Стоит ли верить сердцу? - Келли Элисон (книги бесплатно без регистрации .TXT) 📗
- Ты такая дура, Джина Петрочелли, бормотала она. - Дура, дура, дура! Ею так завладел страх повторения ошибок ее матери, что она готова была скопировать отца - даром наслаждаться чьей-то глубокой любовью, этакое хобби!
К тому времени, когда был объявлен ее рейс, Джина успокоилась. Ее глаза слегка припухли, голова раскалывалась, но аспирин подействовал достаточно быстро. К несчастью, спасая от головной боли, лекарство не помогает излечить ни разбитое сердце, ни окончательный идиотизм. Глубоко вздохнув, она забросила кожаный рюкзачок на плечо и, не раздумывая больше, вместо прохода на посадку направилась к выходу.
- Дура, - повторяла она. - Настоящая дура.
Сидя на веранде в тишине хрупкой, живительно свежей ночи, Пэриш еще издалека услышал звук незнакомого мотора. Это была явно не машина со станции, пришедшая по поводу ревизии, поскольку звук приближался с другой стороны. Кто бы это мог быть так поздно? Пэриш размечтался - может, это пара рингеров, до которых дошли слухи о случившемся с Расти, и они приехали в Мелагру, чтобы поучаствовать в ревизии. Когда он пару часов назад связался с Блю, чтобы сообщить, что вернется завтра верхом, и спросил, как дела в лагере, тот ответил, что главное желание рингеров - добавить людей. Похоже, из-за того что они с Расти выбыли из строя, пять недель труднейшей работы готовы были обернуться семью неделями ада.
- Ну, Блю, - сказал он вслух, поднимаясь на ноги, когда машина въехала во двор, - неужели это ты примчался?
Никто из здешних не стат бы добираться в эту глушь на такой крошечной четырехцилиндровой штучке, которая остановилась в нескольких метрах от него.
Стоя на верхней ступеньке, он ждал, пока водитель не выключил ослепившие его фары.
- Чем могу быть вам полезен? - спросил он громко, еще не разбирая, кто же приехал.
- Можешь простить меня за идиотство?
Пэриш застыл, не в силах поверить, что голос, исходивший из автомобиля, не плод его воображения. Дверца открылась, и Джина, выбравшись из машины, предстала перед ним.
- На всякий случай, - попросила она, - не мог бы ты дать мне чашку кофе, прежде чем отправишь обратно? Я привезла собственную кофеварку и немного настоящего молока. - И по голосу, и по тому, как она держалась за дверцу машины, чувствовалось, что она слегка нервничает. Света из автомобиля хватало, чтобы увидеть, что она поменяла костюм, в котором уезжала, на легкий жакет и джинсы.
- Планируешь побыть еще, да?
- Это зависит от того, расценивается ли глупость как преступление. Если да, то я - номер один среди негодяев, и полиция, вероятно, пожалует сюда в любую минуту. Для меня, пожалуй, они заново введут смертную казнь.
- Понимаю.
- Я думаю, поскольку место это очень уединенное, ты мог бы позволить мне отсидеться здесь лет, скажем, пятьдесят-шестьдесят.
Сердце Пэриша чуть не вырвалось из груди.
- Звучит так, будто ты нарываешься на пожизненное заключение.
- Именно, - отозвалась она торжественно, все еще не двигаясь.
Ему смертельно хотелось спрыгнуть с веранды и затащить ее в дом, но он сдержался. Решение проделать столь долгий путь было целиком ее собственным решением. И он хотел, чтобы последние несколько шагов определялись только тем, что она действительно чувствовала к нему, а не тем, что он мог бы заставить ее чувствовать.
- Здесь трудная, уединенная жизнь, - продолжал он играть роль адвоката дьявола, - городской человек вскоре может ощутить себя глубоко несчастным.
- Возможно, - согласилась она, оглядывая тихий простор, окружавший их, потом захлопнула дверцу и отошла от машины, - но и в городе может быть трудно и одиноко. Особенно если твои мысли и сердце пребывают где-то еще.
Не сводя с него глаз, Джина медленно шла к нему.
- Несчастье определяется совсем не географией, - сказала она, поднявшись на нижнюю ступеньку.
Сердце Пэриша громко барабанило, кажется, где-то в голове.
- Я люблю тебя, Пэриш. Я намерена любить тебя всегда, буду ли я здесь или в Сиднее.
Может быть, настанет время, когда жизнь здесь поглотит меня, но ты будешь по крайней мере под рукой. В Сиднее тебя не будет. - Неуверенно улыбнувшись, она сделала еще шаг. - Но я предполагаю... дело в том... Я больше хочу быть несчастной с тобой, чем без тебя. Я... Она споткнулась, и Пэриш подхватил ее.
- Проклятье! Когда ты наконец починишь эту ступеньку?
Он засмеялся и отвел волосы с ее лица:
- Не знаю. Никогда, кажется, не соберусь.
- Тогда я попрошу, чтобы Снэйк сделал это... после того, как установит новый бак для горячей воды, скажем на следующей неделе.
- Вы договорились установить новый бак? - растерянно спросил он.
- Да. Если я собираюсь жить здесь лет пятьдесят или около того...
Когда его губы закрыли ей рот, Джина окончательно поняла, что перед нею светлое будущее. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой защищенной, такой уверенной в себе, какой хотела и могла бы быть.
Скрип половых досок, когда они шли по холлу и дальше в спальню, звучал музыкой в ее ушах. Кому нужны ковры от стены до стены? Что хорошего в белой-белой спальне, если с ней не Пэриш?
- Новые одежки, - заметил он, когда они торопливо начали раздевать друг друга. - И не видно имени дизайнера.
- Мой багаж был уже в самолете, - сказала она, - и даже такая городская штучка, как я, знает, что на ревизию скота не отправляются в костюме.
Руки Пэриша замерли.
- Ты собираешься выехать в ревизионный лагерь?
Хотя это прозвучало почти испуганно, Джина уловила скрытую радость в его словах.
- Я не только хочу делить твои мечты, Пэриш, но хочу помогать тебе обращать их в явь. Я еще не очень много знаю о жизни на ферме крупного рогатого скота, но я упорна, езжу верхом и быстро учусь. Я не из тех, кто сидит дома и, ломая руки, молится, чтоб не пораниться.
Она говорила горячо и серьезно, но ее руки и внимание были заняты его одеждой.
- Я намерена изучить все о твоем бизнесе, все, что касается крупного рогатого скота, и что может тебе пригодиться, я собираюсь сопровождать каждый шаг твоей жизни. Не потому, что я сейчас уже такая, а потому, что хочу быть такой. Всегда.
Встав на колени, Пэриш усадил ее на кровать, поддерживая одной рукой за спину, а свободной приподнял ее подбородок, чтобы заглянуть в лицо. Как всегда, ее прелесть ошеломила его, и, прежде чем заговорить, он поцеловал ее долгим, нежным поцелуем.
