Бесценный приз - Милн Нина (лучшие бесплатные книги .TXT) 📗
— Добрый вечер, Оливия. Как вы и просили, мы поставили шампанское на лед.
Оливия кивнула:
— Спасибо, Камон. — Она с улыбкой повернулась к Адаму: — Я решила, что шампанское безопаснее пива. Обещаю не опозориться. И надеюсь, ты не против, но я и ужин нам заказала. Надо же применять свои навыки на практике! — Она быстро улыбнулась. — Похоже, я слишком много болтаю.
— Я не против, — ответил он. — Мне нравится слушать тебя.
Удивленно подняв темные брови, она села на деревянную скамью.
— Правда не против? А я-то боялась, что от моей болтовни ты не знаешь, куда деваться.
— Ты напрасно боялась. — Звук ее голоса, неподдельное воодушевление и интерес к самым разным вещам в самом деле привлекали его.
Оливия потянулась к венку, висящему на краю стола, и улыбнулась:
— Это плюмерия, или франжипани. Очень интересные цветы! Ты знаешь, что в разных странах они обозначают разные вещи? Здесь, в Таиланде, они раньше были под запретом, потому что считалось, что они приносят горе. Но теперь в них видят особый, достойный дар Будде. Во Вьетнаме считалось, что на деревьях плюмерии живут духи, а в Индии эти цветы означают верность. — Она погладила лепестки; от невинной чувственности ее жеста Адам едва не задохнулся. — Наверное, это Камон придумал, — продолжала Оливия. — Я предупреждала его, что сегодня у нас особый ужин.
Надежда — и не только — вскружила ему голову.
— Есть какой-то повод? — спросил он, но Оливия не успела ответить. Камон принес бутылку шампанского, два узких бокала и жаренные в кляре креветки. За ним шел еще один официант; он нес другие блюда.
Долго, мучительно долго открывали бутылку, разливали игристое вино и обменивались любезностями. Наконец, заверив Оливию, что все только что приготовили, Камон направился назад, на кухню. Адам надеялся, что там он и останется.
— Ты, похоже, ни слова не слышал? — со смехом спросила Оливия.
— Точно.
— В таком случае в виде наказания тебе придется выслушать, из чего приготовлено каждое блюдо. Со всеми подробностями!
Она снова улыбнулась; ее губы — искушение; улыбка била его наповал.
— Ничего, — ответил он.
Особенно если она будет и дальше так же говорить — негромко, с хрипотцой.
— Итак, слушай. Сегодня у нас на ужин блинчики с крабами и креветками под фирменным тамариндовым соусом. Пряные маринованные куриные крылышки с лимонной травой. Ароматная говядина гриль в листьях бетеля. И наконец, маринованная в меду утиная грудка, зажаренная в листьях пандана. — Она намеренно низко наклонилась над столом, и Адам едва не прикусил язык.
— Вкусно, — прошептал он, бесстыдно любуясь ее грудью.
— Тогда наслаждайся, — распорядилась она.
— Надеюсь на это. — Он широко улыбнулся, заметив, как она слегка вздрогнула и поспешно начала накладывать себе еду. Адам последовал ее примеру. Приятно было какое-то время есть молча; в голове теснились разные картины продолжения вечера — одна другой заманчивее. И только когда Оливия тихонько вздохнула, показывая, что наелась, он поднял бокал.
— За остаток нашего отпуска!
Она, не колеблясь, чокнулась с ним; ее лицо мерцало в лунном свете. И тут висевшие у них над головами фонарики погасли.
— Ах! Значит, настало время огненного шоу! — воскликнула Оливия.
Сначала Адаму захотелось, чтобы участники шоу исчезли, растворились без следа, но потом ему стало стыдно. Оливии непременно нужно увидеть по-настоящему красочное зрелище; ведь сегодня их последняя ночь здесь.
Он мелкими глотками пил шампанское; ледяные пузырьки освежали. Вечер шел так, как он надеялся. Волшебный вечер. А если и дальше все пойдет так, как он ожидает, волшебство перенесется в спальню. Он покосился на Оливию; увидел, как на ее лбу появилась прежняя морщинка: может быть, она еще не приняла окончательного решения.
Оливия следила за представлением как завороженная.
— Как они это делают? — воскликнула она.
Два молодых тайца, голые по пояс, кружились и приседали, вертелись и исчезали во мраке. Ярко горящие факелы создавали невероятные узоры, освещавшие воздух оранжевыми сполохами.
— Просто невероятно, — прошептала она.
— Они уходят на пляж, — пояснил Адам. — Если захочешь, попозже мы еще посмотрим на них.
— Решающий момент, — сказала она и подняла бокал. От предвкушения у него все сжалось; сердце забилось учащенно.
— Я все думаю о том, что ты сказал в пещере, — начала она. — О том, что на всю ночь ты в моем распоряжении… — Она нервно усмехнулась: — Все равно что объявление о распродаже в супермаркете: «Купите один товар, второй получите бесплатно».
Адам поднял руки вверх:
— Я вовсе не это имел в виду.
Он не подозревал, как важно для него, оказывается, что решит Оливия. Речь всего об одной ночи. Это важно? Да. Имеет значение для всей его жизни? Нет. Правда, для определенной части тела ее решение с каждой секундой делалось все важнее.
Она прищурилась, и на ее губах заиграла приветливая улыбка.
— Я и забыла, что ты выше толп обычных людей и, наверное, в супермаркеты не ходишь. Ты, наверное, и не знаешь, что такое «Возьми один товар и получи второй такой же бесплатно!».
Адам ухмыльнулся:
— Детка, я живу один.
— А то я не знаю! Я потому и решила принять твое предложение.
Облегчение накрыло его теплой волной, но он старался не забывать о правилах игры.
— Добро пожаловать на борт! — Он глубоко вздохнул. Похоже, ему не хватает воздуха. — Но запомни одно, Лив. Ты уникальна. Ты незаменима. И сегодня ночью будем только ты и я. Согласна?
Она едва заметно кивнула; похоже, она обдумала его слова и одобрила их. Потом застенчиво улыбнулась:
— Что же дальше?
Адам ответил ей улыбкой, изо всех сил сдерживая внутреннего волка:
— Лив, мы будем делать все, как ты захочешь. Что ты решишь. Командуй — и все будет по-твоему.
Оливия постаралась утихомирить радостный гул в голове, вибрацию во всем теле, превращавшую ее в проволоку под током. У них все получится — они укротят безумное влечение. Как она пожелает…
— Все будет, как я захочу? — переспросила она.
Он кивнул.
— Хорошо. Не смейся, но я хочу вернуться домой, посидеть под звездами и подумать, — выпалила она. Улыбка тронула его губы; в уголках глаз появились крохотные морщинки. — Послушай! — воскликнула она. — Я же просила, чтобы ты не смеялся!
— А я и не смеюсь. По-моему, все будет идеально.
Когда они вместе встали, у нее закружилась голова; ей стало легко. Адам машинально потянулся за бумажником, но Оливия покачала головой:
— Я угощаю, помнишь? За все уже заплачено.
— Значит, здесь нас ничто не держит?
— Точно.
— Тогда вперед!
Сердце Оливии екнуло, когда она увидела широкую улыбку на лице Адама. Он протянул руку, и она приняла ее.
Они не столько шли, сколько бежали, и оба смеялись; им вдруг стало весело. Они возвращались на виллу. И только когда они остановились на пороге, Оливии вдруг стало страшновато. Ее сковала странная застенчивость.
Все прошло, как только Адам снова взял ее за руку и повел на террасу. Не отходя друг от друга, они сели в плетеную бамбуковую качалку.
Оливия села на белую подушку и подобрала под себя ноги; диванчик покачивался под их тяжестью. Странная робость вернулась. Тогда, в лифте, и потом, в лимузине, было легче — их просто охватила страсть и не оставалось времени подумать. Сейчас все по-другому. Адам предоставил право решать ей.
Она посмотрела в чернильное небо, на сверкающие звезды, а потом повернулась к Адаму. Его профиль высвечивался в лунном свете.
— Как красиво, — сказала она, имея в виду: «Ты красивый». Но, может быть, так не говорят мужчине?
Она глубоко вздохнула, впитывая опьяняющий аромат франжипани, и, привстав босой ногой на пол, пересела к нему на колени. Обхватила коленями его узкие бедра, прижавшись к нему всем телом и радуясь его немедленной реакции. Она нарочно повторяла то, что сделала в лимузине, только на сей раз она точно знала, что не передумает.
