Подарок ангела - Феррарелла Мари (книги без регистрации полные версии .txt, .fb2) 📗
Он не хотел задавать вопрос, на который последует «нет» от Донны.
Донна повернулась в тот самый момент, когда Фрэнк входил на кухню. Руками в варежках-прихватках она держала горшочек, до краев наполненный куриным тетразини.
— Эй, почему такая кислая мина? Сегодня у нас не тунец, — пошутила она, ставя горшочек на стол. Она явно рада была видеть его. — После сегодняшней игры я решила, что ты заслуживаешь хорошего обращения. Я выиграла у него шесть — ноль, — похвасталась она.
Глаза ее сверкали. Донна подумала, что он изменил ее жизнь. Он заставил ее вспомнить о смехе и даже забыть на время о преследующих ее кошмарах.
Можно будет сказать после ужина, решил Фрэнк. Зачем портить всем аппетит? И потом, он хотел поговорить с Донной наедине. Сейчас, когда все собрались за кухонным столом, момент был не самый подходящий.
Лиза постучала ложечкой по стакану, призывая к молчанию, как только Донна села за стол.
— У меня есть объявление: я сбросила шесть фунтов. — Она улыбнулась, накладывая себе тетразини. — И вы все знаете, что из этого следует.
Стол хором проскандировал:
— Больше шоколада!
— Ты прекрасно ужилась бы с моей племянницей, — сказал Фрэнк, когда все отсмеялись. Он положил себе крошечную порцию. Блюдо пахло изумительно, но сейчас ничто не могло пробудить в нем аппетит. — Молли обожает шоколад.
Стивен безуспешно пытался навертеть на вилку спагетти.
— Да? — Он нагнул голову, шумно втягивая спагетти. — А сколько ей лет?
— Молли — шесть, — сказал Фрэнк и добавил про себя: «Но можно дать двадцать восемь».
Донна подала Стивену его салфетку. Мальчик перепачкал подбородок в соусе. Яростное растирание салфеткой привело только к тому, что пятно расползлось на пол-лица. Внимание Стивена делилось между едой и племянницей Фрэнка, что не способствовало аккуратности.
— Когда ей исполнилось шесть?
Фрэнку пришлось задуматься на минутку, чтобы вспомнить:
— Второго мая.
На лице мальчика появилась победная ухмылка мужского превосходства.
— Ха! Я старше. Я родился в апреле. — Он снова вонзил вилку в спагетти, возобновляя безуспешные попытки. Вдруг Стивен с надеждой посмотрел на Фрэнка. — А я когда-нибудь увижу Молли?
— Не знаю. — Фрэнк посмотрел на Донну и встретил ее сосредоточенный взгляд. — Это не мне решать.
— А кому? — заинтригованный Тейлор задрал брови.
— Вашей маме. — Фрэнк заметил, как Донна вдруг опустила глаза и вся погрузилась в поглощение ужина. Он снова обратился к детям: — Вы могли бы взять да и приехать в Уилмингтон-Фоллз.
Стивен обдумал эту возможность.
— А Молли не может приехать к нам?
Джинни приедет в Сиэтл только в том случае, если он останется здесь, а Фрэнк уже решил про себя, что не сделает этого. Не может. Он прижился в Уилмингтон-Фоллзе, где все знают друг друга, и предпочитал удовлетворять потребность в «большом городе», когда таковая возникала, съездив в соседний город, а не выглянув в окно.
— Она бы, наверное, не отказалась, — ответил Фрэнк, покончив с едой. — Но ее мама — доктор в клинике. Той самой, где я работаю медбратом, — добавил он и увидел, как Стивен прыснул в кулак. Стивен по-прежнему считал, что «медбрат» — это очень смешно. — И когда она уезжает надолго, клинику начинает немножко лихорадить. — Он снова почувствовал укол совести. То же самое можно было бы сказать и о его отъезде.
— Ага, — быстро рассудил Стивен, — значит, ехать придется нам. — Он всем корпусом развернулся к матери. — Можно, ма? Пожалуйста.
Фрэнк умеет подставлять, подумала Донна. Из-за него она снова должна выглядеть тираном. Искоса глянув на Фрэнка, она неуверенно пожала плечами.
— Может быть. Когда-нибудь.
Уклончивый тон многое сказал Фрэнку. Больше, чем он хотел бы.
— Эй, Фрэнк, мама взяла для нас новый видик. С тем накачанным парнем, — возбужденно сообщил Тейлор, выходя из-за стола.
— Знаешь, — весело подсказала Лиза, — тот, у которого фамилия такая же большая, как плечи.
— Здорово, — попытался изобразить энтузиазм Фрэнк. — Только давай попозже, ладно? Я хочу помочь вашей маме с посудой.
Стивен уже соскальзывал со стула с гибкостью, доказывающей, что в его возрасте наличие костей вовсе не обязательно.
— Ладно. Пойдем, Тей, я покажу тебе, как останавливать картинку.
— Замораживать картинку, Ставень. И я научился этому раньше тебя. — Тейлор поспешил за братом.
Лиза оглянулась через плечо, выходя вслед за мальчиками.
— Ведите себя хорошо. — Она обращалась к Донне и Фрэнку, а не к Тейлору и Стивену.
На мгновение в кухне воцарилась тишина, составлявшая резкий контраст с происходящим в соседней комнате. Донна собрала тарелки и отнесла в раковину, чтобы ополоснуть. Почему-то у нее напряглись плечи. Жизнерадостное настроение последних дней исчезло. Она держалась за него, за смех, который Фрэнк внес в ее жизнь, потому что знала: все это временно и не накладывает на нее никаких обязательств. Это было безопасно и чудесно.
А сейчас, похоже, кончалось.
Она чувствовала приближение этого момента. Знала, что его не миновать. Но теперь, когда он пришел, внутри разрасталась пустота, угрожающая поглотить ее целиком.
Донна спросила, стоя спиной к Фрэнку:
— Ты уезжаешь, да?
Она говорила так тихо, что Фрэнк не понял, что она чувствует.
— Да.
Последняя тарелка вымыта. Она рассматривала струю воды, разбивающуюся о пальцы, будто зрелище чрезвычайно ее интересовало. Будто внутри ее не воцарялся хаос.
— Когда?
— Завтра утром. Я позвонил Джинни сразу после игры. — Он просунул руку и закрыл воду.
Донна подняла к нему глаза, и сердце заколотилось в самом горле.
— И?..
— Я не застал ее.
Донна повернулась к нему. Его глаза искали в лице женщины следы волнения. Неужели его отъезд ей совершенно безразличен? Нет, для нее это важно. Он точно знал. И все же между ними оставался барьер, стена, которую он не мог пробить, как ни пытался. Что делать? Время уходило.
— Она была еще в клинике. Все это время она задерживается в клинике до вечера. Я говорил с Молли и узнал, что Джинни приходится работать гораздо больше, чем обычно, что сестры, присылаемые агентством, не справляются. Шейн сказал, что сейчас у них вообще нет ни одной.
Донна проскользнула мимо него и взяла кухонное полотенце. Она тщательно вытирала руки, будто это было для нее сейчас самым важным. Будто внутри у нее не шла ожесточенная борьба. Наконец она глубоко вздохнула.
— Разумеется, тебе лучше вернуться домой.
Он не верил своим ушам. Ее голос звучал совершенно бесстрастно. Ни следа сожаления. Ничего.
— Вот так взять и уйти?
Донна сглотнула, пытаясь увлажнить пересохший рот. Пытаясь проглотить поднимающиеся в горле слезы. Она заставила губы сложиться в улыбку.
— Нет, лучше будет воспользоваться самолетом.
Черт возьми, зачем она это делает?
— Сейчас не лучшее время для шуток.
Она отшвырнула полотенце, злясь на себя за то, что попала в плен двух разных миров: хочет его и боится этого желания. Страх привязанности и боли, неизбежно следующей за ней, имел над ней слишком большую власть, из-под которой ей уже не вырваться.
Даже ради него.
— А что я должна сказать: «Останься, Фрэнк. Останься со мной и мальчиками»? — Она покачала головой. — Не могу. Это не твой мир. — Просить его остаться было бы нечестно по отношению к ним обоим. Она даже не знает, способна ли дать ему то, чего он хочет. Не знает, сможет ли когда-нибудь разбить свои цепи.
Он обнял Донну, надеясь, что физический контакт ослабит силовое поле, которое она соорудила вокруг своего сердца. Она любит его. Он знал, что она любит его. Она никогда этого не говорила, но не настолько у него буйная фантазия, чтобы все ее молчаливые ответы были плодом воображения.
