Арифметика любви - Грэхем Линн (книги хорошего качества .txt) 📗
Фрэнки метнулась через широкую кровать.
— Как ты смел так поступить со мной? — злобно прокричала она.
— В тот момент — с удовольствием, — признался Сантино. — В конце концов, пока ты столь хитроумно защищала совершенно беспринципную женщину, тебе ни разу не пришло в голову подумать обо мне.
— О тебе? — эхом повторила Фрэнки, обозленная и шокированная столь нелестным отзывом о своей матери.
Сантино заключил ее в объятия, страстно прижимаясь к ее трепетному телу.
Они провели восхитительные две недели в Риме, осматривая достопримечательности Вечного города.
Все это очень похоже на медовый месяц, с болью подумала Фрэнки. Но в глубине души она знала, что Сантино просто страхует себя.
Зачем иначе он делает все это? Сантино совершенно уверен, что она беременна. Надо признать, он больше ни разу не говорил об этом, но его поведение показывало, что, если она носит ребенка, развода не будет. Забавно, но сейчас она отчаянно желала того, чего прежде боялась.
По дороге на виллу Фрэнки сжалась от страха. Слабая, едва заметная судорога в животе. Знакомое, слишком знакомое ощущение. Она отвернулась от Сантино, глаза наполнились мукой, краска отлила от лица. Да, она не беременна. Необходимо сказать ему прямо сейчас.
Сдавленный стон вырвался из груди, когда она выходила из машины.
— Что случилось? — с тревогой спросил Сантино.
— Ничего! — прокричала она, бросаясь в ванную.
— Франческа! — позвал Сантино.
— Я выйду через минуту! — пообещала она.
Хотя еще не было реального подтверждения наступления месячных, она знала, что оно появится очень скоро. С ее точки зрения, та единственная судорога была окончательным и бесспорным свидетельством.
— Ты нехорошо себя чувствуешь? Не пора ли сделать тест на беременность? — с бестактностью победителя спросил Сантино, сияя восторгом.
— Я ненавижу тебя… убирайся вон! — зарыдала Фрэнки.
Сантино поднял ее на руки, словно хрупкую, драгоценную вазу, и осторожно уложил на кровать. Она перевернулась на бок.
— Оставь меня! — простонала Фрэнки сквозь рыдания, чувствуя себя все более виноватой.
Никогда раньше Фрэнки не стыдилась себя так сильно. Она не смела даже взглянуть ему в глаза. Неужели она была готова использовать ребенка, чтобы привязать к себе Сантино? Неужели она такая эгоистичная и безнравственная женщина? Это было бы крайне несправедливо, если он не любит ее.
— Ты серьезно… искренне… хочешь, что-бы я оставил тебя? — изумился Сантино, заглядывая в ее залитое слезами лицо. — Ты пожалеешь, если я уйду.
Слова признания готовы были сорваться с ее губ. Фрэнки бессильно уткнулась лицом в подушку.
— Я должна побыть одна, — в отчаянии простонала она.
Сантино молча вышел из комнаты. Она должна успокоиться, чтобы обсуждать их развод. И что подумает о ней Сантино после подобной истерики? Удастся ли объяснить ее сильным предменструальным синдромом? Боже милостивый, она готова сообщить любую ложь, лишь бы не позволить ему догадаться об истинной причине своих переживаний. Фрэнки изо всех сил старалась казаться легкомысленной и непринужденной. Она вела себя так, будто ей нравится их короткий роман. Гордость требует, чтобы, расставаясь с Сантино, она ушла с высоко поднятой головой.
Фрэнки давно знала, почему он продолжает спать с ней. Действительно, вся недавняя нежность и забота Сантино — часть его игры. Их брак мог быть счастливым. Он был убежден, что она беременна… и ошибся.
Измученная, Фрэнки забылась беспокойным сном. Ее разбудил телефонный звонок. Все еще полусонная, она сняла трубку.
— Я в Милане, — сообщил холодный голос Сантино.
— Что ты там делаешь? — закричала Фрэнки. Она не ожидала, что он отправится на другой конец страны!
— Ты, похоже, хотела узнать… как я смел покинуть тебя? — ласково перевел Сантино.
— Нет, я просто поинтересовалась… вот и все, — выдохнула Фрэнки.
— Я участвую в банковской конференции Европейского Сообщества и пробуду здесь два дня, — известил Сантино, словно зачитал смертный приговор.
— Два дня? О, как это мило, — запинаясь пробормотала она.
— Я хотел предложить тебе присоединиться…
— Нет, нет, спасибо, — торопливо отказалась Фрэнки, прежде чем он успел договорить. Она нервно вздохнула, презирая свое малодушие. Сантино имел право знать, что она не носит его ребенка. — Да, кстати, — равнодушно прибавила она, — я не беременна.
Ответа не последовало. Кровь молотом стучала в ее ушах.
— Чудесная новость?! — воскликнула Фрэнки, смахивая слезы, текущие по щекам. — Уверена, ты рад не меньше меня. Поговорим, когда вернешься.
Она положила трубку. Теперь она чувствует себя намного лучше. Объясниться по телефону оказалось значительно проще. Можно было не сгорать со стыда, наблюдая радость Сантино, и не прятать свое разочарование.
У нее осталось два дня, чтобы разобраться в себе. Она спокойно встретит его в аэропорту. Не будет драматических объяснений и слез, когда они начнут обсуждать развод, а на следующий день она улетит в Лондон.
К рассвету следующего дня Фрэнки с новой силой охватили сомнения. Месячные по-прежнему не наступили. Она больше не испытывала знакомых судорог, а груди налились. Что, если она поторопилась со своим сообщением?
Днем Фрэнки заказала тест на беременность. Она была в шоке, когда получила положительный результат. Радость и отчаяние обрушились на нее одновременно. Зачем она поторопилась сообщить Сантино, что не беременна? Как же теперь она скажет ему, что ошиблась?
На следующий день Фрэнки приехала в аэропорт. Ей не терпелось снова увидеть Сантино и понять его реакцию на новость, сообщенную ею по телефону. Если он счастлив сверх меры, забавно будет разочаровать его.
Когда самолет приземлился и подали трап, первой появилась — стройная блондинка, облаченная — в розовый костюм. Следом за ней вышел. Сантино.
Оживленно беседуя, со спутницей, Сантино приближался к Фрэнки, У нее засосало под ложечкой, холодная испарина выступила на лбу.
— Кто эта женщина? — спросила она шофера, стоявшего в нескольких шагах от нее.
— Метина Бучелли, синьора.
Фрэнки, замерла, не в силах поверить своим, ушам и бросилась бежать к выходу. Одновременно трое мужчин вынырнули словно из ниоткуда, пересекли дорожку и направили свои камеры на Сантино. Телохранители Сантино не теряли времени даром и удалили назойливых папарацци. Сантино и его спутница ускорили шага и подняли головы.
Фрэнки узнала блондинку в тот самый момент, когда Сантино увидел Фрэнки у окна. Лучезарная улыбка начала было формироваться на его губах, но затем, в мгновение ока, он, похоже, понял, в какой ситуации оказался. Сменив улыбку на испуганный взгляд и отбросив в сторону портфель и еще какую-то забавную мохнатую штуку, которую нес в руке, Сантино стремительно сорвался с места. Но он опоздал. Выйдя из своего — паралича, Фрэнки бегом пересекла зал и, словно возвращающийся домой почтовый голубь, нырнула в спасительную толпу людей.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Фрэнки сидела, рассматривая нетронутое пирожное.
Она поняла, что блондинка, целовавшая Сантино в Кальяри пять лет назад, и Мелина Бучелли — одно и то же лицо.
Она никогда не спрашивала о женщине, с которой он ей изменил. Ее больше ничего не интересовало. Фрэнки даже не предполагала, что Сантино может продолжить отношения с этой женщиной. Ей легче было думать, что та блондинка была случайной знакомой…
Мелина Бучелли принадлежала к его среде и к тому же исключительно красива. Воспаленный разум Фрэнки не мог понять, какие отношения связывают Сантино с этой женщиной.
Пять лет назад он был любовником Мелины, но не аннулировал брак с Фрэнки, чтобы жениться на другой женщине. Зачем Сантино позволил их браку существовать так долго? Озадаченная, она не могла прийти ни к одному разумному объяснению. Этот вопрос необходимо было задать ему.
Но какое значение это имеет сейчас, хмуро спрашивала, себя Фрэнки. Позавчера она сказала Сантино, что не беременна. Она сняла с него всякую ответственность, и он, совершенно справедливо, начал праздновать это событие. С того самого момента он, очевидно, счел себя свободным от обязательств по отношению к Фрэнки. Зная, что можно безбоязненно подавать на развод, он, вероятно, пригласил Мелину присоединиться к нему в Милане. Естественно, он не предполагал, что Фрэнки будет встречать его в аэропорту. В конце концов, в данных обстоятельствах ей совершенно ни к чему было делать это.
