Статистическая вероятность любви с первого взгляда - Смит Дженнифер (читаем книги онлайн TXT) 📗
Не требовалось никаких иллюстраций, напоминающих: ей больше нет места в папиной жизни.
Но именно отец первым заметил, что она стоит у дверей. Хедли была готова почти ко всему: к злости — в ответ на ее бегство, к досаде — в ответ на ее опоздание, к облегчению — от того, что она цела и невредима, — но к тому, что она увидела, Хедли была не готова. Папа смотрел на нее каким?то беззащитным взглядом, словно просил прощения.
И тут ее охватило отчаянное желание, чтобы все было иначе. И это совсем не походило на чувство горечи или обиды. Было так, будто желаешь чего?то всем сердцем.
Хедли и не знала раньше, что можно тосковать по человеку, когда он находится в двух шагах от тебя. Но все было именно так: она едва не теряла сознание от тоски. Ей вдруг показалось чудовищно глупым, что она так долго и старательно изгоняла отца из своей жизни. Глядя на него сейчас, Хедли никак не могла отогнать мысли об отце Оливера, о том, что потерять человека можно куда более страшным образом, и вот это действительно непоправимо.
Она раскрыла рот, но не успела произнести ни слова — ее перебила Шарлотта:
— Ты пришла! Мы так волновались!
В соседней комнате разбился бокал. Хедли вздрогнула. Она стала центром всеобщего внимания, и стены, оклеенные обоями в цветочек, словно надвинулись на нее.
— Ты осматривала город? — Шарлотта спросила с таким искренним интересом, что у Хедли снова больно сжалось сердце. — Ну как, понравилось?
Хедли еще раз оглянулась на папу. Видно, что?то отразилось у нее на лице, потому что папа вскочил — он сидел на подлокотнике Шарлоттиного кресла.
— Все нормально, детеныш?
Можно было бы покачать головой в ответ. И плечами пожать. Но неожиданно для нее самой из горла Хедли вырвался всхлип, лицо ее сморщилось, и слезы обожгли глаза.
Дело не в гостях и не в Шарлотте. Даже не в папе. Просто слишком странным и удивительным был весь этот день. Никогда еще такой небольшой промежуток времени не казался ей столь бесконечным. Прошло всего лишь несколько минут, сцепленных друг с другом, словно бусы, нанизанные на нитку, но Хедли прекрасно понимала, как легко эти минуты могли сложиться в часы, часы — в месяцы, месяцы — в годы… А она чуть не потеряла нечто невероятно важное, чуть не отдала это безжалостному течению времени.
— Хедли? — Папа поставил бокал на стол и шагнул к ней. — Что случилось?
Хедли, привалившись к дверному косяку, уже плакала навзрыд и, как ни смешно, думала о Вайолет: вот для той лишняя забота, платье еще и слезами залито.
— Эй!
Папа вмиг оказался рядом. Он положил свою сильную руку ей на плечо.
— Прости… — прошептала Хедли. — Очень длинный день получился.
— Ясно… — произнес папа, и его лицо внезапно озарилось вдохновением: — Значит, пора посоветоваться со Слоником!
15
11:47
по Североамериканскому восточному времени
16:47
по Гринвичу
ДАЖЕ ЕСЛИ БЫ ПАПА ВСЕ ЕЩЕ ЖИЛ С НИМИ в Коннектикуте и Хедли каждое утро за завтраком сидела бы напротив него в пижаме, а вечером перед сном говорила ему: «Спокойной ночи!» — все равно утешать сейчас ее полагалось маме. Сидеть и успокаивать дочку, когда она плачет из?за мальчика, — это мамина работа, без вопросов.
Но рядом оказался папа, так что выбирать не приходилось. Хедли выложила ему все как на духу. Папа сидел возле ее кровати верхом на стуле, и Хедли была ему благодарна за то, что в кои?то веки он обошелся без своей преподавательской маски: голова склонена к плечу, взгляд в никуда, лицо изображает вежливый интерес.
Нет, сейчас он смотрел на нее совсем по?другому. Так, когда она в раннем детстве разбивала себе коленку, или падала с велосипеда, или когда уронила на кухне банку вишневого варенья и наступила на осколок. От этого взгляда сразу становится легче.
Крепко обнимая одну из многочисленных расшитых подушек, Хедли рассказывала папе, как познакомилась с Оливером в аэропорту и как он в самолете поменялся местами с соседкой. Как помог ей справиться с приступом клаустрофобии, отвлекал дурацкими вопросами, спасал ее от самой себя, точно так же, как раньше это делал папа.
— Помнишь, ты мне говорил, что надо представить себе небо?
Отец кивнул:
— И как? Помогает до сих пор?
— Ага, — кивнула в ответ Хедли. — Только это и помогает.
Папа опустил голову, но Хедли успела заметить, как вздрагивают у него уголки губ, готовых сложиться в улыбку.
За дверью — свадебные гости, новая жена и море шампанского, нужно строго соблюдать заранее составленное расписание, а папа слушает ее, как будто никуда не торопится. Как будто ничто в мире не может быть важнее разговора с ней. И Хедли продолжила говорить.
Она рассказывала, как они болтали с Оливером все те долгие часы, когда больше нечем было заняться, сидя вплотную друг к другу на немыслимой высоте, над океаном. Рассказывала о нелепых научных исследованиях Оливера, о фильме про утят и о том, как она глупо вообразила, что он тоже едет на свадьбу. Даже про виски рассказала.
Только ничего не сказала о поцелуе возле таможенного контроля.
Когда речь дошла до того, как она потеряла Оливера из виду в аэропорту, Хедли начала буквально захлебываться словами. Она не могла остановиться, словно внутри у нее открылся какой?то клапан. Когда рассказывала о похоронах в Паддингтоне и о том, как оправдались ее худшие опасения, папа взял ее руку в свою.
— Надо было сразу тебе рассказать… — всхлипнула Хедли, вытирая нос тыльной стороной руки. — Вообще зря я туда пошла.
Папа молчал, и Хедли была ему за это благодарна. Как же трудно было выразить словами то, что было дальше… Описать глаза Оливера — темные и торжественные, словно грозовая туча… За дверью послышался взрыв смеха, а затем хлопки. Хедли глубоко вздохнула.
— Я хотела ему помочь, — произнесла она тихо и тут же поняла, что это не вся правда. — Я хотела еще раз его увидеть.
— Это очень хорошо, — ответил папа.
Хедли покачала головой:
— Ничего хорошего. Мы же с ним всего несколько часов как познакомились. Это смешно и бессмысленно.
Папа улыбнулся, поправляя сбившуюся набок галстукбабочку.
— Так всегда и бывает, детеныш. В любви не надо искать смысла. Она совершенно нелогична.
Хедли подняла подбородок:
— Что такое?
— Ничего.
— Просто мама сказала точно то же самое.
— Про Оливера?
— Нет, вообще.
— Мама очень умная.
То, как он это сказал — без малейшей иронии и без всякой задней мысли, — заставило Хедли высказать вслух то, что она уже больше года держала в себе.
— Тогда почему ты от нее ушел?
Папа отшатнулся, как от удара, и чуть приоткрыл рот.
— Хедли… — негромко начал он.
Она замотал головой:
— Ничего, ничего! Считай, что я ни о чем не спрашивала.
Папа одним движением поднялся на ноги. Хедли подумала — сейчас он уйдет, но папа присел рядом с ней на край кровати. Хедли устроилась боком, чтобы не смотреть ему в лицо.
— Я маму до сих пор люблю, — сказал он вполголоса.
Хедли хотела что?то произнести, но папа продолжил говорить, не позволяя себя перебивать:
— Естественно, уже по?другому. Тут еще и чувство вины. И все?таки я хочу, чтобы ты знала: она мне очень дорога.
— Тогда как ты мог…
— Уйти?
Хедли кивнула.
— Нельзя было иначе, — просто ответил папа. — Но это не значит, что я ушел от тебя.
— Ты остался в Англии.
— Да, знаю, — засмеялся он. — Так ведь ты тут ни при чем!
— Ага, точно. — В ней понемногу начала разгораться привычная злость. — Один ты при чем.
Ей хотелось, чтобы он спорил, возражал, достоверно исполнял роль стареющего эгоиста, которую Хедли для него придумала и лелеяла все эти долгие дни, недели и месяцы. А он сидел, понурив голову и стиснув руки, и даже не пытался оправдываться.
— Я влюбился, — беспомощно проговорил он.
Галстук?бабочка опять съехал набок. Хедли вдруг вспомнила, что сегодня все?таки его свадьба. Папа рассеянно потирал подбородок, глядя куда?то в сторону.
