Неприкаянная - Марчик Георгий (лучшие книги читать онлайн TXT) 📗
— Чего смеешься? — удивился пьяненький Славка. — Премию получила? Давай обмоем.
За ночь снова насыпало. А накануне она и половину своего участка не осилила, думала сегодня закончит. А тут снова подсыпало.
Ох, как не хотелось рано утром выходить на улицу, брать в руки движок и, напрягаясь изо всех сил, толкать вперед тяжелейшую груду снега. А он все летел и летел а, казалось, этому конца не будет. Не успела убрать с одной стороны дома, как на другой уже по щиколотку. На очередной планерке у директора ДЭЗа Машка техник-смотритель ошарашила Лану.
— Не знаю, с какой совестью можно так работать. На общие не ходит, а посмотрите ее участок — весь завален снегом. Этот номер у тебя не пройдет. Последний раз предупреждаю…
Лана чуть со стула не упала. От неожиданности, такого подлого выпада она не ожидала, у нее потемнело в глазах.
— Не ври! — возмущенно выкрикнула она. — Я каждый день убираю. У меня все тротуары чистые.
— А проезжая часть? Она у тебя вся под снегом. Машины не могут проехать, не то, что люди. — Техник насмешливо смотрела на нее. Этой наглой похотливой бабенке (девчата-дворники говорили, что она переспала чуть не со всеми слесарями района) Доставляло удовольствие травить кого-нибудь. На этот раз она избрала своей жертвой Лану. Валентина Михайловна, не желая связываться со скандальной подчиненной, молчала.
— Я не знала. Мне никто не сказал, что надо убирать и проезжую часть, — с некоторой растерянностью сказала Лана.
— То есть как это ты не знала? Я сама тебе говорила, что проезжую часть во дворе надо убирать, — раздраженно заявила техник, в упор глядя на Лану своими бесстыжими глазами. — Мы тебя накажем рублем. Поставлю тебе в ведомость по ноль пять десятых рабочего времени. Так что не обижайся — сама виновата.
— Проезжую часть тоже надо убирать, — поддержала техник Валентина Михайловна.
Вот так за все и про все Лана за месяц работы получила на руки всего пятьдесят рублей. Промолчи она на планерке, возможно, техник не стала бы так настойчиво придираться к ней. Она посчитала себя глубоко уязвленной. Это ей-то в присутствии всех какая-то жалкая бесправная пигалица осмелилась бросить прямо в лицо: «Не ври!» При одной мысли об этом техник скрежетала зубами: «Погоди! Ты у меня попляшешь».
— Зря ты с ней связалась. — Сожалела Галя. — Тебе ведь еще не дали временной прописки. Вот она и будет ставить палки в колеса.
— Плевать. Я ее не боюсь, — храбрилась Лана, хотя на душе у нее было безрадостно. — Буду убирать весь участок — пусть! придирается, сколько хочет…
О, наивная самоуверенность юности! Отныне на каждой | планерке, летучке и собрании техник пускала ядовитую шпильку в адрес Ланы. Но в отличие от других она не молчала. Дело доходило до резкой перепалки. А сила была, а значит и право на стороне техника. И чаще, чем у кого-либо в табеле у Ланы красовались нули и половинки. А много ли надо, чтобы срезать дворнику половину рабочего дня? А то и вовсе записать баранку. Стоит только захотеть. Валяется бумажка на тротуаре, вот и, пожалуйста, не убран участок. Не сколот лед у водостока, не чисто убран снег, не посыпаны дорожки песком… Да мало ли что можно поставить ему в вину. Лана как-то не выдержала, пожаловалась Валентине Михайловне, что техник систематически срезает ей выработку. Директор скуксила и без того постное лицо:
— Убирай чаще. Я сама сегодня шла мимо твоего участка, своими глазами видела. У тебя дорога не расчищена, снегом завалена. Надо до бровки убирать…
— Это же немыслимо, Валентина Михайловна, руками перевернуть такие горы. Куда я его дену? Там ведь стена.
— Не знаю, — директор пожала худыми плечами. — Положено убирать до бровки. Найми машину.
Она явно не хотела из-за Ланы конфликтовать с техником. Найми машину. Хорошо сказать. За машину надо платить. А где она возьмет деньги? И так едва сводит концы с концами. Дворники говорили, что участки замерены так, что фактически каждый убирает в полтора-два раза больше, чем значится по бумагам. А в ведомостях на зарплату невесть откуда возникло несколько фамилий «мертвых душ» — никто никогда их не видел и не слышал. Кому шли эти деньги, никто из дворников не ведал. Не зря же, наверное, зарплату всем перечисляли на сберкнижки. Поднимать эти вопросы было опасно. В ДЭЗе всем заправляла невысокая плотная женщина с маленькими злыми — азами — бухгалтер Смурнова. Муж ее был начальником их районной конторы.
Лана уже усвоила, что дворники — самые бесправные и безответные люди, по рукам и ногам повязанные своей зависимостью от начальства. Это была не просто служебная зависимость. По условиям найма лимитчики имели право на получение постоянной прописки не раньше, чем через четыре рода, но и то при условии безупречной работы. А служебная площадь, как правило, комната в коммунальной квартире, закреплялась за работником только по истечении десяти лет. Попробуй после этого пикнуть. Если у тебя временная прописка, то за малейшую провинность или строптивость, что в общем-то одно и то же, рискуешь не получить постоянную. Да в то, как правило, всем ее задерживали на два-три года. А уж комнаты — голубой мечты каждого лимитчика — можешь и вовсе не дождаться.
Впрочем, Лана и не рассчитывала так долго ждать. Она надеялась, вернее сказать, была уверена, что все само собой устроится задолго до конца этого срока. Вся затянувшаяся снежная зима прошла в изнурительной борьбе со стихией. Временами — измученной и обессиленной ей казалось, что это никогда не кончится. Снег все шел и шел. Поздно вечером и рано утром прохожие могли видеть маленькую женскую фигурку, которая с огромным движком в руках бросалась, словно на бастионы врага, на кучи снега. Налегая грудью на черенок, изо всех сил упираясь ногами в землю, она передвигала белые пласты, похожие на растущие на глазах белые горбы.
Утром все надо было начинать сначала. Сизифов труд. Словно природа играла с ней в некую, похожую на бег вперегонки, игру. Кто кого опередит. Вдобавок ко всему оказалось, что у нее самый невыгодный участок. Без газонов. Один открытый асфальт, который требовал ежедневной расчистки. В ДЭЗах так повелось, что самый трудный для уборки участок получает тот, кто зачислен на работу последним. Другие Дворники-женщины, а их большинство, как-то приспосабливались. Одним помогали мужья, другие нанимали машины. Лана изо дня в день, как трудолюбивый муравей, Управлялась одна.
Был у нее поклонник — высокий, сильный, как Геракл. Он ей, конечно, помог, но… Признаться, что она работает Дворником… Да она бы скорее себе язык откусила, чем сознаться, кто она. Не веди она себя, как принцесса: «Славик принеси то… Хочу это…» Поменьше бы болтала о «красивой жизни…» Все равно через некоторое время он исчез. Выдавал себя за дипломата. Оказалось официант в кафе. Обслуживал Дылду, которую привел туда ее знакомый. Лане после этого он больше не звонил. Был у нее один уже немолодой поклонник, который не раз заговаривал с ней, когда шел мимо ее участка. Однажды он предложил ей сходить куда-нибудь развлечься. Лана протянула ему движок:
— Вы лучше помогите снег убрать…
Он был в роскошной дубленке, норковой шапке. Засмеялся, охотно взял движок и стал энергично швырять им снег. Через пять минут от него пошел пар. Он прерывисто дышал, лицо густо покраснело, по нему заструились капельки пота. Шапка съехала набок, конец шарфа выбился из под дубленки и болтался на спине. Еще через пару минут он отдал Лане движок и, мученически улыбаясь, сказал:
— Готов. Выдохся. Я уже не гожусь на эту роль. Извините. — И нетвердыми шагами двинулся своей дорогой.
Работа отнимала у Ланы много сил, но она относилась к ней как к неизбежному злу и не больше. Все ее помыслы были заняты другим. В свободное время они с Дылдой бегали по магазинам, если позволяли финансы, посещали бары и кафе, жадно рассматривали журналы мод, слушали магнитофонные записи. Родители Дылды довольно щедро помогали ей — единственной, хоть и непутевой дочери.
— Клевая вещь, — по-кошачьи потягиваясь на Веркиной тахте, говорила Лана. — Поставь, пожалуйста, «Айрон мейдон». Кстати, что это значит по-русски?
