Как узнать принца? - Лоуренс Стефани (читать книгу онлайн бесплатно без txt) 📗
— Майкл…
— Что, Сью?
— Обними меня.
— Я тебя все время обнимаю, надоело уже, спи.
— Перестань. И не смейся надо мной. Я понятия не имею, как об этом говорят и как это делают. Я просто прошу: обними меня. Я тебя люблю. И хочу быть с тобой. Потому что пора. И ты тот самый.
— Чего?
— Неважно. Это для метафоры. Я дура?
Он очень осторожно провел рукой по растрепанным и влажным волосам. Погладил нежную щеку. Заглянул в блестящие, перепуганные и счастливые глаза. Притянул Сью к себе и начал целовать. Медленно-медленно. Нежно-нежно.
Он не спешил. Не боялся. Не злился. Он очень ее любил. Каждая клеточка его тела желала Сью со всей страстью, но, если бы она сейчас попросила его остановиться, он бы подчинился.
Неукротимый дьявол Майкл Беннет впервые в жизни хотел отдавать, а не брать. Дарить наслаждение, а не получать его. Обнимать эти хрупкие плечи и слушать это легкое дыхание, боясь нарушить тишину.
Он медленно и нежно ласкал Сью, и она раскрывалась в ответ, как цветок.
Она не боялась, не стеснялась и не торопилась. Она знала, что ее сжимают в объятиях, гладят и ласкают самые надежные, самые правильные, самые лучшие руки на свете. Это был правильный мужчина. Единственно возможный. И Сью рассмеялась, когда короткая ниточка боли, связывавшая ее с реальным миром, наконец лопнула, и…
… они вознеслись в небеса и обрушились с них в радугу, а звезды сплели им песню из своих лучей, и никого это здесь не удивило, потому что некому было удивляться. Рай всегда на двоих, и нет в раю ни смерти, ни боли, ни стыда, ни чудес, потому что рай — это одно большое чудо, ибо это — Любовь.
Звезды повисли слезами на ресницах женщины, и мужчина пил ее поцелуи так же жадно, как она ласкала его, кровь превратилась в огонь, а огонь превратился в золото, дыхание стало единым, и плоть стала единой, и дух стал един — и свободен.
Океаны обрушатся и станут горами, звезды погаснут и родятся вновь. Как — будешь знать только ты. И он.
Истина вспыхнет под веками ослепительным солнцем, и не будет ни времени, ни смерти. Как — будешь знать только ты. И он.
Письмена улетят по ветру, горы станут морями, золото — прахом, время — вечностью.
Но останутся двое. Ты. И он.
Сью проснулась рано утром на груди своего мужчины. Лицо Майкла было спокойным во сне, немного усталым и по-детски счастливым. Сью засмеялась и снова заснула.
Это была Неделя Счастья, полного и безоговорочного. Сью понятия не имела, как положено вести себя девушке, только что потерявшей невинность, причем сделавшей это с удовольствием, поэтому и вела себя совершенно естественно. Она смеялась, купалась в бассейне, играла в шахматы с сэром Эгбертом, в кольца с капитаном, в карты с Вивиан и в шарады со всеми вместе в кают-компании. Она загорала и пила сок. Она танцевала по вечерам. Она засыпала с улыбкой на устах и песней в сердце. Словом, она все делала как обычно, с одним лишь маленьким добавлением. Теперь с ней рядом всегда был Майкл Беннет. Всегда! Они не расставались ни на минуту.
Спали они то в его, то в ее каюте, и Вивиан понятия не имела, из какой двери появится смеющаяся Сью утром, но это не выглядело распутством или несдержанностью. Просто для Сью и Майкла любовь оказалась естественна, как воздух, солнце и весь мир вокруг. Они растворились друг в друге, стали едины, и никому и в голову не пришло бы обсуждать их роман или сплетничать о них. Просто они были Майкл и Сью, Сью и Майкл, и это было правильно.
Только у себя в каюте хмурилась Вивиан. Только перед сном сэр Эгберт вздыхал и тревожно качал головой.
Приближалась Англия.
Из разговоров на палубе…
— Майкл, смотри, чайки.
— Вижу. Скоро берег. Испания.
— А жалко, что мы не будем там сходить. Вот теперь я бы на нее посмотрела. И на Лиссабон. И на Бордо.
— А мы туда съездим, хочешь?
— Ага. На велосипеде.
— Почему? На поезде. А еще лучше, на машине.
— Да ладно, зачем нам Испания, с другой-то стороны. Где мы столько денег возьмем?
— Сью…
— Что?
— Ничего. Так. Потом…
— Вивиан, я волнуюсь.
— Я тоже, сэр Эгберт. Я не просто волнуюсь, я почти в панике. Он ведет себя как идиот.
— Главное, почему? Он что, отца боится? Да Дюк женился на Элен, которая была самой что ни на есть селянкой! Дочь священника! А его, Дюков, дед? Он вообще привез иностранку. Все Ланкастеры такие. Они потому и сохранились так хорошо. У них все время свежая кровь. Дюку скоро восемьдесят, а он поднимает пятнадцатикилограммовую гирю одной рукой и каждое утро скачет верхом.
— Теперь не скачет.
— Так поскачет, когда увидит своего ненаглядного паршивца, да еще с такой девочкой! В Сью нельзя не влюбиться!
— Я с вами согласна, сэр Эгберт, но беспокоит меня другое…
— Майк?
— Да, Ви. Ты Сью не видела?
— Видела, скажу попозже, а то ты удерешь. Мне надо с тобой поговорить.
— Что опять не так? Папе я послал телеграмму…
— Идиот, мы с сэром Эгбертом послали ее еще до Кейптауна. Неужели мы позволили бы ему умереть от тоски? На это только ты способен…
— Не начинай, Ви. Тем более что папе я послал телеграмму еще из Ярмута. Правда, тогда я не знал, что меня оправдают. Чего тебе, зануда? Меня Сью ждет.
— Тогда буду краткой. Когда ты ей скажешь?
— Ох, Ви, сам не знаю, как быть. Впервые в жизни боюсь. Да и случай как-то не представлялся. Ну что, выйти из ванной в полотенце, задрать нос и сообщить, что я Гай Юлий Цезарь? Она засмеется и скажет, что ее фамилия Клеопатра, только и всего.
— Но ты не Цезарь. Ты…
— Я знаю, кто я. И я всю жизнь старался работать на имя, а не его заставлять работать на меня. Я не привык, понимаешь?
— А понимаешь ты, что это плохо кончится? Она уже досыта наелась всех наших заморочек голубых кровей, она считает, что аристократы — это такие тихие психи, с которыми лучше не иметь дела, она тебе верит и только на тебя смотрит, а потом вдруг выяснит, что ты…
— Ви? А может, все обойдется?
— Тогда ты совсем не знаешь Сью. Она гордая. И немыслимо честная. К тому же она тебе верит, как верят только Господу Богу, а ты скрываешь от нее даже свое имя. Да она мгновенно уйдет!
— Я скажу. Скажу, не смотри на меня так. Сегодня скажу. Или завтра.
— Майкл!
— Сегодня. Клянусь.
— Майкл?
— Что, птица?
— А откуда у тебя этот шрам на груди?
— От верблюда.
— Я серьезно. И еще тот… ну там, где сейчас не видно… Ты какой-то битый весь.
— Били много, вот и битый.
— Хулиган?
— Нет. Хулиганом не был. Не довелось. Солдатом был, спасателем был, проводником в джунглях был, а вот хулиганом не был.
— Ну и хорошо. А когда это ты был солдатом?
— Давно. В двадцать лет завербовался в Иностранный легион.
— Так ты был наемником?
— Ну да. Немножко. Две войны всего. В Африке и еще в Африке.
— Ты тогда захотел бегать с масаями?
— Нет, тогда я хотел в основном от них удрать. Но Африку полюбил именно тогда. Не прыгай у меня на животе, это не трамплин.
— А ощущения похожи.
— Сейчас ты допрыгаешься, и у меня начнутся совсем другие… ощущения!
— Нельзя, люди смотрят. А кем ты еще был?
— Да всеми понемножку. Конюхом на ипподроме, нырял с аквалангом, пожарным был, даже в больнице немножко работал…
— Это там ты научился так хорошо за больными ухаживать?
— Гм… нет. Это, видишь ли, была психболь-ница. Там требовались крепкие ребята с железными нервами и без моральных принципов. На тот момент я вполне подходил. Но проработал недолго. Всего три месяца.
— Майкл? А почему ты так много всего успел, а некоторые за всю жизнь ничего не успевают? От чего это зависит?
— Наверное, от характера. Еще от семьи. Мне всегда хотелось что-то доказать. Что я самый сильный, самый ловкий, самый умный, что в десять лет могу то, чего другие не могут в двадцать… Глупость, конечно, но с возрастом это не прошло. Зато мир повидал.
