Настоящее - Прошлое - ... (СИ) - Ad Валентина (читать лучшие читаемые книги .TXT, .FB2) 📗
Я внимательно вслушивалась в каждое слово. Павел Олегович был прав на все тысячу процентов. Он говорил четко и ясно. Он обладал магическим даром пробуждать в человеке веру в лучшее, так произошло и со мной.
Из всего, что я услышала, мне больше всего запало в душу – назло врагам. Это именно тот стимул, которого мне не хватало. Меня похоронили заживо муж и лучшая подруга, а что мне мешает похоронить все их планы на мою смерть?
Пропитанная насквозь позитивом, я позабыла об истинной и единственной помехе к своим мечтам – болезнь. Павел Олегович красиво говорит, но ведь я не могу прыгнуть выше своей головы. Я прикована к кровати и мало чем могу помочь сама себе.
- Спасибо. – Мне было очень трудно говорить, но все же я нашла в себе некоторые силы. – Вы во всем правы, но… но… Как может выжить такое подобие человека, как я? У докторов опускаются руки… они не знают как меня вылечить, да и вообще – что со мной. А я? Как я могу сама себя излечить, если самостоятельно даже поесть не могу?
Мой врач, сидя рядом на больничной койке, открыто и уверенно смотрел мне в глаза:
- Докторам, по большому счету, наплевать – будете вы жить или окажетесь одной из неизлечимых. Мы не Боги и не ангелы, просто, когда пациент сам борется за свою жизнь, это решает все. Поймите, если вы сдались и опустили руки, то доктора тем более не станут биться головой о стену – зачем? Вас ведь и такой исход устраивает.
Слова Павла Олеговича очень медленно, но уверенно, проникали в мое сознание, а вместе с ними на меня накатывал сон. Не заметно для самой себя я постепенно отключилась, позабыв о своем докторе.
Мне вновь приснилось, что я падаю. В этот раз, прежде чем приземлиться, у меня перед глазами мелькнули силуэты Тамары с Федором. Они смеялись, у Томы на руках был младенец. Они были счастливы, а я со скоростью света продолжала падать в бездну.
Резкое приземление во сне, вновь стало причиной резкого пробуждения наяву.
Больничная палата была наполнена ярким солнечным светом. За окном вовсю сыпал снег, который переливался на солнышке, словно бриллиант. На небе не было ни единого облачка, только бескрайняя голубизна. Солнце нахально слепило глаза. Я чувствовала, как его лучи согревают не только мое тело, а и забираются в душу. Еще вчера, и практически целый месяц, небо было тяжелым и серым. Тучи грозно висели прям над домами, и казалось, вот-вот ниспадут на землю. А сегодня – сегодня самый прекрасный день.
Многие считают, что зимнее солнце не может согреть, ах как же они ошибаются! * * * * *
Утреннюю идиллию прервал стук в дверь, а затем знакомый голос:
- К тебе можно?
В палате мгновенно стало темно и повеяло холодом, хотя солнце все так же светило. Это был мой «любимый» муж.
Странно, но я ни разу, с тех пор, как оказалась в больнице, не вспомнила о нем. После вчерашнего разговора с доктором мне вообще не хотелось думать ни о чем печалящем меня, но не судьба.
Не желая тратить силы на слова, я просто повернулась в сторону двери.
- Любимая, как ты?
Муж приближался, но я отчетливо слышала еще чьи-то шаги.
- Шуруп, милая, ты нас так напугала. Как ты себя чувствуешь?
Ну конечно, как же без Тамары.
Она сначала выглядывала из-за плеча Федора, а потом стала наравне с ним.
Их присутствие говорило об одном – они не уверены, что я все слышала. Две пары глаз вопросительно смотрели на меня, но вопрос, который я в них читала, был совершенно не тем, что был озвучен.
На вопрос о моих делах, я решила не отвечать, их это точно не волнует. А вот на тот, который они побоялись задать – отвечу, только молча.
Я улыбнулась, посмотрела на Федю, потом на Тому, потом на ее живот, на котором и задержала свой взгляд.
Она, оказывается, ночью была права – я не могла не замечать округлевшие модельные параметры Тамары, но только сейчас я сполна могла ими насладиться.
- Ты все слышала.
Это был не вопрос. Федя меня очень хорошо знал, что бы правильно понять смысл моего блуждающего взгляда. Я продолжала молчать. Мне было интересно послушать их, а они будут говорить, причем много, в этом я не сомневалась. К тому же не смотря на мой позитивный настрой, физическая боль никуда не делась, и мне не хотелось ее преумножать излишними затратами энергии.
- Саша, это случайность – начал, естественно, Федор. – Мы ничего не планировали… Мы всегда недолюбливали друг друга. Ты ведь знаешь, что мне всегда нравились умные и мудрые… Том, прости. Просто… Просто… Ты пойми, невыносимо ведь видеть, как медленно умирает твой любимый человек. Ты ведь знаешь, как я тебя люби.. люблю. Я старательно избегал дома. Я начал пить. Мне был невыносимо видеть твои страдания, и только Тома, заставила меня изменить свое отношение к ситуации.
Федор все продолжал, а я смотрела то на него, то на нее. Тамара молча стояла потупив взгляд в пол:
- Она просила меня уделять тебе больше внимания, ведь ты в нем так нуждаешься, а чтобы мне было легче, заботилась обо мне, понимаешь? Я так погряз в заботах о тебе, что совершенно забыл о том, как это, когда пекутся о твоем состоянии. Когда по приходу домой на тебя ждет теплый ужин, радостный взгляд, и неподдельный интерес в голосе при вопросе – Как прошел мой день? Понимаешь, Саша, МОЙ день. Тебе просто не понять, в каком аду я жил последние несколько месяцев… Я начал пить… курить… Меня перестало волновать все в этой жизни. Ты… ты… совершенно не желая того, убивала и меня, понимаешь? Я стал чахнуть вместе с тобой, и только Тома, смогла удержать меня и заставить вновь жить. Ее позитив и жизнелюбие. Ее страсть к жизни. А еще… Она сразу, после первого секса, забеременела. Ты представляешь?! У меня скоро будет ребенок, а я ведь так об этом мечтал. Теперь мне будет для кого жить.
Господи, ну почему я не оглохла! Зачем он так со мной? За что, он так со мной? И это я должна его понять? В моем нынешнем состоянии я, оказывается, должна быть еще и понятливой? Пока я медленно чахла в своей комнате, этот кабель оплодотворял мою лучшую подругу, и после этого именно я должна его понять? А кто поймет меня? Я его убивала. А мне безумно хотелось-бы знать, кто или что убивало меня?
- Шуруп, прости нас, – проблеяла Тома.
Мое лицо натянуто улыбалось. Душа и сердце разрывались. Но я не проронила ни одной слезинки, глядя в эти подлые глаза цвета слабо заваренного чая.
Когда-то я завидовала Тамаре. Ее умению жить легко. Но я никогда не могла подумать, что принцип – Мне наплевать на то, что вы обо мне думаете, я о вас вообще не думаю, сыграет против меня.
Она просит прощение? Что мне ее «прости нас», когда она мечтает, чтобы я сдохла поскорее и моя душа переселится в ее дочурку?! Что мне ее жалкие слезы и кислая мина, когда она отобрала у меня мужа и именно она воплотит его мечту о большой семье в реальность?
Черта-с два! Не получите вы ни моей души, ни прощения, ни моей смерит! Обломитесь, лицемерные подлые твари!
Из всего этого я не произнесла ни слова, но мысли были настолько эмоциональны, что это повлекло за собой очередной приступ удушья. Снова и снова, я, словно выброшенная на сушу рыба, жадно хватала воздух, и, в очередной раз, только при помощи Павла Олеговича осталась на этом свете.
- Александра Валентиновна, вот вы зачем так нервничали, что повлекли за собой такие последствия? Обрадовались мужу и подруге? Так не стоит так на них реагировать, а то мне придется запретить им вас посещать.
- Запретите.
- Что?
- Запретите.
- Вы не хотите, чтобы они к вам приходили?
- Да.
Это было последнее слово, на которое у меня хватило духу, прежде чем я погрузилась в полудрем, умиротворенная и успокоенная снотворными препаратами.
Глупая привычка взвешивать все «за» и «против» вновь дала о себе знать. Еще глупее было то, что на моих весах было – жить или не жить. Как будто-бы я что-то могу решить.
Мысли, мысли, мысли…
А ведь Павел Олегович прав – почему я должна умирать, даже еще не пожив? Почему кто-то будет радоваться жизни, рожать детей, влюбляться, а кто-то должен гнить в земле? Но с другой стороны – судьба, а от нее, как известно, не убежишь. Хотя, кто знает, что умереть в тридцать – это моя судьба? Может моя судьба перебороть саму себя, все болезни, невзгоды и жить?
