. И сидит на полу тоже только один. Джим Спенсер, рыжий перепуганный пацан. Остальные – лежат.
Вместе с рассудком вернулась боль. Хит поморщился, растирая окровавленные кулаки, мимоходом проверяя, не сломал ли себе еще что-нибудь. Испытывая непонятное смущение и досаду при виде страха в синих глазах рыжего паренька, глухо буркнул:
– Вставай. Пойдем отсюда.
– Да. Я сейчас. Ох…
Джим скривился и осел на пол, держась за плечо. Рука безвольно повисла, и Хит почти равнодушно констатировал: вывих плечевого сустава, крайне болезненно, но неопасно, если быстро вправить обратно.
– Сейчас будет больно. Очень. Потерпи уж. Возьмись за что-нибудь.
