Верит – не верит? - Джордан Пенни (е книги TXT) 📗
– Ммм… Вероятно, воры не сообразили, что столик Бена всего лишь подделка.
– Возможно. Хотя полиция полагает, что они прихватили его просто потому, что он стоял в коридоре и его можно было легко унести, так же как и серебряные безделушки. Мы с Рут потратили целый день, чтобы осмотреть весь дом и составить список пропавших предметов. Ясное дело, Бен был не в состоянии и не в настроении помогать нам. Я более или менее помнила, где что находилось, но Рут, разумеется, была намного пунктуальнее – как-никак она ведь сестра Бена. Выходит, она уже вернулась из Штатов?
– Да, они с Грантом прилетели в субботу. – Дженни рассмеялась. – Просто чудо, как твердо они придерживаются давнего соглашения жить три месяца в его стране и столько же у нее на родине.
– Я буду рад повидаться с ними. Они так любят друг друга – просто удивительно!
– Надо думать! То, что им довелось пережить, заставляет их еще больше ценить счастье быть вместе.
– Согласен. Значит, чудеса все-таки случаются…
– Настоящая любовь всегда так сильна, что ничто не сможет уничтожить или омрачить ее, – мягко добавила Дженни. – За все время, что им пришлось провести в разлуке, ни у кого из них не возникало даже мысли об измене. Теперь наконец они вместе! Бобби недавно жаловалась мне, что, хотя их свадьбы были сыграны практически и одно и то же время, Рут и Грант остаются более романтичной парой, чем они с Люком.
– Ну, не надо забывать, что у Бобби с Люком ребенок, к тому же оба они стремятся сделать карьеру, – заметил Гай, – а бабушка с дедушкой давно на пенсии и могут позволить себе думать лишь друг о друге.
– Верно, они на пенсии, – возразила Дженни, – но Рут до сих пор деятельно трудится в дюжине разных комитетов, да еще занимается родителями-одиночками. И у Гранта, насколько тебе известно, весьма и весьма разносторонние интересы, так что без дела никто из них не сидит. Иногда стоит мне только выслушать, чем они занимаются, как на меня накатывает усталость. Поневоле сравниваешь, насколько отличаются их энергия и готовность радоваться жизни от пассивной безучастности Бена. Жизнь все меньше интересует его.
Дженни нахмурилась, размышляя о своем свекре.
– А как операция по замене сустава бедра? – спросил Гай. – Он не раздумал?
– Надеюсь, и не раздумает, – рассеянно откликнулась Дженни. – Операция намечена на конец лета, и мы уже решили, что, когда Бена выпишут из больницы, Мэдди приедет ухаживать за ним на первых порах. Он намного свободнее чувствует себя с ней – вероятно, потому, что она жена Макса, а Макс, по мнению Бена, безгрешен, как ангел.
– Ты, похоже, не разделяешь его точку зрения, – догадался Гай.
Дженни кивнула.
– Бен всегда баловал Макса. Поэтому Макс убежден в своей исключительности. Когда он женился на Мэдди, я так надеялась… – Дженни умолкла и, тряхнув головой, резко изменила тему разговора: – Ну как, нашел что-нибудь стоящее?
– Пожалуй, ничего, – ответил Гай, понимая, что Дженни предпочитает не углубляться в тонкости семейных проблем. – Сегодня я договорился посмотреть вещи еще в одном старом доме, хотя сильно сомневаюсь, что попадется что-либо интересное. Это дом Чарли Плэтта, – мрачно добавил он.
– Чарли Плэтта? – эхом откликнулась Дженни и снова нахмурилась, но тут же кивнула. – Ну да, я вспомнила, кто это.
– Вот-вот, – подтвердил Гай. – Судя по всему, он спился.
– Ах, бедняга, – сочувственно вздохнула Дженни.
– Нашла кого жалеть! – фыркнул Гай. – Да он был первый пройдоха в городе! Его родители от него отреклись, и он не оставил своей родне ничего, кроме долгов.
По тону Гая Дженни решила, что Чарли задолжал и ему. Дженни понимала, что, если догадка ее верна, Гай ни за что не признается, что мошенник-выпивоха обвел его вокруг пальца.
Гай был человеком легким и мягким в общении, предпочитавшим думать о других скорее хорошо, нежели плохо. Впрочем, во всем, что касалось лично его, Гай был дьявольски горд. Дженни подозревала, что эта болезненная гордость напрямую связана с тем, что клан Куков, многочисленные представители которого жили в городке, произошел, если верить местным легендам и слухам, от грешной страсти наивной дочери школьного учителя к красавцу цыгану из табора, что кочевал когда-то в этих краях. Подобные россказни заставляли обывателей относиться ко всему семейству Куков со странной смесью презрения и благоговейного ужаса.
Дочь учителя, когда последствия ее увлечения перестали быть тайной, поспешно выдали замуж за овдовевшего содержателя трактира, который готов был жениться на ком угодно, лишь бы обеспечить должный присмотр за целым выводком малых детей.
С тех пор, в зависимости от того, какую ступень занимал в иерархии городка говорящий, о клане Куков отзывались или с неподдельной завистью, или же с подозрением.
Сменилось не одно поколение, однако, рассуждая об удачливости Куков, люди по-прежнему имели в виду не только процветающие таверны и пабы, принадлежавшие семье, но и иные, весьма отчаянные способы приумножить доход, как, например, мелкое и крупное браконьерство, незаконный отлов рыбы или что-нибудь вроде того. Некую долю авантюризма в ведении дел богобоязненные горожане склонны были приписывать цыганской предприимчивости, унаследованной от бесшабашного кочевника-цыгана.
Разумеется, никто из членов семьи Гая уже не занимался ни браконьерством, ни каким-либо другим незаконным промыслом. Гай как-то заметил в беседе с Дженни, что умение расставлять силки ушло вместе с поколением его прадеда, его друзьями и сверстниками, многие из которых служили в Чеширском полку в годы первой мировой войны.
– Но от репутации не избавишься, – сказал тогда Гай. – Раз уж я из семьи Куков, приходится быть Куком.
– Пожалуй, даже твоя разбойничья сногсшибательная красота тут не поможет, – поддразнила его Дженни.
– Да уж, – вздохнул Гай. Он устал считать, сколько раз почтенные отцы запрещали своим юным дочерям встречаться с ним. Теперь он частенько с удивлением вспоминал, что был, пожалуй, единственным подростком, сумевшим прослыть необузданным сорвиголовой, оставаясь девственником.
В пятницу в магазинах короткий день. Дженни ушла, Гай запер лавку и отправился домой. Еще предстояло просмотреть деловые бумаги – ему принадлежала половина акций одного из ресторанов, дела которого шли в последнее время весьма недурно. Совладельцами были сестра Гая и ее муж. Кроме того, Гай был партнером в небольшой строительной фирме своего родственника.
Недавно Гаю пришло в голову, что капиталовложения в небольшие частные дома могут принести немалый доход, если, отремонтировав, сдавать их в краткосрочную аренду служащим одного из международных концернов, только что открывшего в городке филиал.
Антиквариат, и в особенности старинная мебель, вне всякого сомнения, был главным в жизни Гая. Но его деятельной натуре не хватало размеренного, неторопливого ведения дел в лавке.
Гай нахмурился, просматривая почту. Он и Дженни были главными организаторами ярмарки антиквариата, намеченной на следующий месяц. Они надеялись не только лишний раз привлечь внимание к городку, но и собрать достаточно денег, чтобы открыть приют для матерей-одиночек. Идея этого благотворительного проекта принадлежала Рут, которая стала матерью, не будучи замужем.
Гай принялся сверять список любителей антиквариата, заявивших о своем желании принять участие в ярмарке, со списком пригласительных писем, разосланных ранее. Ему вдруг пришли на память слова Дженни о Чарли Плэтте.
Когда-то они с Чарли учились в одной школе. И только. Гай пошел в первый класс, когда Чарли был уже в выпускном.
Глядя на худенького, бледного мальчика, которого постоянно одолевали приступы астмы (слава Богу, с годами Гай избавился от нее), едва ли можно было предположить, что, повзрослев, он станет сильным и крепким. Гай был младшим ребенком в семье, и старшие сестры баловали и с удовольствием нянчили болезненного, тихого, прилежного мальчика. Чарли Плэтт безошибочно выбрал первоклашку в качестве идеальной жертвы. Чаще всего измывательства кончались тем, что Гай вынужден был отдавать ему деньги, полученные на школьные завтраки.
