«Голубой блюз» - Хэммонн Линн (читать книги бесплатно txt) 📗
– Смотри, как мечутся языки пламени, – прошептал Дик. – Да ты и сама как огонь, милая, такая же искрящаяся и непостоянная, как пламя. Ты так же ярко освещаешь мою жизнь!
Долли обернулась к нему и встретила такое обожание и томление в его взгляде, какого до сих пор ей еще не приходилось видеть. Губы женщины приоткрылись в смятении, и тогда Дик сжал ее щеки в ладонях и поцеловал в эти приоткрытые губы. Долли захотелось, чтобы этот обжигающий поцелуй не кончался никогда...
Горячие губы любимого лишили Долли последней внутренней опоры; воля ее ослабла; тело, как цветок в жару, стало мягким и податливым. Она обняла Дика за плечи. Он медленно откинулся назад и, не выпуская возлюбленную из тесных объятий, опустил спинку дивана вниз, пока ложе не раскрылось. Их губы опять встретились, и у Долли закружилась голова от мускусного запаха кожи мужчины, смешавшегося с тонким смолистым ароматом веток сосны, потрескивающих в камине.
Дик на мгновение оторвался от Долли, взглянул ей в глаза и низким хриплым голосом прошептал:
– Ночь за ночью на далеком забытом Богом острове я, одинокий, мечтал о женщине. Я знал только, что она прекрасна, но не мог представить себе ее лицо. То, что сейчас происходит с нами, когда ты, дорогая, лежишь в моих объятиях, превосходит все мои самые смелые мечты. Но главное – я теперь точно знаю, что за лицо было у той женщины. Твое, Долли! Твое, единственное лицо! Ты первая, кому удалось проникнуть в мое сердце. Ты моя покорительница, Зеленая Веточка!
– А ты мой странник, подаренный морем. Никто еще не говорил мне таких слов, не смотрел на меня с такой страстью, так нежно...
– Милая, ты – чудо...
Он целовал ее снова и снова, и Долли больше не слышала ни шума дождя за окном, ни потрескивания дров в камине. Весь мир, казалось, перестал существовать для нее—были только она и рыцарь ее грез. Прежде ей казалось, что такое полное единение душ существует лишь в сказках и снах. Но ведь он и пришел к ней из сна! Теперь Долли страстно хотелось одного: чтобы и тела их слились так же, как души. Поцелуи Дика становились все жарче; из глубины ее тела поднималась и росла волна ответного желания. Он медленно расстегнул ее блузку, и она не раздумывая, на ощупь отыскав пуговицы на его рубашке, расстегнула их. И блузка, и рубашка, а за ними его коричневые брюки и ее цветастая юбка – все беззвучно упало на толстый бежевый ковер.
Долли нежно провела рукой по гладкой мускулистой спине возлюбленного, по его плечам и ключицам. Дик запрокинул голову, и она кончиками пальцев дотронулась до его носа, едва касаясь, провела ими по переносице, обвела абрис его полных и чувственных губ. В красноватом отблеске пламени камина глаза Дика сверкали такой неутолимой страстью, что у нее перехватило дыхание. Что это? Игра? Наслаждение? Счастье? Или... любовь?
Он вновь припал ко рту любимой, но, движимый бешеным, неукротимым желанием, стал целовать ее всю. Женщина с наслаждением возвращала ему поцелуи. Он шептал ей нежные слова, давал ласковые прозвища, снова и снова повторял ее имя. Казалось, эти волшебные слова идут из самых потаенных глубин его души.
Раскачиваясь на волнах желания, они покинули Землю и поплыли по волшебному океану страсти.
Не прекращая ласк, Дик нежно раздвинул ее бедра, провел рукой по их бархатной коже, а затем, крепко сжав ладонями ее ноги, прижал их к своим сильным мускулистым ногам. Затем его руки скользнули вверх, к ее груди. Касаясь большими пальцами розовых сосков, он стал поглаживать их. Стон вырвался из груди Долли. С уст срывалось его имя, повторяясь вновь и вновь; она дугой выгибалась ему навстречу.
Малиновые и золотые язычки пламени, игравшие в камине, бросали сполохи на их сплетенные тела цвета слоновой кости. Свет перемежался с тенью. Пламя, бушующее в любовниках, озарялось светом живого огня. Вначале движения их тел были медленными и чувственными, затем стали убыстряться, пока наконец огонь желания, переполнявший обоих, не взорвался ослепительной вспышкой взаимного удовлетворения. Долли закричала в экстазе. Действительность оказалась куда прекрасней самых волнующих снов!
Никогда еще Дик не испытывал столь полного, столь упоительного восторга. Ему показалось, что до этой минуты он был мужчиной лишь наполовину, и только теперь стал им полностью. Наконец-то он овладел ею! Долли принадлежит ему! И внезапно странная, неуместная мысль поразила завзятого холостяка: теперь он обрел дом.
Забыв о времени, они лежали в объятиях друг друга. Когда состояние эйфории стало покидать Долли, она содрогнулась от осознания совершенного безумия. А ведь она так старалась не допустить этого, потому что прекрасно знала, что все кончится: уже сейчас она не могла представить себе жизни без этого человека. А что будет дальше? Обхватив ладонями его лицо, Долли тихо сказала:
– Мы нарушили наш договор, Дик. Нам придется прекратить встречаться.
Глаза его широко распахнулись от удивления. Он отказывался верить собственным ушам.
– Любовь моя, это просто смешно! Ты не можешь не чувствовать, что мы созданы друг для друга. Такое бывает раз в жизни, если бывает вообще. Почему мы должны отказываться от этого счастья?!
Убитым голосом Долли пробормотала:
– У меня были причины относиться к нашему договору всерьез. А сейчас, после того что произошло, можно смело сказать, что этот договор был фикцией.
– Скажи, ты сознательно избегала встреч со мной? – спросил он хрипло.
– Да. И, как выяснилось, правильно делала. Нам нельзя продолжать наши отношения!
Дик надолго замолчал. А когда заговорил вновь, голос его был полон горького недоумения.
– Ты уверена, что этого хочешь? – Глаза Дика, казалось, старались заглянуть ей в самую душу.
– Да, – ответила Долли. – Буря прошла, и мне пора уходить.
Больше она ничего не смогла выговорить: слезы сжимали горло. Да и какой смысл в тысячный раз пытаться что-то объяснить... Долли сама произнесла себе приговор. Встав с постели, она собрала одежду и, тихо прикрыв за собой дверь, ушла.
IX
На следующее утро Дороти проснулась как-то сразу, миновав сладкую фазу полуяви-полусна. Проснулась с ясным сознанием происшедшего несчастья. Ей не хотелось вставать, не хотелось начинать день с привычной утренней пробежки... Ей вообще не хотелось начинать день! В комнате было очень тихо, так тихо, как никогда... Видимо, эта необычная тишина и разбудила ее. Перед глазами встал прошедший вечер – так явственно, с такими подробностями, что Долли покраснела от стыда за себя. Как можно так низко пасть! Никогда раньше она не считала себя распутной женщиной, и теперь доброй репутации может прийти конец...
Ужаснее всего было то, что эти воспоминания заставляющие ее краснеть, вызывали во всем теле непроизвольный сладострастный трепет. Казалось, тело живет отдельной от сознания жизнью. В то время, как разум твердил ей: «стыдись!», тело предательски наполнялось желанием, каждой своей клеточкой требуя Дика! Увы, это утро было далеко не первым, когда тело оказывалось не в ладах с разумом. И вот прошедшей ночью она не выдержала, сдалась... Долли чувствовала, как непоправимо рушатся ее привычные представления о самой себе.
Все-таки надо было вставать. Долли отправилась в ванную и, взглянув в зеркало, не увидела в нем той женщины, которую привыкла видеть много лет подряд. Взъерошенные буйные кудри, томный взгляд из-под полуопущенных век, приоткрытые губы, припухшие от поцелуев... Из зеркала на нее смотрела чувственная, страстная женщина, желавшая любить и быть любимой, только что испытавшая наслаждение, которое может дать только любимый мужчина. В испуге она закричала своему отражению:
– Ради всего святого, распутница, перестань думать о Дике Флеминге!
Нужно срочно начать что-то делать, иначе она сойдет с ума. Долли плеснула себе в лицо холодной воды, словно желая смыть испугавшее ее выражение, энергично почистила зубы, натянула белую спортивную майку и поспешила в холл, постучав по дороге в комнаты детей.
