Нечужие объятия (СИ) - Воронина Алена (книги .TXT) 📗
Мы проехали под КАДом, впереди блеснул огнями родной проспект.
— Ярослав, останови, пожалуйста, за кругом.
— Зачем?
— Я тут живу, рядом.
Он точно очнулся, огляделся по сторонам и успел проскочить в карман.
— Куда дальше?
— Тут останови пожалуйста, я дойду.
Он так резко нажал на тормоз, что меня швырнуло на спинку сиденья, а мужчина саданул со всей силы руками по рулю.
— Хватит! Слышишь меня, Злата! Я думал, сдохну, когда увидел машину с открытой дверью и вещи твои! Я всех богов вспомнил, которых, наверное, и не знал даже.
— Я вообще не понимаю, как ты оказался в лесу?! Лара ведь в Москве! — я сглотнула.
— Мы развелись с Ларисой! — он обернулся ко мне, но в темноте салона лица было не разглядеть.
В машине повисла тишина.
— Припаркуйся, пожалуйста, ты на проезжей части стоишь.
Он вильнул рулем и машина, выставив задний бампер прямо на выезде из двора, замерла.
Ярославу было плевать, что он будет мешать людям. И мне, если честно, тоже.
Я вылезла из машины, на улице моросил дождь, было холодно и промозгло. Ярослав тоже вышел и, упершись руками в капот, замер, опустив голову.
— Как развелись? Ты с ума сошел? Она же… — я задохнулась от праведного гнева. — Беременна!
— Я ее поздравил, не волнуйся!
— Это твой ребенок! Ты сделал ей ребенка и свалил?!
— А даже если и так, то что? — зарычал Ярослав. — Она хотела свободы, она ее получила! Свободные отношения без обязательств! Деловой подход! — передразнил какого-то киношного персонажа мужчина. — Значит, бабы могут собрать манатки и демонстративно уйти, даже с ребенком на перевес, а для нас это табу? Это правильно? Это честно? Она сама все разрушила. А я должен всю жизнь угробить на нелюбимого человека, не любящего меня человека, не моего человека, просто потому, что ошибся? Это как-то несправедливо, Злата, не находишь? Если мне хорошо с тобой, зачем мне быть с ней? Зачем растить ребенка в ненависти и пренебрежении к его собственной матери?
— Ты сам согласился на такие отношения! — вскричала я.
— Я на это пошел, надеясь выбить блажь из ее головы, я не хотел ее терять. Но сейчас я понимаю, что для меня она уже ничего не значит! Я не могу быть с женщиной, которая спит с другими.
— Ты сам себе лжешь! Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Ты так часто говорил о ней, что это не может быть равнодушием! — всхлипнула я.
— Я так говорил, потому что не мог найти выход из той ловушки, в которую сам себя загнал, я искал этот чертов выход, но не надо было ничего искать, потому что Лариса для меня никто теперь. Мне нужна ты, — он, вскинув голову, посмотрел на меня. — Я люблю тебя, Злата! Ты же веришь мне?
— Не могу так, — отвела я глаза, — не могу…
Звук удара заставил меня вздрогнуть, крик застрял в горле. Я не видела самого столкновения, только то, что за ним последовало, как Ярослава отбрасывает вперед, как тормозит машина, ее разворачивает на мокром асфальте, и она замирает передним бампером в поребрике, а задним в нашей машине, чуть толкнув меня, заставив оступиться.
— Ярослав… — я сказала это так тихо, что сама себя не услышала.
Он лежал на дороге вниз лицом и не шевелился.
Много позже я увижу на регистраторе, как он в порыве чувств оттолкнется руками от капота машины и окажется на проезжей части под колесами уставшего, трезвого и торопящегося домой человека. Я захочу забыть это. Но на всю жизнь запомню тот момент, как упала возле любимого на мокрый асфальт, боясь коснуться и безумно желая прижать его к себе, и как плакала от боли и безысходности, как и на папиных похоронах.
***
Ярослав не приходил в себя почти три дня.
Я не спала и не ела, по крайней мере не помнила, как отключалась и просыпалась, не замечала, что хочу есть.
— Если придет в себя, тогда…
— Если придет в себя…
Я слышала эти слова по нескольку раз в день. Сотню раз, не меньше. Я сама твердила их, как молитву. И он пришел. Он понимал, что происходит вокруг, он помнил.
Мозг не пострадал. Остальное ерунда. Пара сломанных ребер, перелом ноги, небольшое внутреннее кровотечение. Все это поправимо, это все пройдет. Он уснул после того, как обработали швы на голове, а я тогда впервые за три дня поехала домой, искупалась, сменила одежду и вернулась обратно.
Возле его палаты в коридоре я и столкнулась с… Ларой.
— Здравствуй, Злата.
— Здравствуй, — я посмотрела на дверь его палаты.
— С ним все нормально, он спит после процедур, — женщина мягко улыбнулась.
— Это… хорошо, — кивнула я.
— Может, пойдем, посидим, напротив есть кафешка, — кивнула Лариса.
Этот разговор должен состояться, так что сопротивляться глупо.
Мы шли сначала по длинным больничным коридорам, потом через большой залитый осенним солнцем двор, через длинный пешеходный переход и молчали. И я не скажу, что это тяготило, да и Лара, она была будто бы счастлива, подставляя лицо мягким солнечным лучам.
Кафе было пустым, мы сели у окна, я заказала кофе, она ромашковый чай.
Я не знала, что сказать, меня с одной стороны переполняли пустота и чувство вины, а с другой какая-то светлая грусть и любовь.
— По законам нашего общества, я должна тебя ненавидеть, но это не так. Я хорошо его знаю и была уверена, что он обратит свое внимание на тебя. Ты способна быть тенью. Ты — идеальный исполнитель. Ему нужна именно такая. Хотя на самом деле, мне за тебя немного обидно. При своем таланте ты никогда не стремилась к чему-то большему, хотя многие видели в тебе перспективу, — Лара поджала губы. — Я встретила Ярослава, когда была совсем малолеткой и загорелась, я ничего так не хотела, как добиться его. И если в «детстве» я могла найти этому оправдания, то позже их становилось все меньше. Может, потому, что чем ближе я к нему подбиралась, тем больше вторгалась в его мир. И этот мир мне нравился. Ярослав, он, несмотря на всю свою продвинутость и креативность, консерватор, ему нужна женщина, которая сможет подавать патроны, а я сама хочу стрелять. Но мне, чтобы творить нужна свобода, а ему надо обладать.
Лара опустила крошечную ложку в чашку, и маленький водоворот заставил всплыть со дна темный травяной осадок, который пропустило ситечко.
— И теперь… я уважаю его, как партнера, но как мужчину не люблю. Мне жаль, что я ошиблась в его способности принимать новое, пересматривать навязанные нам взгляды и стереотипы. Хотя, надо отдать ему должное, он пытался посмотреть на мир под другимуглом. Жалко, ведь если в бизнесе Ярослав может дать фору многим, то в плане таких отношений он остался домостроевцем.
— Ты его не любишь? — я очень надеялась, что она ответит…
— Нет, — покачала головой Лара, и посмотрела мне прямо в глаза. Она не врала.
Я сглотнула.
— А как же… ребенок?
— Это его последний мне подарок. Я пришла к выводу, что не хочу семью, Злата. Я хочу, чтобы у меня были ребенок и карьера. Это мой абсолютно осознанный выбор. И кстати, это забавно говорить любовнице, опять же по правилам нашего общества, но не переживай, он со мной не спал уже очень давно. Я сделала ЭКО. Обычным способом зачать я просто не могу, у меня патология яичников, их пришлось удалить. Мы с Яриком еще лет пять назад обсуждали тему детей и тогда провели все необходимые процедуры. Его письменное согласие действовало до расторжения брака, я успела сделать ЭКО до этого момента.
Я закрыла глаза.
— Есть вещи, с которыми тебе просто надо примириться, если ты его любишь и хочешь быть с ним. И не считай это наказанием или попыткой его удержать. Я сама обеспечу своего ребенка. Просто Ярослав — это идеальный кандидат. Я надеюсь, ребенок унаследует его таланты, — Лара улыбнулась. — Да, Злата, мир меняется. И чтобы быть счастливым, надо учитывать новые изменения. Ведь ты не выиграешь дело в суде, ссылаясь на Гражданский кодекс шестьдесят четвёртого года, если договор, который ты оспариваешь, заключен месяц назад.
Я была настолько ошеломлена абсолютно иным восприятием мира у человека, нежели мое собственное, что мне нужно было время, дабы все это осмыслить. Лариса прекрасно видела мои растерянность и замешательство, потому осторожно поднялась и, обойдя стол, положила руку мне плечо.
