Любовник из каменного века (СИ) - Халла Тару (бесплатная библиотека электронных книг TXT) 📗
— Фыр! — повторил вождь и указал пальцем на Гростайн.
Женщины горестно примолкли и засобирались в путь. Кажется, только что Вере отказали в гостеприимстве. Она оторвалась от созерцания косых, икроножных и дельтовидных мышц и заявила:
— Уважаемый Ру! Как царь этой местности вы имеете полное право прогнать меня из своей страны и из своего времени, но, поверьте, вы совершаете огромную ошибку! Я знаменитая русская фотохудожница Вера Сидоренко! — Под сердитым немигающим взором она сбилась и созналась: — Ну ладно, пока не знаменитая, но я прославлюсь на весь мир, если вы разрешите снять вас и ваших жён. И ваших прелестных дочерей, разумеется, и... ваших бабушек... Или кто они вам? Послушайте, вы прославитесь на весь мир! Вашими глазами будут восхищаться в Нью-Йорке, о ваших руках будут мечтать в Милане, а ваши бёдра сведут с ума девчонок в Трухильо. Это в Перу, не подумайте плохого!
Ру кивнул, и девушки подхватили Веру под руки и потащили к пляжу. Какое низкое коварство! Только что стояли на коленях и щебетали о любви, но по приказу вождя мгновенно превратились в беспощадных фурий. О, женщины!
— Ру, ну пожалуйста! Дай мне хоть бараний лоб сфотографировать! — закричала Вера, когда её проносили мимо шикарного вида на западный музейный сектор. Старичок всё ещё тюкал молоточком, на солнце блестела его лысина. — Всего пару кадров! Я хоть денег заработаю, студию куплю!
— Фыр-фыр, — ответил Ру.
— А-а-а, фыр-фыр?! — разозлилась Вера. — Да ты хоть знаешь, верзила саблезубый, сколько стоит аренда фотостудии на Васильевском? Сколько стоит нормальный свет? А камеры, линзы, фильтры? Ты думаешь, это легко — жить в двадцать первом веке и зарабатывать на еду, учёбу, путешествия? На косметику, платья и духи? Мне нужны деньги! У меня три месяца не было секса!
Упс! Само вырвалось. Вера надулась и молчала до самого Гростайна. Её протащили по пляжу и опустили на песок у портала. Она расстелила оленью шкуру, изящно лёгла на неё и сказала:
— Устала я чего-то, тяжёлый выдался денёк. С самого утра дерьмо валится, как из дырявого бомболюка. Немного полежу, а потом полезу домой. Вы не ждите меня, занимайтесь своими делами, вон у вас сколько каменюк недоделанных.
Ру взревел, схватил её в охапку вместе со шкурой и воткнул головой в скалу. Вера охнула. Разноцветный мерцающий кисель с прошлого раза несколько загустел и консистенцией напоминал крутое тесто. Вера проломилась сквозь портал и упала к ногам норвежского бомжа.
— Ты вернуться! — заорал тот.
Вера подтянула джинсы и спросила на английском языке:
— Кто ты такой, а? Как ты узнал про портал? Откуда у тебя ключ от музея? Выкладывай!
***
— Я проработал в музее пятнадцать лет, прежде чем меня выгнали. Они решили, что я сошёл с ума, помешался на этом камне. Никто не верил, что я собственными глазами видел, как человек прошёл через портал. Сказали, у меня галлюцинации, мне надо лечиться.
— Что за человек?
— Я его не разглядел. Той ночью я сидел в засаде, как всегда во время геомагнитных бурь. Наблюдал, как светится камень, и ждал какого-нибудь чуда. Я всегда верил, что это портал в другой мир, а не просто естественная выемка, отколовшийся кусок породы. И вот однажды кто-то открыл дверь своим ключом и юркнул в портал. Прыг — и нет его. Я успел заметить только блеск очков. Я даже не понял, мужчина это, женщина или Гарри Поттер. А ты там кого-то видела?
— Да там полно народу, — проворчала Вера. — Значит, тебя уволили после того, как ты начал болтать о человеке, который исчез в камне?
— Ну да, моя теория блестяще подтвердилась, и я не мог молчать! С тех пор я прихожу сюда тайно, когда смотрители расходятся по домам.
— И чем ты тут занимаешься?
— Караулю того человека, пытаюсь взломать портал. Видишь татуировки?
Вера взглянула на руки, хаотично забитые рисунками, и увидела знакомые линии:
— Это же символы Гростайна! Зачем ты их наколол?
— Я думал, так можно пройти через портал! Я годами срисовывал письмена и делал себе татуировки. Мне казалось, если начертать нужные символы в нужных местах, то дверь откроется. Всё тело изрисовал, даже на жопе иероглифы! Но теперь эта версия рухнула: ты прошла через портал без заклинаний и татуировок. Как тебе удалось? Что в тебе есть такого, чего нет во мне? И самый главный вопрос, который терзает меня много лет: что там, за волшебной дверью?
— Как тебя зовут?
— Профессор Олафсон.
— А меня Вера, приятно познакомиться. А за той дверью моя судьба, профессор Олафсон. Мужчина моей мечты. Вот посидела я с тобой, успокоилась и поняла, что зря он меня выбросил из своего мира. Кем он себя возомнил? Ну, допустим, он могущественный правитель и секс-символ каменного века, но ведь и я достойная девушка из культурной столицы! Я умная, заводная и трахаюсь с огоньком. Ему и не снилось в своём доисторическом раю... Чего ты на меня смотришь?
— А ты нормальная? Два психа на один портал — это много.
— Олафсон, я должна туда вернуться, — Вера встала и надела рюкзак, — помоги мне, пожалуйста!
— Проход почти закрылся, буря стихла.
— Ничего, я пролезу! Когда по прогнозу следующее северное сияние?
— Завтра или послезавтра, не знаю. Тут постоянно северные сияния, это же семидесятая параллель.
— Олафсон, жди меня завтра, ладно? Я вернусь и всё тебе расскажу. И покажу! Я фотограф, у меня техники с собой на сто тысяч. Зря, что ли, везла? Ты получишь ответы на все свои вопросы!
— Я дождусь тебя, Вера! Иди.
Они обнялись, и Вера сунулась головой в камень. Не тут-то было. Изначальный кисель, превратившийся в тесто, теперь загустел до состояния холодного пластилина. Ничего, пролезть можно, если приложить усилия. Вера сжала зубы и начала вдавливаться темечком в неподатливую скалу. Олафсон что-то крикнул, но уши уже погрузились в портал, и Вера ничего не услышала. Зато почувствовала руки Олафсона: тот пытался придать ускорения, толкая её под попу. Отчаянными рывками, преодолевая сопротивление пластилиновой среды, Вера выпростала голову с другой стороны, конвульсивно подрыгалась и поняла, что застряла. Ни туда, ни сюда, но хотя бы дышать можно. Её голова торчала в каменном веке, как барельеф Медузы Горгоны, ноги болтались в третьем тысячелетии, а туловище досталось хищному Гростайну, чьи объятия становились всё крепче и крепче. Грудную клетку сдавило, как в тисках.
