Репетиция свадьбы - Аллен Дина (читать онлайн полную книгу TXT, FB2) 📗
Кто-то явно был в комнате, но плотные шторы не пропускали снаружи даже слабый свет луны, мешая разглядеть ночного гостя. Медленно, стараясь дышать ровнее, он повернул голову и всмотрелся.
Это была Патриция. Майлз решительным движением потянулся к выключателю бра.
Она даже не вздрогнула, не издала ни звука. Ничего не понимая, он смотрел на плавно движущийся силуэт, пока не сообразил, что она не видит его. Как и положено всем лунатикам во время их ночных странствий.
На ней была только шелковая кремовая ночная сорочка. Она нежно обрисовывала округлость девичьей груди, узкую талию и стройные бедра. У Майлза пересохло во рту.
Что же делать? Разбудить ее прямо сейчас или осторожно отвести обратно в спальню? Но, пока перебирал в памяти все, что когда-либо читал о лунатизме, Патриция издала звук, напоминающий приглушенное рыдание, и вытянула вперед руку, словно нащупывая в темноте постель.
С губ Майлза уже был готов сорваться негодующий крик, но она вдруг выпрямилась и с тяжелым вздохом побрела к выходу.
Он долго смотрел ей вслед. Принять все за чистую монету? Или это очередной трюк? Он вновь лег в постель и долго раздумывали нельзя ли обратить это неожиданное открытие в свою пользу.
На следующее утро он вновь рано отправился в офис и провел все утро у телефона, реализуя несколько идей, которые не имели ничего общего с работой.
Его ждали в Нью-Йорке на деловом совещании, но Майлз направил туда одного из сотрудников, предварительно проинструктировав его. В эти минуты ему хотелось только одного — быть дома вместе с Патрицией. Горькая усмешка скривила его губы при этой мысли. Еще позавчера это желание было вызвано самыми прекрасными чувствами, какие только дано испытывать человеку. А теперь…
К концу дня раздался звонок от человека, через которого директор «Кейн и Шандо» обычно приобретал произведения искусства. Тот сообщал, что поручение выполнено.
— Его непросто оказалось убедить, — признался маклер. — Но в конце концов он сдался.
Майлз тихо присвистнул, узнав, в какую сумму обошелся успех.
— Я хорошо помню вашу инструкцию не стоять за ценой, — вежливо напомнил маклер.
— Да, разумеется. Спасибо. Я очень доволен, что вы справились. Деньги будут переведены вам немедленно, и мне хотелось бы, чтобы вы послали за картиной сегодня вечером.
— Сегодня вечером? — изумленно раздалось в трубке. — Но к чему такая…
— Так нужно, — уклончиво ответил Майлз и удовлетворенно прищурился.
В этот вечер он явился домой с изысканной орхидеей и, оставив коробочку с цветком на столе в холле, где ее невозможно было не заметить, отправился переодеться в вечерний костюм. Покончив с туалетом и сбежав по лестнице в холл, он наткнулся на Патрицию, поджидавшую его с воинственным видом.
— Как, ты все еще здесь? — грубо спросил Майлз.
— Если ты пытаешься пробудить во мне ревность, то это заведомо безнадежное предприятие.
— Ничего подобного у меня и в мыслях не было, — рассмеялся он. — Я просто начинаю новую жизнь. Заполняю вакуум, который остался после тебя.
— Но это ты оттолкнул меня, — напомнила Патриция.
— Сам не понимаю, — небрежно бросил он, заставив ее нахмуриться, — зачем я разыскивал тебя с таким упорством? Не лучше ли было оставить тайну твоего исчезновения неразгаданной? Да, я сам во всем виноват, — пробормотал он. — Как можно было забыть старую пословицу: «Обжегшись на молоке, дуют на воду»? — Он посмотрел на нее в упор. — Ты же не станешь возражать?
Патриция долго обдумывала ответ. Что-то в ее лице насторожило его.
— Мы могли бы обсудить это, — осторожно сказала она.
— Нам нечего обсуждать, за исключением даты твоего отъезда, — холодно улыбнувшись, отрезал он и, поглядев в зеркало, вдруг понял, почему выражение лица Патриции показалось ему таким знакомым. Точно такое же было у него самого долгие месяцы после потери любимой. В ее глазах была невыносимая беспомощность, мучительная боль, гневный протест против несправедливости судьбы. И все это надо было как-то подавлять в себе, скрывать от других… Майлз резко отвернулся. Что ж, так ей и надо, подумал он с ожесточением.
Заслышав шорох шин под окнами, он отворил дверь и вышел на крыльцо.
— Дорогой! — Из машины появилась стройная элегантная брюнетка. — Как чудесно видеть тебя снова! — Она одарила его томным взглядом.
— Заходи. — Чмокнув гостью в щеку, он провел ее в дом. — Выпьешь что-нибудь?
При виде Патриции женщина замедлила шаги и вопросительно посмотрела на Майлза.
— А, это Патриция Шандо, — небрежно махнул рукой тот. — О ней недавно писали в скандальной хронике. — А это Элисон Рейнолдс. — Он повернулся к Патриции. — Думаю, ты ее уже видела однажды — в ресторане. — Он с удовлетворением отметил, как вспыхнули щеки его бывшей невесты, обнял Элисон за талию и удалился с ней в гостиную.
Когда они спустя некоторое время отправились вместе на балет, Патриции не было в доме, и Майлз решил, что ему удалось основательно насолить ей. Однако во время спектакля от этого маленького триумфа не осталось и следа. Это ведь по просьбе Патриции он приобрел дорогие билеты в ложу, и это она должна была сейчас сидеть рядом.
Элисон почувствовала на себе его взгляд и с улыбкой повернулась к нему, прижавшись ногой к его ноге. Эта вкрадчивая агрессия вкупе с самоуверенной искушенностью в глазах вызвали у Майлза мгновенное отвращение. Невозможно было не сравнивать ее с Патрицией — такой чистой и свежей, невинной — и невероятно упрямой.
Он злился на себя самого. Она жестоко отомстила ему за ошибки, существовавшие только в ее воображении, и отняла у него возможность объясниться, спасти их любовь. Будь он проклят, если позволит себе великодушие!
После балета они с Элисон отужинали в ночном клубе. Его спутница без конца щебетала что-то о добрых старых временах, когда им было так хорошо вместе. С тем же успехом она могла бы пересказывать сюжет какого-нибудь второсортного любовного романа или фильма…
Майлз лишний раз убедился, что полноценная жизнь началась для него только с появлением Патриции. Он полюбил ее всем сердцем, но его останавливала юность девушки и почти монашеское воспитание, которое она получила. Подыгрывая миссис Шандо, так старательно оберегавшей невинность внучки, он проглядел в ней зрелую женщину, жаждущую любви.
Разумеется, обретя ее во второй раз, он не повторил прежней ошибки. Но было слишком поздно. Патриция прошла через его жизнь в трех разных ипостасях: сначала как дитя, потом как наивная доверчивая девушка, в которую он влюбился без памяти, и наконец как великолепная, неотразимая парижанка, преуспевшая в искусстве лжи и обольщения. Это походило на перелистывание книги, где на каждой странице рождался какой-то новый образ.
— Э-эй! О чем призадумался? — раздался рядом мелодичный голос Элисон.
— Прости. Никак не могу забыть о балете, — солгал он. — Как тебе понравилась новая прима?
Она начала что-то говорить, но Майлз слушал вполуха. Он поднес к губам свой бокал и внезапно осознал, что тщательно спланированный вечер обернулся пустой и нелепой выходкой.
Они долго танцевали, почти касаясь друг друга бедрами, и лишь далеко за полночь Майлз, наконец, вызвал такси и дал водителю адрес Элисон.
В салоне машины она взяла его за руку. Их пальцы переплелись, и женщина еще теснее прильнула к нему но Майлз не поцеловал ее. Впрочем, ему всегда претили нежности в такси.
Элисон жила все в том же доме, куда он когда-то приходил к ней. Не выпуская его руку, она произнесла нараспев:
— Ты останешься выпить со мной кофе! — Это был не вопрос, а утверждение.
Квартира изменилась мало. Та же гостиная, обставленная современной мебелью, где Элисон когда-то кокетливо подставила ему сползающий с плеча жакет и, оказавшись в тонкой блузке, стремительно обвила руками его шею; спальня с необъятной кроватью, куда она вскоре завлекла его…
— Да провались оно все пропадом! — прохрипел Майлз.