Возвращение к жизни - Айзекс Мэхелия (книги хорошего качества TXT) 📗
– Мой сын, кажется, сердит, миссис Гловер. – Константинос смотрел вслед Дереку, хмуря седеющие брови. – Я должен извиниться за него. Вообразить не могу, что на него нашло.
Джин осторожно выдохнула.
– Я тоже, – солгала она. И, поскольку собеседник явно ждал какого-то продолжения, пробормотала: – Пожалуйста, называйте меня просто Джин. Когда говорят «миссис Гловер», я чувствую себя такой… – Она хотела сказать «старой», но вовремя остановила себя. – Чужой.
– А вы здесь совсем не чужая, не так ли, миссис Гловер? – К вящему замешательству Джин, Константинос предпочел обращаться к ней все так же официально. – Мне отчего-то кажется, что вы и мой сын хорошо знаете друг друга. Я не прав?
Джин провела языком по вмиг пересохшим губам.
– Спросите у него, сэр, – пробормотала она.
Константинос окинул ее испытующим взглядом.
– Возможно, и спрошу, но сейчас я спрашиваю вас. – Он помолчал. – Итак, миссис Гловер?
Джин неловко переступила с ноги на ногу.
– Спросите у него, – повторила она и после долгой паузы добавила: – Мне не следовало приезжать сюда. Теперь я это понимаю. Надеюсь, вы простите, что я… злоупотребила вашим гостеприимством.
Константинос нахмурился.
– Каким же образом, миссис Гловер, вы могли злоупотребить нашим гостеприимством? Мы с женой сами вас пригласили.
– Да, но…
Джин перехватила взгляд Шарлотты, следившей за ними с другого конца террасы, и едва сдержала стон. Дерека нигде не было, и она могла легко представить, что думает сейчас ее сестра.
– Я… я, кажется, всем мешаю.
Константинос пожал плечами.
– Мне вы не мешаете, миссис Гловер, и моей жене, полагаю, тоже. За ваших друзей я, конечно, говорить не могу. У них могут быть свои цели. Что касается Теодоруса, мне кажется, он хочет получить от вас гораздо больше, чем вы готовы ему дать.
Джин залилась румянцем.
– Сэр…
– Не беспокойтесь, миссис Гловер. Я не собираюсь ни с кем делиться своими наблюдениями. А теперь, если позволите, я должен вернуться к другим гостям.
– Д-да, конечно. – Голос Джин дрогнул.
Вежливо кивнув, Константинос направился в тот уголок террасы, где собрались остальные. Подали кофе, и Джин хорошо понимала: все ждут, что она присоединится к компании. Шарлотта и так уже зла на нее за то, что случилось раньше. Она, конечно, не сказала ни слова, но Джин слишком хорошо знала сестру, чтобы не понять, отчего та за ужином обращалась с ней холодно. А теперь Джин не только отвлекла вероятного жениха Оливии от его обязанностей, но еще и имела наглость узурпировать общество его отца. Все это так ясно выражалось во взгляде, которым пару минут назад одарила ее Шарлотта, что Джин со страхом думала о предстоящем возвращении в гостиницу.
– Не хотите присоединиться к нам, Джин?
Элени Ангелиди явно не испытывала затруднений, называя ее по имени, и, поскольку Джин понимала, что ничего другого ей не остается, она с натянутой улыбкой вернулась под тент и послушно уселась в кресло, на которое указала Элени.
– Спасибо.
– Вы ведь не откажетесь от кофе? – Элени подала знак слуге. – Любовались видом?
– Мы уж думали, что ты приросла к перилам, – язвительно вставила Шарлотта, выразив этой репликой лишь малую толику своего раздражения. – Ради Бога, Джин, просвети нас, о чем вы так жарко спорили с Дереком?
– Спорили?
Джин опешила. Ей и в голову не приходило, что со стороны можно догадаться, что их разговор был более чем напряженным, но Шарлотта явно учуяла неладное, и Джин лихорадочно придумывала достойный ответ, когда ей на выручку пришел Константинос.
– Полагаю, Теодорус высказал свое мнение о том, что дети не всегда знают, что лучше для их родителей, – светским тоном заметил он. – У вас ведь есть дети, верно, Джин? Дочь, кажется?
Откуда он об этом узнал? Джин моргнула, непонимающе глядя на собеседника.
– Э-э-э… да, – помявшись, подтвердила она.
– Как чудесно! – вступила в разговор Элени. – Она живет с вами?
– Мэб… то есть Мейбл живет со мной, – ответила Джин, остро осознавая, что вновь стала центром всеобщего внимания.
– А чем она занимается? – продолжала расспросы Элени.
– О… учится в колледже, – продолжала Джин, мучаясь от неловкости. – Собирается выйти замуж в будущем году.
– Вот счастливица, – мрачно заметила Оливия. – Должно быть, это здорово, когда ты кому-то нужна.
– Ты нужна мне, – тотчас сказал Николас.
Шарлотта, увидев, что он взял Оливию за руку, предостерегающе взглянула на дочь. Молодой человек усмехнулся, словно не замечая ее досады, и предложил Оливии:
– Не хочешь пройтись по пляжу?
– Полагаю, нам пора домой, – взглянув на жену, объявил Алекос. – Все было замечательно, Элени, замечательно, как всегда. Хорошо бы вы с Константиносом как-нибудь поужинали у нас в гостинице.
– Вы очень добры.
Ответ Элени прозвучал безупречно вежливо, но Джин усомнилась, что такой визит возможен.
Как и говорила Шарлотта, родители жениха и невесты не слишком близки друг с другом.
Шарлотта встала и натянуто улыбнулась мужу.
– Ты прав. Мы не должны злоупотреблять гостеприимством хозяев дома. – Она оглянулась, словно лишь сейчас заметив отсутствие Дерека. – А где же Теодорус?
– Кому какое дело? – мрачно пробормотала Оливия, украдкой взглянув на Николаса. – Я вообще не понимаю, зачем он меня пригласил. Он вел себя так, словно меня здесь и не было.
– Оливия! – явно по привычке одернула Шарлотта. – Ты общалась с Дереком… то есть с Теодорусом в течение всего ужина. – Она бесстрастно взглянула на Константиноса и Элени, но, когда ее взгляд переместился на Джин, в нем блеснули злые искорки. – Уверена, что он предпочел бы провести время с тобой, чем развлекать… кое-кого другого.
– Может быть, – без особой уверенности согласилась Оливия.
Джин, ожидавшая подобного выпада, вовсе не удивилась недвусмысленному намеку сестры на ее разговор с Дереком. Она была уверена, что Шарлотта вначале собиралась впрямую сказать, кого именно развлекал Дерек, но в последний момент передумала.
Дерек появился, когда они уже собрались уезжать, и Шарлотта отчасти смягчилась, когда он заверил, что очень скоро вновь увидится с Оливией. На Джин он даже не взглянул, и в этом не было ничего удивительного – она тоже на него не смотрела. Если Дерек считает, что она по-прежнему любит Феликса, – пусть! Для всех будет лучше, если они больше никогда не встретятся, так что Джин, сама того не желая, нашла идеальный, быть может, способ покончить с этой нелепой историей.
14
К концу недели Джин твердо решила: что бы ни случилось, она должна вернуться домой. И вовсе не потому, что она поссорилась с Шарлоттой. Напротив, если не считать некоторой напряженности, которая повисла между ними на обратном пути с виллы Ангелиди, сестра больше ни словом не упомянула злосчастный ужин. И, поскольку Дерек продолжал встречаться с Оливией, Шарлотта, судя по всему, только рада была забыть о том, что случилось.
Джин, однако, забыть не могла. За эти дни она извелась до предела, и, хотя упорно твердила себе, что рада не видеться с Дереком, убедить себя в этом ей никак не удавалось.
Что было глупо, Джин это понимала. Вот только понять и принять – далеко не всегда одно и то же. Именно потому, что у их романа – романа? – не было будущего, Джин и не могла о нем забыть и сомневалась, что вряд ли когда-нибудь забудет. А уж мысль о том, что Дерек сейчас с Оливией, была для нее как нож острый.
Поэтому она решила объявить, что возвращается в Штаты из-за Феликса. Отчасти это было правдой – Джин серьезно обеспокоило то, как решительно Мэб настроена против отца. За минувшие дни дочь звонила несколько раз, и Джин чувствовала, что поступает по-свински, взваливая на плечи Мэб необходимость разбираться с Феликсом.
С Дереком Джин не говорила с того самого вечера на вилле. Он, конечно, появлялся в гостинице, и не единожды. Джин видела его издалека. Она не знала, как часто он видится с Оливией. Девушка частенько отсутствовала, но спрашивать, где она, Джин себе запретила. Встречаясь с Шарлоттой, она тщательно избегала всех взрывоопасных тем. Таким образом сестрам удалось сохранить дружбу, хотя они заметно отдалились друг от друга.
