Зелёная нить прощения (СИ) - Эрфе Мария (прочитать книгу .TXT) 📗
Даже если расскажу Жене обо всех сомнениях, он ответит, что ему всё равно, и он готов принимать меня любой. Он никогда не сможет добровольно отказаться от меня. На его месте я поступила бы так же.
Что правильно? Согласиться? Я знала, что не смогу выжить без его любви. Что сломаюсь, и буду бежать от себя, пока снова не окажусь на какой-нибудь крыше какого-нибудь дома… Но смогу ли сделать Женю счастливым? Хватит ли его любви на двоих?
Я вспомнила далёкий день из прошлой жизни, когда узнала, что беременна. Тогда мой мир перевернулся, расширился, а сердце в два раза больше наполнилось любовью. Может, выход для меня — стать хорошей женой, родить детей и сосредоточить жизнь на них, отдать крошкам всю любовь, на которую способна. Может, тогда боль уйдёт окончательно?
Не успела я подумать, что, пора принять предложение, как раздался звонок в дверь. Наверное, Женя решил сделать сюрприз и раньше вернуться из командировки. Но я не угадала — гостьей оказалась Виола.
— Привет, давно не виделись. Как отдохнула? — подруга обняла меня, быстро поцеловала в щёку и принялась снимать пальто и ботинки.
— Рада тебя видеть, — сказала я и пошла на кухню, чтобы поставить чайник. — Отдохнула шикарно. Столько новых впечатлений давно не получала. Я бы с удовольствием побывала на Филиппинах ещё не один раз, — про предложение Жени решила пока не упоминать.
— Мне тоже понравились острова. Впрочем, как и ближайшие государства. Нам обязательно нужно как-нибудь вместе отправиться на Бали или в Малайзию, — Виола села за стол, но старательно отводила взгляд. По переплетённым пальцам и ноге, нервно постукивавшей по кафельной плитке, я поняла, что она приехала вовсе не из праздного любопытства и желания выяснить подробности отпуска.
Поставила чашки и заварочный чайник на стол и села. Ви смотрела в окно и покусывала нижнюю губу.
— Может, расскажешь, что случилось? — спросила я.
— Ты права, глупо тянуть. Только заранее хочу попросить прощения: я не должна говорить тебе того, что собираюсь сказать. Но не могу не сказать. Это так тяжело… — я заметила синяки под глазами и необычную бледность, не характерную для всегда свежего и ухоженного лица подруги.
— Говори уже.
— Три недели назад брат вместе с Верой попал в автокатастрофу. Она погибла, а он выжил, только потому, что был пристёгнут ремнём безопасности. У Максима сломано несколько рёбер, множество ушибов и сильное сотрясение мозга. Он в коме, Оля! Врачи говорят, что у брата почти нет шансов вернуться к нормальной жизни, — скороговоркой выпалила Виола и начала глубоко дышать. — Но вчера он на мгновение пришёл в себя и прошептал твоё имя. Если бы не присутствовала при этом — ни за что не поверила бы. Больше Максим в сознание не приходил, и его состояние ухудшается. Необъяснимая вспышка жизненной активности — так говорят врачи. Я понимаю, что не имею никакого права, но прошу тебя, умоляю — навести его. Вдруг это поможет… — по щекам Виолы потекли слёзы.
В моей голове воцарилась звенящая пустота. Пришлось несколько раз прокрутить слова подруги, чтобы их смысл достиг сознания.
— Как случилась авария? — спросила я, когда Виола успокоилась.
— Грузовик потерял управление и выехал на встречную полосу, а Максим не успел уйти от столкновения… — она снова заплакала.
Мысли и воспоминания разом вернулись ко мне: давний и, как оказалось, вещий сон, плохое предчувствие перед отъездом, непонятное беспокойство, терзавшее меня последнюю неделю на работе… Я не знала, почему и как, но мы с Максимом связаны. И я чувствовала отголоски тех событий, что с ним происходили.
— Хорошо, приеду к нему, — произнесла я до того, как приняла решение.
Виола бросилась мне на шею, расцеловала, и вскоре ушла. Я думала, что не смогу заснуть, но усталость взяла своё. Утром подруга заехала за мной и отвезла в частную клинику Сестрорецка. Она проводила до палаты, где лежал Максим. А дежурный врач сказал, что нужно постараться вести себя непринуждённо и говорить с больным так, будто он всё слышит и понимает.
Они ушли, оставив меня наедине со страхами и сомнениями. Я не предполагала, что снова встретиться с ним будет так тяжело. В нерешительности стояла на пороге светлой комнаты с небольшим диваном, столиком, двумя стульями и телевизором почти во всю стену. Дверь из этой комнаты вела в спальню, где лежал Максим. Я, как зачарованная, смотрела на ручку и не могла заставить себя прикоснуться к ней. Десять раз произнеся про себя: «Он спит, он не может ни увидеть, ни услышать тебя», я всё-таки открыла дверь.
На двуспальной кровати напротив окна лежал человек. Он не был похож ни на того Максима, который навсегда остался для меня лишь воспоминанием, ни на человека с пустым взглядом, который отказался подождать с продажей ресторана. Неестественная бледность, худоба, тёмно-фиолетовые круги под закрытыми глазами, обескровленные губы, кислородная маска… Его руки безвольно лежали вдоль тела, накрытого лёгким одеялом, провода шли от запястий к приборам…
Всё время я пыталась убедить себя в том, что больше не люблю Максима. Но смотря на его безжизненное тело, я со всей ясностью и неизбежностью поняла, что мои душа и сердце всегда принадлежали и будут принадлежать только ему. Наверное, во мне не осталось ни здравого смысла, ни чувства собственного достоинства. Хорошо, что он не мог видеть мои глаза… А я справлюсь. Не сейчас, конечно, но вскоре посмотрю на него и не вспомню о любви и боли, раздиравшей на части. Я должна справиться, иначе не смогу жить дальше…
Опустившись на стул возле кровати, закрыла лицо руками и почувствовала влагу на ладонях. Когда я успокоилась, то вспомнила о совете врача — разговаривать с больным. Вот он мой шанс выговориться.
— Что произошло, Максим? Почему ты предал нашу любовь? И любил ли ты на самом деле? Как жить, не цепляясь за воспоминания о тебе? Как заставить себя разлюбить?
Моя жизнь только начала налаживаться, а ты снова разрушаешь все иллюзии, даже сам не зная об этом. Только с тобой я чувствовала себя целой и живой… Чем был наш мир: реальностью или карточным домиком, который рухнул при первом дуновении ветра? Или карточный домик — моя нынешняя жизнь?
Недавно Женя сделал мне предложение. Ещё вчера я готова была ответить «да». А сегодня не знаю, как буду смотреть ему в глаза и не думать о тебе. Максим, зачем мы встретились? Ты разбил сердце, отобрал жизнь нашего ребёнка, чуть не отобрал мою жизнь, а я до сих пор люблю тебя. Почему?
Неосознанно положила ладонь на руку Максима. Ощутила холод его кожи и вспомнила, что передо мной тяжело больной человек, которому нужны покой и забота.
— Прости, не хотела говорить тебе всё это. В любом случае что было, то прошло. Ты сильный и должен справиться, поправляйся скорее. Ты нужен семье.
Я прикоснулась губами ко лбу Максима и чуть слышно добавила:
— и мне тоже.
И откинулась на спинку стула. Павел сказал, что во мне есть дар сострадания. Но нужно стать выше и любви, и обиды. С закрытыми глазами подниматься было легче. Я представила зелёную нить, что связывала наши с Максимом сердца. Не думала, что без художника получится провернуть трюк, но постепенно в темноте возникла знакомая линия.
На этот раз рядом не было ни холода, ни стен, только тьма и полоска зелёного света. Пошла вдоль неё, считая шаги. Терпения хватило до тысячи. Ничего не изменилось: меня окружала тьма, а рядом тускло светила зелёная нить.
Тогда решила сделать по-другому. Села, взяла в руки мерцающую линию — она оказалась тёплой и мягкой — и обмотала её вокруг талии. И почему в голову пришла эта идея? Нить, будто, сама подсказывала, что нужно делать.
— Если ты живая и разумная, помоги мне, пожалуйста, — проговорила я. — Найди Максима и попробуй его разбудить…
Ну вот, я точно сошла с ума. Даже в детстве не было воображаемых друзей, а тут стала разговаривать с полоской света…
Нить засияла и потянулась в темноту. Я ждала. Она убегала всё дальше и дальше. Если раньше видела зелёную линию только на десяток шагов, то теперь она простиралась вперёд, насколько хватало взгляда.
